– Архивариус. Он, типа, писатель, а точнее – летописец мистического мракобесия в современной России. Его летописи вроде бы собираются издавать французы – Архивариус сейчас в Лионе, ведет переговоры с издателями, а я пользуюсь пока его библиотекой. Повышаю, так сказать, профессиональный уровень. Обогащаю эрудицию.
– Судя по дешевой колбасе, которой ты меня кормишь, тебе бы и материально не помешало обогатиться, – ухмыльнулся Овечкин, потянувшись за очередным бутербродом.
– А кому б помешало? – ухмыльнулся и Игнат, выравнивая пожелтевшие книжные корешки. – Хотя на отсутствие финансов мне лично грех жаловаться. – Игнат вернулся к столику с чаем, сел на кушетку, плеснул в пустую чашку заварки. – Бизнес у меня, хвала духам, налажен. Имею диплом магистра рунических искусств, лицензию, пусть и весьма скромный, но личный офис недалеко от Белорусского вокзала. Ни от кого не завишу, сам себе голова. Есть постоянные клиенты, в основном клиентки: богатые дамочки, падкие до прорицаний. Год назад отсветился на телеэкране и увеличил расценки. Не видел меня случайно в прошлом году по телику?
– Не-а, – покачал головой Овечкин. – Что? Напряг свои прежние связи на Ти-Ви и поимел халявную рекламку, да?
– Ошибаешься. Прошлой весной влип по собственному желанию в одну драматическую историю и...– Игнат замолчал, почесал затылок, махнул рукой. – Да фиг с ним, дело прошлое, не хочется вспоминать... – Игнат хитро улыбнулся, подмигнул Овечкину сразу обоими глазами. – А чегой-то мы с тобой чай хлещем? Может, по рюмашке пропустим за встречу? У меня есть чем отравиться. Угощаю!
– Не-а. – Вопреки ожиданиям Овечкин отрицательно мотнул лобастой головой. – Я к тебе по делу пришел. Вопрос у меня есть к тебе по Древней Индии.
– По Древней Индии?.. – малость обалдел Сергач. – Шутишь?
– Не-а. Абсолютно серьезно. У меня к тебе религиозный вопрос. Я ж помню: ты в студенчестве ходил на сборище кришнаитов, увлекался ихними культами.
– Ха! Был грех, один раз занесло на конспиративную квартиру поклонников синего бога возле университета. Из любопытства. Времена-то были какие: кругом лозунги типа: «Слава КПСС», у кришнаитов конспирация – жуть! Собираются по одному, расходятся поодиночке, а в темных закоулках мерещатся агенты КГБ. Экзотика, блин!
– А еще ты йогой занимался.
– Занимался, – кивнул Игнат. – И Рерихов читал, повинуясь тогдашней моде. И девочкам байки про Шамбалу травил, врал про йогов, про тугов, про ракшасов. Да, был грех: как и многие из тогдашней «продвинутой» молодежи, я какое-то время балдел от всего индусского, кроме кинематографа.
– Скажи, а сейчас ты можешь вспомнить подробности о тугах?
– О тугах?! Зачем тебе понадобились туги?
– Какая, на хрен, разница, зачем? Ну-у, допустим, пришла в голову фантазия повысить собственный интеллектуальный уровень в области индийских религиозных культов. Вспомнил про «продвинутого» друга юности Игната Сергача, увлекавшегося когда-то йогой и прочими индийскими штучками-дрючками. Смутно вспомнилось, как ты, молодой и красивый, на какой-то студенческой пьянке всех стращал этими самыми тугами. Вспомнил, пришел и спросил, чего в этом особенного? Тем более ты нынче не кто-нибудь, а профессиональный мистик. К кому, как не к тебе, обращаться с вопросом о тугах, ну ты сам прикинь, а?
– Ох, Димон, чего-то ты темнишь! Интригуешь, недоговариваешь.
– Я не понимаю: в чем проблема? Тебе чего? Жалко, что ли, о тугах рассказать?
– Да нет, отчего же, мне не жалко... – Игнат озадаченно почесал затылок. – Никак не врублюсь в суть прикола. Идиотизм какой-то, ей-богу! Сто лет не виделись, и нате вам: приперся, от выпивки отказался, спрашивает про тугов. В чем прикол? Колись, Овечкин!
– Никаких приколов! Вот тебе крест. – Овечкин демонстративно перекрестился. Неумело. Слева направо, двумя перстами. – Давай рассказывай все, чего про тугов знаешь, и я пойду. Время позднее, а мне до дому от тебя на метро с пересадкой. Давай трави, не тяни резину.
– Ладно. Ежели ты действительно серьезно, то...
