переговоры по лоцману, немедленно. Ухана с БэЗэ это тоже касается, понял?
Черт, она знала. Следовало предполагать, что с ней такие номера не пройдут.
– Да, Зайда, – кротко ответил я.
Ответ повис в воздухе – хлопок дверью, и бикаэлка уже исчезла. Клубок пыли, радостно ворвавшийся в кабину сквозь открытую на миг дверцу, без подпитки обреченно обмяк и тут же был всосан фильтрами кондиционера. Скорость реакции Зайды меня всегда поражала. При ее внушительных габаритах это казалось просто нереальным.
Не обращая внимания на «радиопротесты» друзей, я выключил связь и остаток пути до космопорта предпочел подремать. Раз необходимо прекратить переговоры, значит, на то есть причины, Зайда зря слов на ветер не бросает. А я слишком устал, чтобы строить предположения на этот счет – очень уж нервное выдалось утро.
Мощные электромагнитные поля, задействованные для защиты космопорта во время бури, не позволяли ветру и пыли проникнуть внутрь. Невидимый купол накрывал всю территорию космопорта целиком, в том числе и стартовые терминалы частных судов – специальные площадки размером в двадцать квадратных метров, оборудованные генераторами Транспортных Колодцев. Здесь уже можно безбоязненно гулять без пыльника – воздух чистый и видимость отличная. Я стоял возле «Макси» – второго челнока Кассида грузоподъемностью в четыреста тонн. От «Мини» он отличался только размерами и внутренним оборудованием, а так, с виду – все та же беременная бабочка. Только побольше.
Стоял и наблюдал за загрузкой «Костолома» в трюм сквозь распахнутый зев гигантского грузового люка. После путешествия на транспортере, продиравшемся по улицам Сокты сквозь непроглядные пыльные сумерки, стоять вот так и смотреть без напряжения, не щурясь и не подключая всевозможные режимы видеокоррекции, казалось неожиданным кайфом. Уже упакованный в специальный транспортный кокон из металлопластика, «Костолом» теперь напоминал куколку неведомого чудовищного насекомого. Механические «жуки» – трехтонные роботизированные кары, с помощью своих манипуляторов и антигравитационных двигателей удерживали кокон на весу, в полуметре от бетона стартовой площадки, медленно и аккуратно заводя его в трюм и стараясь по пути ничего не свернуть столь массивной тушей. Беднягам приходилось порядочно надрываться, движки отчаянно гудели, возвещая на весь сектор о своей непосильной ноше – вес-то немаленький, но сверхурочные им никто выписывать не собирался. Напротив, мысленно я их поторапливал.
– Хорошая машинка, – поделился своим впечатлением о «Костоломе» таможенник, наблюдавший за процессом погрузки рядом со мной. – Но на ней осталась масса никому не нужных деталей.
– Не нужных?
– Ну да. За небольшую плату наши техники могли бы демонтировать то, что восстановить уже невозможно. Вряд ли стоит платить за лишний вес при перевозке на другую планету, а? Ведь эти проныры- перевозчики дерут бешеные деньги за каждую лишнюю тонну.
Я невольно покосился на зев трюма. Скрытый от глаз, там сейчас находился Кассид Кассиониец, он руководил погрузкой изнутри. Для такого ответственного дела Кассид не поленился прибыть с орбитальной станции, где сейчас парковался его «Забулдыга», лично. Слышал бы он, как сейчас о нем отзывается таможенник – рыку было бы на весь космопорт. Кассид в долгу никогда не остается, мужик суровый. Он и Ухана с Мараной загнал в противоперегрузочные коконы еще до моего прибытия – лишь для того, чтобы под ногами не мешались. Потом и меня загонит, как только закончится погрузка. «Макси», по сути, вполне самостоятельный кораблик, при необходимости, если с «Забулдыгой» случится что-нибудь нехорошее, он может послужить в качестве спасательного. Потому и оборудован коконами-анабиозаторами. На орбите нам даже не придется переселяться в пассажирскую каюту корабля-батьки, так и поедем домой в грузовом челноке. И очухаемся уже на домашнем космодроме Полтергейста.
Зайда с Лайнусом все еще отсутствовали, и я предпочитал пока не гадать о том, что там могло произойти, но от смутной тревоги избавиться не мог. Бикаэлка, конечно, всегда сможет за себя постоять, но на любую силу всегда найдется еще большая.
– Еще, кстати, не поздно, – добавил таможенник, заставив вернуться от раздумий к реальности.
– Нет, моим хозяевам робот нужен именно таким, – отмахнулся я, подхватив ранее высказанную идею Ухана. – Чем сильнее признаки сражений, через которые он прошел, тем больше им нравится.
– Вы что, даже не собираетесь его восстанавливать? – Таможенник, молодой дружелюбный абориген, от изумления даже глаза выкатил. – А тогда зачем он вам нужен?
– Чтобы установить возле центральных ворот особняка. – Я невольно улыбнулся, вполне понимая его реакцию, ведь такую чушь приходилось нести, что у самого уши вяли. – Для солидности.
– Ты меня, конечно, извини за откровенность, парень, но ты в курсе, что твои господа с Вантесента полные придурки, которым просто некуда девать деньги?
– Я этого не говорил, – сказал я, подмигнув аборигену.
Мы сдержанно рассмеялись, и он добродушно похлопал меня по плечу, признав своим в доску. Справа донесся характерный гул, бетон под ногами мелко и часто завибрировал. Я невольно глянул в сторону источника звука. Стартовал очередной челнок, расположенный через пару терминалов от нас. Каждый терминал оборудован встроенными в бетон силовыми установками, образующими при включении Транспортный Колодец – пустотелую полупрозрачную трубу, сотканную из антигравитационных полей, ее стенки различимы взглядом лишь по окутывающей их фиолетовой дымке искажений. Исполняя роль орбитальных лифтов, ТК соединяют поверхность планеты с синхронно вращавшейся на орбите космической станцией «Коготь Удачи», не позволяя тем самым всевозможным космическим посудинам разрушать экологически вредными выбросами и без того скудную атмосферу. Пока шла погрузка робота, чужие челноки стартовали уже дважды, космопорт Волчьей Челюсти – довольно оживленное место. Скоро такой же ТК выстрелит в бездонную высь и наш челнок…
Таможенник тоже засмотрелся на пронзавший атмосферу корабль, мечтательно проговорил:
– Третий год здесь работаю, а все никак привыкнуть не могу.
– К чему? К шуму?
– Да нет, красиво все это…
Неожиданно он вздрогнул и округлил глаза. А затем мешком осел на бетон. Не понимая, что происходит, я попытался его подхватить, чтобы смягчить падение.
