довёл до конца?
— Нет, — ответил Бастиан, — вообще-то, ни одной.
Фалькор некоторое время прислушивался. Лицо его приняло озадаченное выражение.
— Они говорят, что тогда белая Змея тебя не пропустит. Ты должен вернуться в Фантазию и всё довести до конца.
— Все истории? — запинаясь, пробормотал Бастиан. — Тогда я никогда не вернусь в мой мир. Тогда всё было напрасно.
Фалькор напряженно прислушивался.
— Что они говорят? — допытывался Бастиан.
— Тише!
Через некоторое время Фалькор со вздохом объяснил:
— Они говорят, тут ничего нельзя изменить, если только кто-нибудь не возьмётся за это вместо тебя.
— Но ведь это бесчисленные истории, — воскликнул Бастиан, — и из каждой вырастают всё новые и новые. Кто же за это возьмётся?
— Я, — сказал Атрейо.
Бастиан, онемев, смотрел на друга. И тут бросился ему на шею.
— Атрейо, Атрейо! — с трудом выговорил он. — Этого я никогда не забуду!
Атрейо улыбнулся.
— Ладно, Бастиан, значит, ты не забудешь и Фантазию.
Он дружески похлопал его по спине, потом быстро отвернулся и пошел обратно к воротам черной Змеи, голова которой всё ещё была поднята, как и в тот момент, когда они сюда вошли.
— Фалькор, — сказал Бастиан, — как же это вы докончите всё, что я вам оставляю?
Белый Дракон подмигнул рубиново-красным глазом и ответил:
— Счастливо, мой мальчик! Счастливо!
И он последовал за своим господином и другом.
Бастиан смотрел, как они проходят через ворота обратно в Фантазию. Оба ещё раз обернулись и помахали ему на прощание. Потом голова черной Змеи снова стала опускаться, пока не легла на землю, заслонив собою Атрейо и Фалькора.
Теперь Бастиан остался один.
Он обернулся к другой, белой Змее, и увидел, как голова её в то же время поднялась, а тело приняло форму ворот, как до того на другой стороне.
Он быстро зачерпнул обеими руками Воды Жизни и побежал к этим воротам. За ними была темнота.
Бастиан бросился в неё — и провалился в пустоту.
— Отец! — крикнул он. — Отец!.. Я… Бастиан… Бальтазар… Букс!
— Отец! Отец!.. Я… Бастиан… Бальтазар… Букс!
Пока ещё он это кричал, он без всякого перехода увидел, что снова очутился на чердаке школы, откуда однажды, давным-давно, пришел в Фантазию. Он узнал это место не сразу и даже на миг усомнился, не находится ли он всё ещё в Фантазии: его окружали разные диковинные вещи, чучела зверей, скелет и картины. Но потом он увидел свою школьную сумку и ржавый семисвечник с потухшими свечами и тогда окончательно понял, где он.
Сколько же времени прошло с тех пор, как он начал отсюда своё великое путешествие по Бесконечной истории? Недели? Месяцы? А может, годы? Он читал однажды рассказ про человека, который задержался всего на час в волшебной пещере, а когда вернулся, оказалось, что прошло уже сто лет и из всех, кого он знал, живёт только один человек — он был тогда ещё маленьким ребёнком, а теперь стал глубоким стариком.
Сквозь ставни на крыше падал серый свет, но невозможно было понять, утро сейчас или вечер. На чердаке было жутко холодно, точно так же, как в ту ночь, когда Бастиан отправился отсюда в путь.
Он выбрался из груды пыльных солдатских одеял, под которыми лежал, надел ботинки и пальто и с удивлением заметил, что они такие же влажные, как и в тот день, когда шёл такой сильный дождь.
