– А?! Что?.. Да, я... – Игнат обернулся. В шаге от него стояла Жанна. Сотрудница Николая Васильевича, которая во вторник днем, во время первого визита Сергача в контору «Самохин и брат», напоила его растворимым кофе без сахара. Тогда, во вторник, Игнат мысленно сравнивал Жанну с певицей Наташей Королевой. Сейчас же она более напоминала девочку-старушку. Пенсионерку с детской фигурой, с толстым слоем грима на осунувшемся лице. Жанна сгорбилась, как-то вся поникла. Под глазами тени, губки собрались морщинистым бантиком, волосы висят паклей, и только зрачки горят двумя маленькими угольками. В руках Жанночка теребит кожаную дамскую сумочку, переступает с ножки на ножку, нервничает.
– Я ждала вас, Игнат. Можно войти?
– Да, да, конечно.
Игнат посторонился, пропуская ее в квартиру, машинально закрыл дверь, щелкнул замком. Автоматически обошел в темноте перегруженную книгами этажерку, включил свет в прихожей.
– Снимайте пальто, Жанна. Не стойте возле дверей, проходите, – сказал Игнат, потому что надо было чего-то сказать. Явление Жанны его немного обескуражило, сбило с толку. Под черепной коробкой все еще продолжала по инерции крутиться карусель из цифр телефонного номера Инны, мешая сосредоточиться на неожиданной гостье, жалкий вид коей разбудил в душе щемящее чувство сострадания.
– Сейчас... – Жанна судорожно втянула воздух носиком и дрожащей рукой полезла в сумочку. – Сейчас, я сейчас...
Девушка опустила глаза, секунд пятнадцать рылась в сумочке, причем с каждой секундой дрожь в ее ищущей руке увеличивалась. Игнат нахмурился, подумал о том, о чем следовало бы подумать сразу же, как только она его окликнула: «А на фига, собственно, Жанночка меня ждала под дверью? Что ей может быть от меня нужно? Зачем я ей? Кто я для нее?.. Я для нее тот парень, который переиграл Самохина! Что-то там такое, помнится, сотрудники Николая Васильевича шутили на предмет нежных отношений Жанет с Самохиным-старшим... Блин! Неужели...»
До конца сформулировать свою догадку Игнат не успел. Нечего было уже формулировать, все и так стало кристально ясно в ту секунду, когда Жанночка достала из сумочки пистолет. Маленький никелированный пистолетик прицелился в Игната с виду игрушечной дырочкой на конце ствола.
– Стоять! – сиплым голосом приказала Жанна, оскалив острые, ровные зубки. – Пошевелишься, сразу убью! Застрелю!
«Ну конечно! – Если бы можно было шевелиться, Игнат хлопнул бы себя ладошкой по лбу. – Конечно! Блин горелый! Вот почему, оказывается, меня законтрило на компьютерах и Интернете. Вот она, нестыковочка, которая не давала мне покоя. И имя ей – Жанночка. Самохин ни фига не соображал в компьютерах, Жанна – компьютерный ас! Она его сообщница! Она разместила в Интернете сайт о тугах, она научила Самохина, какие кнопки нажимать, чтобы быстро найти нужный сайт во «всемирной паутине»! Она ему помогала!.. А позавчера? Позавчера, черт побери, перед тем как спровоцировать меня на прыжок в окно, кто-то звонил Самохину. Этот звонок, согласно сценарию Николая Васильевича, предупреждал об опасности, которой не было! Ему звонила Жанна! Позавчера, когда я пришел в контору Самохина, она как раз одевалась, собиралась на улицу. Оттуда, с улицы, и позвонила, как и было у них условлено!..»
– Стоять!
– Стою, стою, не нужно нервничать.
Он стоял возле вешалки. Она подле запертой входной двери. Он видел половину ее лица, ее правую руку с пистолетом. Наполовину Жанночку закрывала от взора Игната шаткая этажерка, битком набитая детективно-приключенческой макулатурой.
– Где Коля?! Отвечай, или я тебя застрелю!
– В милиции.
– Знаю, что в милиции! Почему он в милиции?! Почему его забрали? Почему ты здесь, сволочь, а он в тюрьме? Почему?!! Я видела, тебя подвозил к дому холуй Зусова! Я целый день дежурила на лестнице, возле окошка? Где МОЙ Коля, что с ним? Отвечай!!!
