— Что теперь? — спросил Генри. — Ух ты...
У меня тоже упало сердце, когда Адепт сделал шаг в пустоту. Потом еще один. Святые ходили по воде. Винер спокойно шел по воздуху.
— Идите за мной.
— Не хотелось бы, чтобы мне сейчас понадобились крылья, которых у меня, к сожалению, нет, — сказал Генри и сделал шаг вперед. — Прекрасно. Моим старым костям не понравится, если хозяин сбросит их с такой высоты.
Я тоже двинулся вперед и очутился на твердом полу. Послышался режущий уши вой. Я в испуге отступил обратно на казавшуюся теперь твердой, надежной, устойчивой дорожку, однако наткнулся спиной на невидимую стену. Дорожка исчезла.
Голос в моем сознании снова заскрежетал, произнося какие-то малопонятные слова:
— Объекты в пространственной ловушке. Повторная идентификация.
Я дернулся от боли, пронзившей все мое тело. Невидимый доселе пол под нашими ногами начал проявляться сеткой пересекающихся желтых и красных полупрозрачных струй. Боль со всего тела сошлась в висках и стала совершенно невыносимой. А потом вдруг она исчезла. Голова была ясная, мысли четкие. Окружающее воспринималось обостренно, казалось, я мог ощутить взмах крыльев мухи в трех метрах от себя.
— Идентификация произведена. Доступ открыт... Доступ открыт... Доступ открыт...
Голос замолк. В нескольких метрах от нас возник дымчатый столб, внутри которого пылал небольшой, размером с ладонь, предмет.
Адепт шагнул вперед и протянул руку. Предмет этот мягко опустился ему на ладонь Дымчатый столб исчез.
— Это ключ к Абраккару!
Это был... Нет, трудно найти слова для описания этого предмета. Если в целом очертить его форму, то она была бы близка к разрезанному наискосок кубу. На самом деле это было невероятным переплетением углов, вписанных друг в друга геометрических форм, светящихся узоров, просвечивающих через полупрозрачный материал. Глаз терялся в этих линиях, они завораживали. Казалось, если разгадать эти узоры, постигнешь нечто важное, необходимое человеку, и сознание твое проникнет в непостижимые и недоступные глубины бытия. Но разобраться в этих узорах человеческому разуму не под силу... Эта вещь поражала воображение гораздо больше, чем пирамида и все чудеса, которые мне довелось повидать. Это был не только ключ к Абраккару. Это был ключ от других миров.
— Здесь только половина ключа? — спросил я.
— По-моему, да, — ответил Адепт.
— Где же вторая половина? Здесь?
— Нет... Я не знаю, где она. Но узнаю. Главное, одна его часть в наших руках.
Опять послышался скрежещущий голос. Он сотрясал меня:
— Внимание! Вероятностные линии трех однородных объектов и ключа совмещены. Хранилище переводится на длительную консервацию... Внимание, подготовка к консервации начата. До начала консервации остается три минуты.
— Что сие означает, друзья мои? — спросил Генри. — У пропитого палача, который с топором в руке пришел пожелать тебе вечного покоя, голос милее и приятнее.
— Это значит, что нам надо убираться отсюда и побыстрей, — произнес Адепт, опуская ключ в карман.
— Убираться? Куда?
— До начала консервации... — не успокаивался голос.
Что это за слово такое, какое оно имеет к нам отношение? Опять какой-то оттенок воспоминания коснулся меня.
Сеть из огненных струй под ногами исчезла. Но не было и синей ленты. По скалам вокруг пирамиды прокатилась волна. Трещина прошла по большой глыбе, и она рухнула с высоты на черную площадку. Вслед за ней посыпались и другие. Кусок скалы летел прямо на нас, но в нескольких метрах раскололся и заскользил по невидимому склону пирамиды.
— Они погребут нас! — воскликнул Генри. — Наши родственники сэкономят на рытье могил. Эти скалы будут нам памятником. Ух!
Еще один кусок обрушился в нашем направлении и заскользил вниз.
Мы заметались, пытаясь найти выход, но везде натыкались на невидимые стены.
— Пирамида проваливается в ад! — закричал Генри.
Действительно, пирамида проваливалась под землю. Ее основание — черная площадка — на глазах вдавливалась в грунт.
— Нам не выбраться! — воскликнул я с отчаянием, которое может быть у человека, одолевшего длинный путь и погибающего на последнем метре.
— Будь ты проклята, чертова махина! — крикнул Генри.
Перед нами взметнулся столб огня, такой яркий, что пришлось сощуриться и заслонить ладонью глаза. В таком пламени самый стойкий металл должен потечь, как весенний ручеек.
— А вот и геенна огненная, — усмехнулся Генри.
— Дайте мне руки! — крикнул Адепт. — Делайте то, что я говорю!
Мы послушно протянули ему руки. Адепт изо всей силы сжал их, вздохнул поглубже и произнес:
— Вперед!
Он шагнул в огонь, увлекая нас за собой. Последнее, что я услышал, был леденящий душу вой. Это выл Робгур, упускающий свою добычу...
На землю, кружась, опадали бронзовые листья. Осень надежно обосновалась здесь. Дул прохладный ветер. Вскоре ветки деревьев оголятся, придет время снега, холодов, скуки. Настанет зима.
Желтый осенний лист — откуда ему быть в сельве? Неоткуда. Мы больше не в Америке. Мы стояли на поляне, которая, судя по всему, находилась в Европе или Азии.
— Где мы? — осведомился я.
— Не знаю, — ответил Адепт.
— Что за дьявольская рука забросила нас сюда? — воскликнул Генри.
— Понятия не имею.
— Как нам отсюда выбираться?
— Мне известно столько же, сколько и вам, — отрезал Адепт.
— А все-таки где мы? — упорствовал я.
— Есть несколько предположений, но они нуждаются в проверке. Пока ясно одно: нас зашвырнул сюда таинственный механизм иглинов. Если бы сейчас мы не были здесь, то отдыхали бы в пирамиде, покоящейся неизвестно на какой глубине под землей. Вряд ли мы смогли бы выбраться оттуда.
Нет, к чудесам невозможно полностью привыкнуть! Только миг назад мы были в одном месте и вдруг сразу очутились за тысячи миль от него. Одно дело знать, что такие вещи возможны, и совсем другое — испытать это на себе. Генри же вообще не имел представления о подобных вещах — тут вполне можно лишиться рассудка. Но он держался прекрасно, только в глазах его горел какой-то бешеный огонек.
— Думаю, нам не стоит здесь задерживаться, — произнес Адепт. — Необходимо найти людей и разузнать, куда нас забросило.
— Люди сами найдут нас! — произнес Генри, прислушиваясь к отдаленным звукам — топоту копыт и лаю собак. Вот тонко пропел рожок. Звуки быстро приближались...
И тут появились они. Зрелище это завораживало. Их было человек тридцать. Слуги в кожаных одеяниях, господа в дорогих камзолах, явно не приспособленных для дальних путешествий, солдаты в шлемах, панцирях, с мечами на перевязи. Звенело оружие, фыркали лошади, рвались с цепей охотничьи поджарые псы. Пропела, выведя длинную трель, труба.
— Неважные наши дела, — прошептал Генри.
— Почему? — спросил я.
— Не нравится мне этот петух. У таких птичек железные клювы и острые шпоры. — Генри глазами
