Идея побега родилась через пару часов после второго рождения Спартака. Если конкретнее, то она родилась в тот момент, когда герой с грехом пополам вылез из реанимационного саркофага, и Александр Сергеевич, взирая с некоторой брезгливостью на обнаженного подопечного, слабого и беззащитного, как и все новорожденные, сказал с усмешкой:
– Пошли. Пора взад, на «Серую Базу», обживать пятизвездочные апартаменты.
Спартак шел по голубым коридорам и боролся с желанием организма опираться о стенку. Плелся кое-как за бодрячком Александром Сергеичем и думал о звездолетах-пузырях. Его оживший мозг вспоминал, с какой деловитой небрежностью Сергеич давал указание пузырю: «Курс – на Дворец Спорта». Что, если, оказавшись внутри радужной сферы, вырубить опекуна и произнести: «Курс – на Землю»? Сработает или фиг? Послушается пузырчатый звездолет команды, отданной голосом Спартака? Поймет, чего такое «Земля»? Что, если... Сами понимаете – этих «что, если» в голове появлялось сотни ежесекундно. А что толку? Что? Один хрен, силушек нету, чтобы качественно рубануть спортменеджера.
Новорожденный как-то доплелся до пузыря, ввалился вовнутрь и лег. Лежать было удобно – радужная оболочка приятно прогнулась, подстроилась под анатомию человека.
– Курс – на «Серую Базу», – повелел Александр Сергеевич, произнес ожидаемое Спартаком и укрепил его в желании рискнуть. Не сейчас, конечно. Потом. Смутная идея уже обретала конкретику будущего плана бегства.
На «Серой Базе» героя действительно ожидало заточение в отличнейших апартаментах, явно скопированных с номера люкс земного гранд-отеля. Все здесь было по-земному, привычное и по-царски роскошное – и трехспальная кровать с белоснежным бельем в спальне, и полированная мебель в гостиной, и фарфоро-серебряная сантехника в ванной, и шелковые гардины на окнах в столовой. Вот только за окнами – ничего, светящаяся пустота, вроде той, что встретила погибшего Спартака в конце тоннеля на «том свете», каковой почему-то принято именовать всуе «лучшим миром».
Зато в ванной нашлись электробритва, гели, шампуни, одеколон, зубные щетки, паста, машинка для стрижки волос и даже ниточка для чистки зубов.
Нашлась и дверь из апартаментов в очень и очень приличный спортзал со знакомыми герою снарядами – западного образца грушами и мешками, японскими макеварами, катайским «муфаджуонгом» – «деревянным человеком».
Еду Спартак заказывал по телефону – аппарат «Русь» с определителем номера стоял на тумбочке у изголовья кровати. Кнопки телефонного аппарата и окошко АОНа не работали, Спартак просто снимал трубку и сразу же слышал «Алло», произнесенное лишенным эмоций механическим голосом. Заказываешь покушать, сидя на постели, и можно идти в столовую, там уже все готово, все заказанное стоит на скатерти-самобранке. Подкрепился, вышел из столовой, секунду побыл вне ее, заглянул обратно – скатерть девственно чиста, грязная посуда исчезла. Волшебный сервис, ядрена вошь! И постельное белье, и полотенца в ванной, все меняется на чистое быстро и незаметно.
Единственное, что удручало, – отсутствие телевизора, радио, книг, хотя бы газет и журналов, пусть и с кроссвордами. Впрочем, оно и к лучшему – лишенный отвлекающих интеллект факторов, в свободное от сна, еды, тренировок и гигиенических процедур время Спартак размышлял о побеге.
Он прожил в апартаментах любимчика фэнов кровавого спорта недели две по субъективной оценке организма. Однажды, проснувшись, Спартак привычно натянул «боксерки» поверх плавок и стал свидетелем полтергейста, подобного тому, что описан в детской страшилке про Мойдодыра. Одеяло убежало, улетела простыня! Оно убежало с кровати, дав возможность ей улететь.
Спартак сразу же сообразил, чего от него надо летающей простыне и покорно дал ей возможность запеленать себя, точно в саван. Едва материя лишила героя всяких возможностей шевелиться, на пороге спальни возник Александр Сергеич. Традиционно предложил одуматься и мутировать. Услышал в ответ традиционное «Нет», пожал плечами и пошел прочь из спальни, а Спартак в саване полетел за ним, Сергеич вышел, а Спартак вылетел из образовавшейся в стене гостиной прорехи в серый коридор, и они двинулись к радужному пузырю.
– У меня просьба, – сказал Спартак, влетая в пузырь. – Разрешите мне сказать: «Курс – на Дворец Спорта».
