форм и размеров. Лишь подушки сиденья были из медно-красного шелка. Удивительным образом эта блистающая громада сама собой медленно скользила вверх по спирали улицы, причем никто её не толкал и не тянул: казалось, в ней была своя собственная жизнь.
Когда трон остановился перед большими воротами из слоновой кости, Бастиан вышел из дворца и занял на нём своё место. Он казался ничтожно крошечным, словно кукла, когда сидел среди всей этой сверкающей холодной роскоши.
Толпа зрителей, сдерживаемая черными Броневеликанами, разразилась бурными овациями, но необъяснимым образом они звучали как-то слишком визгливо и пронзительно.
Затем началась самая длинная и утомительная часть торжества. Все посланцы и представители различных стран фантазийской Империи должны были встать в строй друг за другом, и эта очередь к Зеркальному Трону растянулась не только вниз по всей спирали главной улицы Башни Слоновой Кости, но и далеко, далеко по Саду Лабиринту — и всё новые и новые послы примыкали к очереди. Каждый должен был, когда подходил его черед, пасть ниц перед троном и, трижды коснувшись лбом земли, поцеловать правую ногу Бастиана со словами: «От имени моего народа и моих собратьев я прошу тебя, кому все мы обязаны своим существованием, короноваться Мальчиком Императором Фантазии!»
Таким образом прошло уже два или три часа, как вдруг в рядах ожидающих возникло беспокойство. Молодой фавн мчался по улице — видно было, что он бежит из последних сил: он шатался, то и дело падал, вновь подымался и мчался дальше, пока наконец не бросился в ноги Бастиану, с трудом переводя дыхание. Бастиан нагнулся к нему:
— Что случилось? Как осмелился ты помешать этой церемонии?
— Война, о господин! — выговорил фавн. — Атрейо собрал всех повстанцев и идет сюда с тремя армиями. Они требуют, чтобы ты отдал АУРИН, если же ты не сделаешь этого добровольно, принудят тебя силой.
Внезапно воцарилась мертвая тишина. Будоражащая музыка и пронзительные крики восторга разом смолкли. Бастиан глядел прямо перед собой. Он побледнел.
Тут подбежали и три рыцаря — Избальд, Икрион и Идорн. Казалось, они в исключительно хорошем расположении духа.
— Наконец-то нашлось для нас дело, господин! — наперебой кричали они. — Предоставь это нам! Не позволяй никому мешать твоему торжеству! Мы отыщем несколько дельных людей и выступим против мятежников. Мы им дадим урок, так что долго будут нас помнить.
Среди присутствовавших многих тысяч созданий Фантазии было немало существ, совершенно непригодных к боевым действиям. Но большинство неплохо владело каким-либо видом оружия: булавой, мечом, луком, копьем, пращой или же просто собственными зубами и когтями. Все они собрались вокруг трех рыцарей, и те повели войско. Пока они уходили, Бастиан с большой толпой менее боеспособных вернулся к церемонии. Но теперь он на ней как бы отсутствовал. Снова и снова взгляд его обращался к горизонту, хорошо видному с его места. Огромные облака пыли, поднимавшиеся там, давали представление о том, с какой военной силой приближается Атрейо.
— Не беспокойся, — проговорила Ксайда, подойдя к Бастиану, — ещё не вступили в бой мои черные Броневеликаны. Они защитят твою Башню Слоновой Кости — против них никому не устоять, кроме тебя и твоего меча.
Через несколько часов пришли первые вести с поля боя. На стороне Атрейо боролось почти всё племя Зеленокожих, а также примерно двести Кентавров, пятьдесят восемь Скалоедов, пять Драконов Счастья под предводительством Фалькора, — они то и дело пикировали с воздуха, вмешиваясь в боевые действия, целая стая белых Гигантских Орлов, прилетевших сюда со Скал Судьбы и великое множество других созданий. Видели там даже Единорогов.
Хотя по численности это войско намного уступало тому, которым командовали рыцари Икрион, Избальд и Идорн, сражалось оно с такой решительностью, что всё больше оттесняло к Башне Слоновой Кости армию, дравшуюся за Бастиана.
Бастиан хотел выйти сам, чтобы взять на себя предводительство войском, но Ксайда ему отсоветовала:
— Подумай, господин и учитель, — сказала она, — ведь в твоем новом положении Императора Фантазии тебе не пристало вмешиваться. Предоставь уж это твоим верноподданным.