Повесив сумку через плечо, он стал искать книгу, которую тогда украл и с которой всё началось. Он твёрдо решил вернуть её недружелюбному господину Кореандеру. Тот может наказать его за воровство или заявить на него в полицию, может и сделать ещё что похуже, но того, кто побывал в таких приключениях, как Бастиан, не так-то легко испугать. Книги не было. Бастиан искал и искал, рылся в одеялах и смотрел во всех углах. Напрасно. «Бесконечная История» исчезла.
— Ну ладно, — молвил Бастиан, — тогда я просто скажу ему, что она исчезла. Он, конечно, мне не поверит. Но делать нечего. Будь что будет. Да и кто знает, помнит ли он вообще о ней спустя так много времени? Может, и той книжной лавки давно уже нет на свете?
Скоро это выяснится — ведь сначала ему придется пройти по школе. Если учителя и дети, которых он встретит, будут ему незнакомы, он будет знать, чего ему ждать.
Но когда он открыл дверь чердака и спустился в школьный коридор, там его встретила полная тишина. Казалось, ни души во всём здании. И тут часы на школьной башне пробили девять. Значит, было утро и занятия должны были уже давно начаться.
Бастиан заглянул в несколько классов, но повсюду было пусто. Он подошел к окну и поглядел на улицу. Несколько прохожих шли по тротуару, ехали машины. По крайней мере, жизнь на земле продолжается.
Он сбежал вниз по лестнице к большой входной двери и попытался её открыть, но она была заперта, пошел к двери вахтёрской и стал звонить и стучать, но никто не выходил.
Бастиан соображал. Он не мог ждать, пока кто-нибудь когда-нибудь сюда придёт. Он сейчас же хотел к своему отцу. Хоть он и расплескал Живую Воду.
Открыть окно и кричать, пока его не услышат и не отопрут дверь? Нет, это как-то стыдно. Ему пришло в голову, что можно вылезти из окна. Окна открывались. Но на первом этаже они зарешёчены. И тут он вспомнил, что, когда глядел со второго этажа на улицу, заметил перед окном строительные леса. Видимо, у наружной стены школы обновляли штукатурку.
Бастиан снова поднялся на второй этаж и подошел к окну. Оно легко открылось, и Бастиан вылез наружу.
Леса состояли только из вертикальных балок, между которыми на некотором расстоянии одна от другой были положены доски.
Под весом Бастиана они прогибались. На миг у него закружилась голова и ему стало страшно, но он подавил в себе и страх, и головокружение. Для того, кто был владыкой Перелина, это вообще не было проблемой, даже если он не обладает больше сказочной силой, а вес его полного тела ему немного мешает. Спокойно и осторожно он нащупал опору для рук и ног и, ухватившись за вертикальную балку, стал спускаться вниз. Ему в ладонь вошла заноза, но он больше не обращал внимания на такие пустяки. Немного разгоряченный и запыхавшийся, но целый и невредимый, он спрыгнул вниз и оказался на улице. Никто его не заметил.
Бастиан со всех ног бросился домой. Пенал и книжки стучали в ритме бега у него в сумке, в боку кололо, но он мчался дальше. Он хотел к отцу.
Подбежав к дому, он всё-таки на миг остановился и поглядел вверх на окно лаборатории отца. И тут вдруг сердце его сжалось от страха — ему впервые пришло в голову, что отца может и не быть.
Но отец был тут и, как видно, его заметил, потому что когда Бастиан устремился вверх по лестнице, отец уже бежал ему навстречу. Он широко раскинул руки, и Бастиан бросился к нему в объятия. Отец поднял его и понёс в дом.
— Бастиан, мой мальчик, — всё повторял он, — мой любимый, любимый малыш, ну где же ты был? Что с тобой случилось?
Только когда они уже сидели на кухне за столом и мальчик пил горячее молоко и ел бутерброды, которые отец заботливо намазывал толстым слоем масла и мёда, Бастиан заметил, какое у отца бледное и похудевшее лицо. Глаза его покраснели, и он был небрит. Но в остальном он выглядел точно так же, как тогда, когда Бастиан ушел. И Бастиан сказал ему это.
