— Но я подданный французского короля и вашу волчью кровь чую издалека!
— Я из Германии.
— Тоже дикая страна.
— Один мой друг из Норвегии.
— Еще более дикая страна.
— А третий — из Португалии.
— Ну, это совсем дикарь.
— Мы давно не живем в своих странах. Мы бродим по свету.
— Бродягам место на виселицах. Их любимое занятие — воровство и попрошайничество.
— Мы не ищем чужого добра. Мы ищем знания.
— И где же вы были в поисках знаний?
— В Европе. В Африке. В Новом Свете.
— Ха-ха-ха, вы развеселили меня.
— Почему?
— Новый Свет... Тот свет, что ли? Такты, приятель, мертвец?
— Новый Свет — это Америка или Вест-Индия, как вам больше понравится...
— Индия одна-единственная. Об Америке я ничего не слышал, хотя и хорошо осведомлен в географической науке. Как, говоришь, называют эту страну у вас?
— Так и называют.
— Если я не знаю этой страны, то никто из подданных нашего милостивейшего короля Карла Седьмого не знает этого.
— Какого Карла? — удивленно переспросил я. — Какой сейчас год?
— Ты что, олух, издеваешься надо мной? — Граф стукнул кулаком по столу. — Сейчас одна тысяча четыреста сорок четвертый год от Рождества Христова!
То, что мы заброшены в прошлое, я принял сразу как факт, который бессмысленно отрицать. О том, что подобное возможно, я слышал от мудрецов обоих Орденов, но, конечно же, не очень верил в это. Адепт тоже знал это не хуже меня. А Генри решил безропотно принимать все, что ни преподнесет ему судьба, и лишь горячо молился о том, чтобы это безумие быстрее кончилось.
Дни текли за днями, и об их смене можно было судить лишь по тому, что возникал и угасал падающий сверху свет, да еще по порциям воды и похлебки, которую нам приносили два раза в сутки.
Однажды графу что-то взбрело в голову, и нас притащили на господский пир, усадив за стол вместе с толпой обедневших дворян, которых обычно тянет к таким роскошным дворам.
Во главе стола на возвышении восседал сам граф, рядом — его ближайшие соратники. По правую руку от него сидел унылый Джакометти. Барон был зол и весел.
Гуляли с размахом. На буфетных столах стояли тазы с ирговой и розовой водой, предназначенной для омовения рук. На огромных блюдах возвышались искусно приготовленные жареные аисты и журавли, производившие впечатления живых. Скалилась клыками голова кабана. На сладкое шли печенья и торты с начинкой из бузины. Рекой лились настойки, пиво, ликеры, старые вина.
Дымились и трещали факелы. Звенели кубки. Музыканты играли длинную, заунывную, казалось, бесконечную мелодию, но иногда, напуганные ревом де Брисака, начинали наяривать жизнерадостную музыку, при этом часто немилосердно фальшивя. И все пили, ели. Потом опять пили. И опять ели.
— Арбалет мне! — неожиданно заорал граф де Брисак.
Тут в его руку сунули арбалет. Бледный как смерть слуга пристроил блюдо с фазаном себе на голову и встал к стене, придерживая его руками. Барон прицелился. Слуга зажмурился и вздрогнул. Пропела стрела и воткнулась прямо в фазана.
— Подойди! — крикнул де Брисак. Слуга приблизился к столу и склонился в глубоком поклоне.
Граф бросил на пол несколько монет.
— Это тебе за службу!
Слуга упал на колени и, бормоча слова благодарности, кинулся собирать деньги.
— А это за то, что испугался. — Граф ударом ноги повалил несчастного и приказал:
— Двадцать плетей!
Чем больше лилось вина, тем безудержнее разгуливались гости. Кто-то пытался залезть головой под юбку служанке, кто-то ругался с соседом, пока не послышался звук пощечины и не звякнули ножи. Брызнула кровь, но до смертоубийства не дошло. Какого-то гостя граф заставил осушить такой кубок вина, что бедняга замертво упал на пол и слуги унесли его. Покончив с этим занятием, де Брисак обратил внимание на нас, сидевших поодаль.
— О, мои гости-путешественники! — заорал он. — Как вам мой пир? Наслаждайтесь. И думайте, не последняя ли это милость для приговоренных к смерти. Ха-ха-ха...
Чем закончился пир — не знаю. Нас отвели обратно в темницу, где мы могли спокойно предаться тягостным мыслям, в том числе и обдумыванию слов графа.
— Неужели ты никак не можешь повлиять на цепь? Сколько раз тебе это удавалось, может быть, удастся и сейчас? — спросил я Адепта.
— Я пытаюсь... Они отобрали гризрак. С ним было бы легче. Пока же ничего не выходит.
— Я же знаю, как много ты можешь. В этом времени мы чужие. Мы вне битвы Орденов. Сейчас нам не противостоит Хранитель — он затерялся в зыби грядущего.
— Ты уверен? Мне кажется, это не так. Я ощущаю его присутствие.
— Робгур?! Ты шутишь^
— Почему же? — пожал плечами Винер. — Правда, здесь он слабее. Тут присутствует лишь частичка его мощи. Но в такой ситуации ее вполне достаточно, чтобы попытаться покончить с нами.
— Как он попал сюда? Это немыслимо. Даже ему такое не по плечу.
— По плечу. Он почти что сцепил пальцы у нас на горле, когда мы были внутри пирамиды.
— Я ничего не чувствовал.
— Пирамида приглушила твои ощущения.
— Мне почудилось, что я слышал его крик, когда мы шагнули в пламень.
— И что еще?
— Мне показалось, что он совершил невозможное и устремился за нами.
— Так оно и было.
— Надо что-то делать. Ты же можешь. Ты столько раз спасал нас.
— Я делаю, что могу. Поэтому мы все еще живы... Используя свои не слишком развитые магические способности, я пытался помочь Винеру. Я мысленно слился с его разумом — это мне удалось. На меня обрушился хаос звуков, света, лавина ощущений, большинство из которых были неприятными. Я был рад, когда мне удалось невредимым вырваться из этого светопреставления. На своей шкуре я убедился в том, как тяжело приходится Адепту.
— Все, — сказал он однажды. — Камень сдвинулся и катится под откос.
— Он погребет нас или разобьет двери нашей темницы?
— Не знаю... Эх, если бы мне только удалось переиграть Робгура!
В тот же день граф Брисак позвал нас к себе. Он нас принял в том же зале, что и в первый раз. Он был мрачен, но улыбка, по-моему, никогда не сходила с его уст. На сей раз она напоминала оскал оборотня. Он молча рассматривал нас. Джакометти сидел рядом с ним, лениво прикрыв глаза и посасывая что-то из кубка.
— Вы ничего не хотите сказать нам? — спросил граф.
— Хотим, — кивнул Адепт. — Рискну показаться невежливым и умалить ваше гостеприимство, но все неплохо бы узнать, за что вы держите нас в темнице, словно преступников?
— Потому что я так хочу. Мои планы относительно вас, плохи они были или хороши, изменились. Я нашел вот что.
Он вытащил из мешочка, лежащего перед ним, ключ... Раздался стук упавшего на пол кубка, который выскользнул из пальцев Джакометти. Толстяк ошарашено смотрел на ключ.
— Откуда? — произнес он, с трудом овладев голосом.
