— Не бери в голову, — сказал Якоб. — Главное дело, что всё в конце концов повернулось по- хорошему.
Кот некоторое время размышлял.
— А мне почему-то почти жаль их, тех двоих, — произнёс он тихо.
Бронзовые колокола певуче гремели.
— В любом случае, — вновь прервал молчание Маурицио, — наступает, несомненно, ОЧЕНЬ хороший
Новый год. Для всех. Если повсюду происходит то, что случилось с нами…
— Хорошо бы. — Якоб глубокомысленно кивнул. — Но вот кому все должны быть за это благодарны — этого люди никогда не узнают!
— Люди — нет, — согласился кот. — И даже если им кто-нибудь расскажет, они сочтут это в лучшем случае новогодней сказкой.
И снова повисла долгая пауза. Они смотрели в небо, озарённое огнями, полное ярких звёзд, и обоим казалось, что никогда ещё оно не было таким высоким и далёким.
— Я бы хотел сейчас исполнить мою первую песню, — произнёс Маурицио.
Он ещё раз быстро привёл в порядок свой шелковистый белоснежный мех, разгладил роскошные усы, принял изящную позу и замяукал прекраснейшую арию, обращая её к звёздному небу.
И поскольку он чудесным образом внезапно овладел чистейшим итальянским языком, то и пел он своим неподражаемым кошачьим неаполитанским тенором по-итальянски:
Что означало:
