— Жак обещал оставить для нас столик и не простит, если мы опоздаем. — Он сел, заставив подняться и Мэнди, затем снова поцеловал ее, пробормотав с сожалением: — Мне бы хотелось помочь тебе вытереться, но, если я это сделаю, мы никогда не выберемся из этой ванны.
Кен вышел из воды, и Мэнди принялась с восхищением разглядывать его идеально сложенное тело. Он направился в кабинку душа.
— Неужели ты все еще нуждаешься в холодном душе?
— Нет, в теплом.
— Не понимаю, зачем вообще он тебе нужен.
Кен сверкнул через плечо белозубой улыбкой.
— Мне очень нравятся твои духи, но, полагаю, я должен смыть с себя этот женский аромат. Он не слишком подходит для мужчины.
Когда Кен принял душ и скрылся за дверью, послав Мэнди воздушный поцелуй, она уже заканчивала сушить феном волосы. Затем, не желая надевать бывшее на ней ранее белье, накинула висевший на крючке махровый халат и направилась в гостиную. Там она вскрыла некоторые из принесенных из бутика свертков и облачилась в дорогой комплект, состоявший из трусиков и бюстгальтера, шелковые чулки и туфли на высоких каблуках. В таком виде ее и застал Кен, который уже успел одеться в черные брюки и смокинг с галстуком-бабочкой.
— Что мне надеть? — спросила Мэнди, улыбнувшись ему.
Он взглянул на разложенные на диване платья и без малейших колебаний произнес:
— Вот это, синее. Оно напоминает мне то русалочье платье, помнишь?
Мэнди кивнула, приятно удивленная, что он хранит в памяти такие детали. Взяв платье, она поинтересовалась:
— Какой спальней можно воспользоваться?
— Моей, конечно. Вернее, теперь уже нашей. Кстати, распакуй и остальные вещи.
Сгребя свертки, Кен направился впереди Мэнди в спальню и положил их там на кровать. К комнате примыкали две гардеробных, обе со встроенными шкафами. В одной содержались вещи Кена, вторая была пуста.
Быстро сняв обертки, Мэнди разложила обновки по полкам и повесила на плечики свадебное платье. Погладив шелк рукой, она вдруг с радостью подумала, что все в самом деле будет хорошо. Наверняка, несмотря ни на что, они с Кеном смогут поладить.
Одевшись и слегка подкрасив ресницы и губы, с рассыпанными по плечам волосами Мэнди вернулась в гостиную. Кен внимательно оглядел ее с головы до ног, затем взял руку и поднес к своим губам.
— Ты выглядишь просто умопомрачительно. Как женщина, которая только что занималась любовью.
Они спустились на лифте и направились к выходу, внешне выглядя как состоятельная, прекрасно одетая и уверенная в себе пара. Улицы вечернего Лондона были оживлены, общий дух города удивительно гармонировал с эйфорией, в которой пребывала сейчас Мэнди. Она с наслаждением вдыхала нагретый за день воздух, совершенно очарованная суетой, рекламными огнями и шумом города.
Услыхав ее вздох, тот поинтересовался:
— Что это означает?
— Только то, что я счастлива, — просто ответила она. Это в самом деле соответствовало действительности.
Кен стиснул ей руку.
— На подобное я даже не смел надеяться, когда звонил Жаку.
— Расскажи мне о ресторане, в который мы направляемся. Я не имею ни малейшего представления, чего мне следует ожидать.
— С недавних пор это едва ли не самое престижное среди местной элиты заведение. Столик приходится заказывать за несколько дней. А чтобы получить его по первому требованию, нужно или принадлежать к королевской семье, или являться личным другом самого Жака Бюве…
Учитывая тот факт, что Кен забронировал столик с первой попытки, он относился ко второй категории посетителей, так как среди родственников королевы уж точно не числился.
В ресторане мужчины очень сердечно пожали друг другу руки, после чего Хэттон представил Жака своей спутнице.
Француз оказался невысоким седовласым человеком с удивительной грацией в движениях и не менее примечательной галантностью в обращении.
— Счастлив приветствовать вас, мисс Лотнер! — воскликнул месье Бюве, целуя ей руку. Затем он взглянул на Кена. — Насколько я понимаю, скоро вас будет с чем поздравить?
Тот был слегка ошарашен вопросом.
— Верно… но откуда ты знаешь?
— Э-э, слухом земля полнится, мой дорогой. Так уж вышло, что священник из церкви на полях мой хороший приятель. Мы обсуждали некоторые связанные с благотворительностью дела, и всплыло твое имя…
Жак не успел договорить, потому что в этот момент дверь отворилась, впуская в зал нового элегантного гостя с дамой, по-видимому женой, в окружении нескольких приглашенных им людей.
— Прошу меня великодушно извинить… — пробормотал месье Бюве и поспешил навстречу новым посетителям.
Взамен перед Кеном и Мэнди возник метрдотель.
— Добрый вечер, мистер Хэттон, мадам…
— Здравствуйте, Фил.
— Вас устроит столик рядом с танцевальным пятачком?
— Вполне.
Метрдотель проводил их с Мэнди к столику на двоих, в центре которого плавала в плоской хрустальной вазе установленная в крошечную деревянную чашечку горящая свеча.
Едва они уселись, официант принес ведерко с бутылкой шампанского.
— От месье Бюве. Он просил передать, что позже подойдет к вам…
Медленно попивая превосходное вино, Мэнди потихоньку огляделась. Ей давно не приходилось бывать в заведении подобного уровня. Обстановка здесь была очень изысканная, но вместе с тем уютная. Паркет на танцевальном пятачке натерт до блеска. Музыканты играли неспешную мелодию, и несколько пар уже двигались в центре зала. Все вокруг дышало состоятельностью и престижем. Время от времени приглушенный гомон голосов на мгновение перекрывался хлопком пробки.
— Как тебе здесь?
— Немного напоминает «Марриотт». — Впервые Мэнди сознательно завела речь о прошлом.
— Понимаю, что ты имеешь в виду. Та же атмосфера, да и обстоятельства похожи. В «Марриотте» все начиналось… — Он поднял бокал: — Выпьем за продолжение!
Глядя друг другу в глаза, они опорожнили бокалы.
Затем, пока официант накрывал на стол, Кен спросил:
— Потанцуешь со мной?
В его объятиях Мэнди чувствовала себя так, словно находиться там для нее было самым обычным делом. Они кружили по паркету медленно и молча, но близость их тел говорила лучше любых слов.
Позже вернулись за столик и отдали должное блюдам французской кухни. Когда настал черед кофе, к ним подсел Жак. В беседе Мэнди назвала его месье Бюве, но тот попросил ее отбросить церемонии. Француз оказался хорошим рассказчиком. Не называя имен, он поведал несколько смешных историй, связанных с некоторыми завсегдатаями его заведения.
Потом Жак удалился, попросив Кена перед уходом подойти «на пару слов». Кен вновь пригласил Мэнди танцевать.
Для нее вечер сплошь состоял из удовольствий. Он наклонился и прошептал ей на ухо:
— Я мог бы танцевать всю ночь, если бы не сгорал от нетерпения обнять тебя по-настоящему.
— Я готова уйти отсюда немедленно, если ты этого хочешь.
Музыка смолкла, и они вернулись к столику. Мэнди взяла сумочку и сказала, что направляется в
