свою тележку в одну сторону, через некоторое время начинал тащить её в обратную, а ещё мгновение спустя избирал новое направление. Тем не менее, все были заняты лихорадочной деятельностью.
Бастиан решил заговорить с одним из них.
— Как называется этот город?
Тот, кого он спросил, отпустил свою тачку, выпрямился, некоторое время тёр лоб, вроде бы напряженно думая, а потом просто пошел прочь, оставив тачку стоять на месте. Он словно забыл про неё. Но через минуту этой тачкой уже завладела какая-то женщина и с трудом её куда-то потянула. Бастиан спросил её, ей ли принадлежит этот хлам. Женщина на минуту остановилась, погруженная в глубокое раздумье, а потом ушла.
Бастиан ещё несколько разпопыталсязадавать вопросы, но ни на один не получил ответа.
— Бесполезно их спрашивать, — услышал он вдруг хихикающий голосок. — Они уже больше ничего не скажут. Можно их так и назвать — Ничевошки.
Бастиан обернулся на голос и увидел на выступе стены (это было дно перевернутого вверх тормашками балкона) маленькую серую обезьянку. На голове у зверька была черная докторская шапочка с болтающейся кисточкой, казалось, она что-то старательно подсчитывала на пальцах своих ног. Потом обезьянкаосклабиласьна Бастиана и сказала:
— Извиняюсь, я просто кое-что быстренько подсчитал.
— Кто ты? — спросил Бастиан.
— Аргакс — моё имя — очень приятно! — ответила обезьянка, приподняв свою докторскую шапочку. — А с кем имею честь?
— Меня зовут Бастиан Бальтазар Букс.
— Именно! — с удовлетворением молвила обезьянка.
— А как называется этот город? — осведомился Бастиан.
— Он, вообще-то, никак не называется, — разъяснил Аргакс, — но его можно было бы назвать, так сказать, Городом Бывших Императоров.
— Городом Бывших Императоров? — встревожено повторил Бастиан. — Почему? Я здесь не вижу никого, кто был бы похож на Бывшего Императора.
— Никого? — хихикнула обезьянка. — А ведь все, кого ты здесь видишь, были в своё время Императорами Фантазии — или, по крайней мере, хотели ими стать.
Бастиан испугался.
— Откуда ты это знаешь, Аргакс?
Обезьянка снова приподняла свою докторскую шапочку и осклабилась.
— Я, так сказать, надзиратель в этом городе.
Бастиан огляделся по сторонам. Поблизости от него какой-то старик выкопал яму. И теперь, поставив в неё горящую свечу, начал закапывать.
Обезьянка хихикала.
— Не угодно ли, господин, совершить небольшую экскурсию по городу? Так сказать, первое знакомство с будущим местом жительства.
— Нет, — сказал Бастиан. — Что ты мелешь?
Обезьянка прыгнула ему на плечо.
— Пошли, пошли! — шепнула она. — Бесплатно. Ты уже полностью заплатил за вход.
Бастиан пошел, хотя, по правде, больше ему хотелось бежать отсюда прочь. Ему было жутко, и чувство это росло с каждым шагом. Он наблюдал за людьми, и ему пришло в голову, что они совсем не разговаривают между собой. И вообще, им не было дела друг до друга, казалось, они просто ничего вокруг не воспринимают.
— Что с ними? — осведомился Бастиан. — Почему они так странно себя ведут?
— Не странно, — хихикнул Аргакс ему в ухо, — можно сказать, они такие же, как ты, а вернее, были такими же в своё время.
— Что ты имеешь в виду? — Бастиан остановился. — Ты хочешь сказать, что это люди?
От радости Аргакс запрыгал вверх и вниз по спине Бастиана.
— Так и есть! Так и есть!
Бастиан увидел сидящую посреди дороги женщину, которая пыталась натыкать с тарелки горошины штопальной иглой.
— Как они тут оказались? Что они тут делают? — спросил Бастиан.
— О, во все времена были люди, не находившие обратной дороги в свой мир, — объяснил Аргакс. — Сперва они больше не хотели возвращаться, а теперь, так сказать, больше не могут.
Бастиан поглядел вслед маленькой девочке, которая с большим трудом толкала перед собой кукольную коляску с прямоугольными колесами.
— Почему больше не могут? — спросил он.
— Они должны этого пожелать. Но они больше ничего не желают. Они потратили своё последнее желание на что-то другое.
— Своё последнее желание? — спросил Бастиан побледневшими губами. — Разве нельзя желать сколько хочешь?
Аргакс опять захихикал. Он попытался стащить с Бастиана тюрбан, чтобы поискать у него в голове.
— Прекрати! — крикнул Бастиан. Он старался стряхнуть с себя обезьянку, но та держалась крепко и визжала от удовольствия.
— Да нет же! Да нет же! — потявкивала она. — Ты можешь желать только пока помнишь о своем мире. А эти растратили здесь все свои воспоминания. У кого больше нет прошлого, у того нет и будущего. Поэтому они не стареют. Глянь-ка на них! Ты бы поверил, что иные здесь уже тысячу лет, а то и дольше? Но они остаются такими, как были. Для них ничто уже не изменится, потому что они сами уже не могут измениться.
Бастиан смотрел на человека, который намыливал зеркало, а потом начал его брить. Раньше это показалось бы ему смешным, но теперь по спине забегали мурашки.
Он быстро пошел дальше и только сейчас понял, что всё глубже спускается в город. Он хотел повернуть обратно, но что-то тянуло его, словно магнит. Он побежал, пытаясь стряхнуть с себя назойливую серую обезьянку, но та вцепилась, словно репей, и иногда даже его подгоняла:
— Быстрее! Хоп! Хоп! Хоп!
Бастиан понял, что всё напрасно, и прекратил свои попытки от неё избавиться.
— И все, кто здесь есть, были раньше Императорами Фантазии или хотели ими стать? — спросил он, запыхавшись.
— Ясное дело, — сказал Аргакс. — Каждый, кто не находит дороги назад, рано или поздно хочет стать Императором. Не каждому это удалось, но все они этого желали. Поэтому тут есть безумцы двух сортов. Но результат, можно сказать, один и тот же.
— Каких это двух сортов? Объясни мне! Мне надо это знать, Аргакс!
— Спокойнее! Только спокойнее! — захихикала обезьянка, крепче ухватившись за шею Бастиана. — Одни постепенно теряли свои воспоминания. А когда потеряли самое последнее, АУРИН не мог больше исполнять их желания. И тогда они пришли сюда, так сказать, своим ходом. А другие, которым удалось стать Императорами, разом утратили все воспоминания. И потому АУРИН уже не мог исполнять их желания — ведь желаний-то у них больше не было. Как видишь, и то и другое кончается одинаково. Все они здесь и не могут отсюда выбраться.
— Так, значит, все они когда-то владели АУРИНОМ?
— Разумеется! — ответил Аргакс. — Но они давно это забыли. Да это ничем бы им и не помогло, бедным дурням.
— А у них… — запинаясь, проговорил Бастиан, — у них его отобрали?
— Нет, — сказал Аргакс, — как только кто-нибудь делает себя Императором, он исчезает из-за его же желания. Ведь это ж ясно как день: нельзя власть Девочки Императрицы употреблять на то, чтобы отнять у неё эту самую власть.
Бастиан чувствовал себя так плохо, что охотно где-нибудь посидел бы, но маленькая серая обезьянка