– Дяденька, дайте порулить, – пробурчал Александр Сергеич сварливо. – Чем бы дитя ни тешилось... м-да... Валяйте, командуйте.
– Курс – на Дворец Спорта!
– Довольны? Летим во Дворец. Откровенно, знаете ли, вам признаюсь – мне вас будет не хватать, упрямца. Ведь не исключено, обратно я полечу один. Пристрастия болельщиков, они, знаете ли...
– Знаю. Идите в жопу.
– Фи! Опять вы хамите! Как вам не стыдно?..
Знакомый голубой коридор вывел к знакомой арене. Скосив глаза, Спартак одарил взглядом пару голубых униформистов. Как и в прошлый раз, один голубой стоит слева у выхода из коридора на арену, другой справа. С виду оба безоружны, а в натуре, черт их поймет. Облачные одеяния, не исключено, способны метать молнии точно в цель...
– Снова вы не туда смотрите, уважаемый безумец, – с пальцев Александра Сергеича слетело облачко- линза. – Полюбопытствуйте, на ристалище терпит бедствие ваш давешний интересный соперник.
Спартак полюбопытствовал. Вокруг памятной туши полукенгуру-полудинозавра выписывало кренделя мелкое существо с поразительной анатомией. Существо ростом с карлика имело до невероятности подвижные сочленения в локтевых, плечевых и коленных суставах, за счет чего при желании действовало руками-ногами на манер нунчак.
«Нунчака», правильнее – «нунчяку», в буквальном переводе означает «две палки». Древняя единоборческая мудрость гласит: «Легки нунчаки, да противостоять им нелегко». Существо размером с гнома являло собой живое подтверждение сего изречения Старых Мастеров.
Вот гномик вполне обычно, по-людски, мельтешит ножками на бегу, а вот он замер на одной ноге, дернул бедром, и нога на весу обрела дополнительные степени свободы в коленном суставе, и со свистом выписывает восьмерки.
А что он выделывает руками! Это ж уму непостижимо! Только что были руки, как руки, раз – и левая потеряла анатомические стеснения в локте, и предплечье левой закрутило пропеллером, два – и правая рука стала подвижнее, чем у сломанной марионетки, и вот уже обе руки рассекают воздух с жужжанием, да еще и нога жужжит восьмеркой! Ж-ж-жуть!
Спартак запоздало сообразил, что не только лучше видит сквозь линзу-облачко, а и слышит отчетливее, как жуж-ж-ж-жат нунчатоподобные руки и нога шустрого гномика. На секунду Спартак-ученый, недоумевая, отвлекся от поединка, однако интерес Терминатора таки пересилил пытливость Паганеля.
Гномик и в сравнении со Спартаком оставался гномиком, а уж рядом с тушей попрыгунчика так и вообще смотрелся блохой недоразвитой. Между тем, он удачно компенсировал разность в весовых категориях офигительной подвижностью. И не только в суставах. Он ловко уворачивался от когтей монстра, успевая попадать живыми нунчаками тяжеловесу по лапам. Он преспокойно сбегал от прыгающей туши, исчезал из поля зрения попрыгунчика и лупил его, лупил-лупил-лупил почем зря. Подвижный коротышка побеждал, наглядно иллюстрируя принцип «вода камень точит». Его раскрученные кулачки-молоточки долбили- долбили-долбили и долбили, без устали, без остановки. Им помогали крутящий момент молотка-пятки и носка-кирки. Иногда мелкий долбозвон на радость трибунам демонстрировал прямо-таки фантастическую акробатику. Иногда настырный гном крутился акробатическим колесом вокруг туши и бил– бил-бил то рукой- нунчакой, то нунчакообразной ногой, а то и двумя ногами и руками одновременно, застывая в стойке на опорной руке. Монстр только развернется к акробату-колотушке, а гномик уже откатывается с ноги на руку и наоборот, и по когтям жиртресту, по когтям на откате, и вот он уже снова в тылу туши и с усердием джазового барабанщика-виртуоза мелкой дробью по хребту, по хребту! И со звоном, между ножищ чудищу, через задницу да по стальной «раковине»!
Трибуны радостно аплодировали шустрому барабашке. Прыжки увесистой туши трибуны дружно освистывали. Столь дружно, что Спартак от души посочувствовал попрыгунчику. Униженный аутсайдер всегда вызывает сочувствие у истинного бойца. Недаром в хладнокровной среде самураев родилось когда-то правило: «Убивай, но не унижай».
После черт знает какого по счету дробного удара в спину литая хребтина монстра все ж-таки треснула.