Битва длилась до самого вечера. Каждую пядь Сада Лабиринта армия Бастиана ожесточенно защищала, и скоро он превратился в растоптанное кровавое поле боя. Уже начало смеркаться, когда первые ряды повстанцев дошли до подножия Башни Слоновой Кости.
Тогда Ксайда послала своих черных Броневеликанов, пеших и конных, и они свирепо бросились в бой с войском Атрейо.
Точно описать битву за Башню Слоновой Кости невозможно, так что от этого придется отказаться. И поныне в Фантазии существуют песни и сказания о том дне и о той ночи, ибо каждый, кто принимал участие в той битве, пережил что-то своё. Всё это истории, которые, быть может, будут рассказаны в другой раз.
Некоторые утверждают, что на стороне Атрейо сражался один или даже несколько белых магов, по силе волшебства не уступающих Ксайде. Достоверно об этом ничего неизвестно. Может быть, в этом кроется объяснение, почему Атрейо и его людям удалось, несмотря на черных Броневеликанов, захватить Башню Слоновой Кости. Однако ещё вероятнее, что тут была другая причина: Атрейо боролся не за себя, а за своего друга и хотел его победить, чтобы спасти.
Давно уже наступила ночь, беззвездная ночь, полная дыма и огня. Факелы, упавшие на землю, перевернутые курильницы и разбитые вдребезги лампы подожгли Башню сразу во многих местах. Бастиан носился в колыхающемся зареве среди сражающихся, фигуры которых отбрасывали призрачные тени. Со всех сторон его окружал шум боя и бряцание оружия.
— Атрейо! — крикнул он хриплым голосом. — Атрейо, покажись мне!
Выходи на бой! Где ты?
Но меч Зиканда оставался в ножнах и не двигался.
Бастиан пробежал по всем покоям дворца, потом взобрался на высокую стену, которая была здесь шириной с улицу, и только хотел пробежать над большими воротами, под которыми, разбитый на тысячу осколков, стоял Зеркальный Трон, как вдруг увидел, что Атрейо идет ему навстречу с другой стороны. Атрейо держал в руке меч. Они стояли друг против друга, глядя друг другу в глаза. Зиканда не шелохнулся.
Атрейо приставил к груди Бастиана острие меча.
— Отдай мне Знак, — сказал он, — ради тебя самого.
— Предатель! — крикнул Бастиан. — Ты моё создание! Всё создано мною! И ты тоже! Ты обратился против меня? На колени и проси прощения!
— Ты обезумел, — ответил Атрейо, — ты ничего не создавал. Ты всем обязан Девочке Императрице! Отдай мне АУРИН!
— Возьми! — сказал Бастиан. — Если сможешь.
Атрейо медлил.
— Бастиан, — проговорил он, — почему ты вынуждаешь меня победить тебя, чтобы спасти?
Бастиан рванул рукоятку меча и, благодаря его огромной силе, ему удалось вытащить Зиканду из ножен, хотя тот и не прыгнул сам ему в руку. Но в тот же миг раздался такой ужасающий звук, что даже воины внизу на улице на мгновение застыли перед воротами и уставились вверх. И Бастиан узнал этот звук. Это был тот самый страшный скрежет, какой он слышал, когда Граограман превращался в камень. Сияние Зиканды погасло. И Бастиан вспомнил, что предвещал ему Лев в случае если он обнажит это оружие по собственной воле. Но теперь он уже не мог и не хотел идти на попятный.
Он ударил Атрейо, и тот попробовал заслониться своим мечом. Но Зиканда разрубил меч Атрейо и пронзил его грудь. Из глубокой раны хлынула кровь. Атрейо отшатнулся назад и сорвался вниз с зубца больших ворот. Тут из клубов дыма вылетело, прорезав ночь, белое пламя, подхватило падающего Атрейо и унеслось вместе с ним вдаль. Это был Фалькор, белый Дракон Счастья.
Бастиан отер плащом пот со лба. И вдруг он увидел, что плащ стал черным, черным, как ночь. Всё ещё сжимая в руке меч Зиканду, он спустился с крепостной стены и вышел на опустевшую площадь.
