улыбкой. – Или по-прежнему блефуете?
– А если одолею? Отпустите? – Я позволил себе улыбнуться, боясь, что он заметит в моей улыбке оскал.
– Как обещал! – Он кивнул. Он ничего не заметил.
– И на старуху бывает проруха. Всякий Мастер не застрахован от ошибок и нелепых случайностей. Все под богом ходим, и китайцы в том числе.
– Не смею вам возражать, Станислав Сергеевич. – Он снова стал серьезен. – Что ж. Вы меня радуете. Обещаете незабываемое зрелище. Случится так, что вам повезет, я сдержу слово. Обещаю. Клянусь... своим шрамом!.. Игорь, ребятки! Отведите его в залу, и пусть тренируется. Глаз с него не сводить и Альфу спустить с поводка только в крайнем случае, ах-ха-ха...
Он рассмеялся. Серьезности как не бывало. Этот человек умел манипулировать собственным настроением с легкостью профессионального мима. Или это его болезнь им манипулировала? Не берусь судить...
Сразу все засуетились. Игорь перехватил Альфу за ошейник. Двое конвоиров стиснули меня с боков и вывели из кабинета под охраной овчарки. Последним вышел человек со шрамом и легкой, летящей походкой побежал вниз по лестнице, находившейся рядом, насвистывая мелодию песенки, по которой я делал видеоклип.
– Давай, топай, башкой не крути! – прикрикнул мужик с шокером. Я повернул голову. До этого я смотрел в спину спешащему на обед сумасшедшему, специально замешкавшись в начале коридора, дабы дождаться повелительного толчка.
– Топай, давай! – Меня толкнули в плечо, и я послушно пошел. Оба конвоира шагали сзади. Еще дальше цокала коготками по полу овчарка.
Я шел и считал шаги. Чем-то надо было занять мозг, вот я и сосредоточился на подсчете шагов до окна, прогоняя прочь гнилые мыслишки на тему выбора траектории прыжка и возможных вариантов приземления. Невозможно ничего рассчитать! Начнешь просчитывать в уме варианты и только нервы зря измотаешь. Приходится полностью полагаться на удачу и интуицию. Как прыгнется, так и прыгну! Повезет – упаду в стог или сломаю шею. Не повезет – переломаю ноги. Кокетливая старушка в саване пригласила меня на белый танец. Отказать ей невозможно. Отказ дамочка Смерть расценит как оскорбление и, негодуя, взмахнув косой, навсегда остановит ритмичную музыку моего сердца. Нужно постараться не разочаровать даму, и тогда, быть может, она в благодарность даст мне передышку до следующего танца. Отдых длиною в минуту или несколько десятилетий. Старушка Смерть – дамочка капризная, пока звучит мелодия сердца, в любой момент к любому может явиться с приглашением.
Десять шагов пройдено. Еще два, и слева окажется проем окна. Мелодия сердца с ритма танго перескочила в темпоритм рок-н-ролла. Предпоследний шаг... возможно, я больше никогда не сумею ходить, ибо на сломанных ногах ходить невозможно. Последний... А, чтоб вас всех, в бога душу мать!.. Я оттолкнулся от пола на последнем шаге правой, толчковой ногой и развернулся грудью к клочку неба в оконном проеме уже в полете.
Я хотел прыгнуть вперед солдатиком. Не получилось. Навыки подвели! Вот ведь какая странная штука эти навыки! Лет пятнадцать не садишься на велосипед, а потом сядешь и поедешь, если, конечно, пятнадцать лет назад умел ездить. Лет десять как прекратил отрабатывать удары и захваты с должным рвением, а потом встретишься с хулиганами в электричке и одному палец сломаешь, другому щеку порвешь. Когда я последний раз был в бассейне и прыгал с вышки? Тогда же, когда на велосипеде последний раз катался. Лет пятнадцать назад, ребенком, мама водила меня на занятия в бассейн. В секцию прыжков с трамплина. В секцию плавания меня не взяли, сказали – бесперспективен. А заниматься прыжками желающих было мало. Вот я прыгал аж целых два года, пока и из этой секции не был отчислен как бесперспективная олимпийская надежда. В СССР выращивали только чемпионов. Те, кто мог дотянуть разве что до первого разряда, тренера не интересовали. Издержки бесплатных секционных занятий тех лет, что поделаешь...
Давно забытые мозговыми полушариями детские навыки, как оказалось, помнило тело. В полете тело развернулось грудью, раскинуло руки в стороны и нырнуло головой вниз. Глаза широко открылись, ожидая увидеть стремительно приближающуюся копну сена. Но стога подо мной не было! Лешка ошибся! Стог стоял значительно левее, под другим окном. Как быстротечен полет вниз головой, однако, я успел это заметить. Какая злая ирония – стог находился под окном кабинета, где мне предлагалось «поскучать» полчаса!
Первое па танца со Смертью получилось неожиданным. Смерть любит импровизации, лукавая старушка, не лишенная юмора. Главное, не перечить ей, когда она приглашает тебя на танец. Белый танец со Смертью.
4. Один шанс из тысячи
Лешка все перепутал! И немудрено. Когда тебя ни с того ни с сего захватывают вооруженные люди, везут черт-те куда, допрашивают, изощренно шантажируют, немудрено все на свете перепутать. Счастье, что он вообще упомянул о бассейне, и я подсознательно ожидал увидеть открытую, отделанную мрамором лохань с водой. Вот чего я не ожидал, так это того, что лохань бассейна окажется прямо подо мной. Я даже успел удивиться, как это так? Бассейн, что ли? Вырыт впритык к стене? Специально для того, чтобы я, выпрыгнув из окна, шлепнулся в воду и не разбился? Так не бывает!
Это здорово, что в секунды полета я удивлялся и недоумевал. Я не успел испугаться, и тело сделало все как надо, как учили.
Бассейн оказался достаточно глубоким, чтобы, изогнувшись, избежать столкновения с кафельным дном. А высота, с которой я прыгнул, оказалась, напротив, не такой значительной, как ожидалось. Блуждая по лестничным пролетам дома, я ощутимо переоценил высоту лестничных пролетов, потерял привязку к земле, вообразил, что прыгать придется чуть ли не с парашютной вышки. Ни фига подобного. Я сиганул максимум с пятиметровой высоты. Наверное, подземный гараж вырыли слишком глубоким, вот я и обмишурился с предварительными расчетами и прикидками.
Однако, упади я после прыжка на землю, мало бы не показалось. Повезло, как герою в голливудском кино. Слегка ушиб живот о водную гладь, глотнул, всплывая на поверхность, лишнего, вот и все неприятности.
Едва вынырнув из пучины бассейна и бросив беглый взгляд на дом-коттедж, бывший моей тюрьмой, я понял, отчего бассейн расположен практически под окном.
Дом оказался бревенчато-деревянной сложной конструкцией. Архитекторы оттянулись на славу. Несколько кубиков-домиков соединили, сдвинули вместе. Над одним жилым блоком торчала остроконечная крыша с трубой, над другим, с крышей покатой и пологой, возвышалась башенка, увенчанная тарелкой спутниковой телевизионной антенны. Третий блок-кубик, казалось, вообще не имел крыши, но я то знал, почему – там вместо крыши незаметный снизу стеклянный потолок солярия – зимнего сада. Коридорчик с окошком, откуда я выпрыгнул, как оказалось, нависал над аккуратным двориком с бассейном, стогом и плетеным заборчиком, будто к бревнам прибили гвоздями допотопный школьный пенал. Почему Лешка не рассказал о том, что наш дом-тюрьма имеет столь сложную конфигурацию?
Несмотря на архитектурные изыски, дом смотрелся вполне по-деревенски, ибо сработали его из дерева без вкрапления кирпичной кладки. Ради поддержания крестьянского стиля в декоре (и, наверное, ради запаха трав) и был сооружен стожок, кстати, гораздо меньший по объему, чем я себе навоображал.
В погоне за стилем поставили и плетень вокруг здешней «зоны отдыха» со стожком и бассейном. Как Лешка и обещал – заборчик низкий, перепрыгнешь – не заметишь. За ним – яблоневые деревья. За яблонями высокая, побеленная, как украинская мазанка, стена вокруг территории «имения». Про стену Лешка ничего не сказал. Высокая, черт возьми, стена, хренушки, я ее перепрыгну! Эх, Леха, ну ты меня и подставил! Рискуя жизнью, я прыгнул в никуда и оказался зверем в зоопарке. Из клетки зверь сбежал, а с территории зоосада фиг убежишь. В зоосад можно попасть исключительно через вход – калитку рядом с воротами для въезда автотранспорта.
Когда монтируешь видеоклип или рекламу, приходится работать с отрезками пленки в сорок восемь (две секунды), двадцать четыре (секунда), а то и двенадцать кадров. Я привык к «мелкому монтажу», поднаторел мгновенно схватывать картинку. Поэтому, едва вынырнув и мотнув гривой мокрых волос, я секунды за три с половиной (84 кадра, или, говоря профессиональным языком – один метр тридцать два кадра, поскольку метром принято считать 52 кадра кинопленки) освоился с собственной диспозицией на местности. В два