«У нее сейчас начнется истерика! И в истерике она спустит курок. Она не только сообщница Самохина, она его любовница. Она его любит. Она влюблена в него как кошка. Что бы я ни ответил, она все равно выстрелит. Ее переполняют отчаяние и страх. На самом деле она пришла выместить накопившуюся злобу на несправедливый к ней мир. В сущности, мои ответы ее не интересуют. Понимает, что любимого уже не спасешь, и жаждет мести. Убьет меня, а после сама застрелится. Что может быть страшнее влюбленной женщины? Что может быть ужасней женской логики, нарушающей все каноны здравого смысла?» – думал Игнат отстраненно, чувствуя, как холодеет разгоряченная голова, как успокаивается сердцебиение и мускулы наливаются силой.
– Николай Васильевич в милиции, дает показания, – произнес Игнат спокойным, скучным голосом. – Насколько мне известно, Николай Васильевич чистосердечно признался следователю, сказал, что это вы, Жанна, придумали, как меня подставить. Вы поместили в Интернете сайт про тугов, и вы его, этот сайт, позавчера уничтожили. Николай Васильевич сказал, что совершенно не разбирается в компьютерах, а вы...
– Что?! – Ее брови изогнулись дугой, глаза страшно округлились. – Что ты сказал?! Коля... меня...
– Вам угрожает опасность, Жанна!
– Нет... Нет! Нет!! Коля не мог... – Рука с пистолетом ослабла. Блестящий ствол чуть сместился вниз и в сторону. – Коля меня любит...
Сейчас! Игнат резко согнул колени, ударился плечом об этажерку, врезался в шаткую конструкцию, задействовав весь свой вес, все свои силы и желание выжить. Этажерка рухнула. Повалилась, словно многоэтажное здание от взрыва авиационной бомбы. Посыпались книги. Лавина томов и томиков. Многокилограммовая масса спрессованной под обложками бумаги обрушилась на девушку, опрокинула ее, повалила на пол. Тонкий женский пальчик судорожно нажал блестящий пистолетный спусковой крючок. Сухой треск выстрела и глухой удар женского затылка об острый угол дверного косяка – все звуки заглушил барабанный грохот разноцветной книжной лавины.
14. Суббота, ближе к вечеру
– ...Пуля царапнула предплечье, но крови из меня вылилось, наверное, целый литр. Однако мне опять повезло, а Жанночке наоборот – закрытая черепно-мозговая травма, сознание потеряла мгновенно. Я, кстати, тоже отключился ненадолго. В глазах все поплыло, поехало, и я вырубился. Пришел в себя – лежу в луже крови, в прихожей, поверх горки растрепанных книжек. Книжные странички впитали кровушку, покраснели. Представляешь – детективные романы с окровавленными страницами, а на этих страницах как раз по большей части описания жуткого кровопролития. Представляешь, как это символично?.. Я думаю, что вырубился не столько из-за ранения, сколько из-за лекарств. Что-то такое ядреное мне доктор вколол, чтобы меня воскресить, и это что-то во время стресса шарахнуло по мозгам. Да и слаб я был не только после наркоты, сама понимаешь – неделька у меня выдалась еще та!.. Очнулся, дополз до телефона, выцарапал из кармана бумажку с номерами Зусова и его холуя, позвонил Петьке. С бабы его снял. Несчастному, наверное, придется теперь лечиться от импотенции. Зусов-то велел ему меня холить и лелеять, а он подбросил подопечного до дому и помчался трахаться. Ух и перепугался Петька, когда я просипел в телефонную трубку: дескать, лежу, раненный, истекаю кровушкой... А потом все закрутилось, завертелось. Петя приехал минут через двадцать. Я уже сам смог ему дверь открыть, раненую руку худо- бедно обмотал тряпками, жгут выше локтя наложил. Петька вызвал зусовского доктора Филгута, а с доком приехала целая орава «горилл». Соседи вызвали ментов, разглядев сквозь дверные «глазки» столпотворение на пороге моей квартиры. Чуть позже пожаловал лично Иван Андреич, не до конца протрезвевший. Шум, гам, разборки. До четырех утра сплошной базар-вокзал. В полпятого доктор заставил меня проглотить снотворное. Просыпаюсь, хвала всевышнему, один дома. И телефон рядом, возле кровати. Как проснулся, сразу же тебе позво...
В дверь позвонили. Сидевшая на краешке его постели Инна от неожиданного резкого «дзынь» чуть не выронила сигарету.
– Все о'кей, Инна. Кто бы это ни был, все о'кей! Помоги-ка мне встать...
– Может быть, я открою?
– Нет. Я сам. Тебе сумел открыть, а с твоей помощью и подавно доковыляю до прихожей. Запомни легенду: ты, акула журналистики, сама мне позвонила сегодня днем, попросила о встрече, потому что...