– Я серьезно! Абсолютно серьезно. Сколько раз можно повторять?! Трави давай, не ломайся.
– Ну хорошо... – Игнат сморщил лоб, прикрыл глаза, напрягая память. – Насколько я припоминаю, туги – секта фанатиков, почитателей индийской богини Кали. Туги объединялись в тайные общества, вели двойную жизнь, тщательно скрывая собственные религиозные пристрастия. Обычно, говоря «туг», обязательно добавляют: «туг-душитель», ибо, принося в жертву Кали человеческие жизни, туги имели обыкновение подстерегать и душить тайком невинных обывателей. Богиня Кали – дочь Шивы, одного из великих брахманских богов... Погоди-ка, или она жена Шивы?.. Блин, забыл... Впрочем, это неважно. Она – дух зла, ее цель – разрушение. У богини есть свои храмы, где ей приносят в жертву быков и петухов, но истинные ее жрецы – туги, «сыновья смерти». Убивая, туги не имели права проливать кровь жертвы, поэтому они и душили бедных индусов... Извини, я невольно оговорился: душили они как раз отнюдь не бедных соотечественников. Выбирали жертву побогаче, душили и потом грабили. Тугизм – это религия, тайное общество и в то же время способ обогащения. Своеобразный бандитизм с религиозной подоплекой. Богоугодный грабеж. Насколько я помню, для удушения туги использовали длинную шелковую ленту с вшитым на конце утяжелителем и якобы виртуозно владели этим нехитрым тряпочным оружием. Умели молниеносно метнуть ленту так, что она захлестывала шею петлей и от удавки никому не удавалось освободиться. Кажется, в середине или в конце девятнадцатого века англичане, обустроившие Индию, извели тугов под корень... Да, точно! Вспомнил. Туги были закоренелыми фаталистами, свято верили в судьбу. Англичане как-то поймали одного туга, и он решил, что это судьба, что такова воля Кали. Раскололся, сдал всех тайных жрецов Черной богини, которых знал, а те в свою очередь тоже решили, что их арест предначертан судьбой, что такова их карма, и стали закладывать братьев по вере. Пошла цепная реакция. В течение двух, кажется, месяцев тугизм по всей стране был уничтожен... Вот, пожалуй, и все, что я помню о тугах.
– Маловато, – скорчил кислую физиономию Овечкин.
– Ни фига себе! – возмутился Игнат. – Ну ты даешь, Овечкин! Я, можно сказать, целую лекцию ему прочитал, сам удивляюсь, что столько помню, оказывается, об этих чертовых тугах, а он, вместо того чтоб восхититься моей эрудицией, морду кривит! Овечкин пропустил мимо ушей тираду Игната, спросил деловито:
– Игнат, а в книжках этого твоего... как бишь его...
– Архивариуса? Нет, там в основном литература о вампирах, магах и оборотнях, восточной тематики там почти нет, – соврал Игнат, опасаясь, что Овечкин полезет шарить по книжным полкам, найдет нужную книжку и начнет канючить: «Дай почитать».
Но, хвала духам, пронесло. В сторону книжных полок Овечкин лишь взглянул, после чего сосредоточил взгляд на Сергаче и продолжил расспросы:
– А тот мужик, преподававший йогу, у которого ты какое-то время занимался, он, кажись, из Индии приехал, да?
– «Какое-то время» – громко сказано. Три раза сходил на занятия к Борису Викторовичу и бросил. И ни в какой Индии он не жил. Он, когда в МГИМО учился, попал в Болгарию, на стажировку. В тот же самый период в Софию выписали самого настоящего йога, из Индии, чтоб занимался с болгарскими партийными шишками пранаямой...
– Чем?
– Пранаямой. Так называется первая ступень хатха-йоги. Дыхательные упражнения, сравнительно простые и полезные для здоровья. Ну так вот, болгарских партийных лидеров особо пранаяма не увлекла. Индийский йог жил в той же гостинице, где и Борис Викторович. Они познакомились, оба неплохо болтали по-английски, подружились, и месяца четыре индиец учил Бориса Викторовича хатха-йоге. Четыре месяца индивидуальных занятий с настоящим гуру...
– «Гуру» означает «учитель», да? – блеснул интеллектом Овечкин.
– Скорее «духовный наставник». Это вроде как титул, его имеют единицы. Все практикующие йогу в СССР учились самостоятельно по книжкам, а Борису Викторовичу повезло – у настоящего гуру постигал азы. Когда вернулся в Москву, встретился с советскими йогами-самоучками, те обалдели и едва все не вымерли от зависти. Моду на восточные единоборства в начале восьмидесятых помнишь? Подпольные секции,
