совсем не хочу стать причиной твоих страданий. Быть может, твои братья правы и мне действительно лучше убраться из твоей жизни, — хмуро пробормотал он, и молодая женщина чуть не забилась в истерике.
— Не вздумай бросать меня, Роберт Кендалл! Я тебе этого никогда не прощу! — яростно выкрикнула она.
Видя ее решительность, он нахмурился.
— Я думаю о тебе, Кэрри. Так будет лучше для тебя. Меня нельзя назвать человеком, приносящим счастье.
— Только не для меня! — настаивала Кэролайн, и Роберт слабо улыбнулся.
— Не останавливай меня, когда я собираюсь совершить самое благородное дело всей моей жизни. Я уже давно не чувствовал себя таким героем.
— Лично мне кажется, что благородство порой ценится выше, чем того стоит.
Особенно если это значит, что он должен уйти!
— К тому же, — продолжил Роберт с тяжелым вздохом, — я не знаю, сколько еще смогу держать тебя вне досягаемости прессы.
— Хочешь сказать, это твоя заслуга, что мое имя еще не написано большими буквами на первых полосах всех таблоидов? — удивилась Кэролайн.
Она очень радовалась, что ее отношения с Робертом не стали новостью номер один, но совершенно не представляла, почему это так. Теперь все стало ясно.
Черные глаза жадно всматривались в ее лицо, словно Роберт пытался запомнить дорогие ему черты навсегда.
— Я понял, что меня совсем не радует перспектива видеть твою фотографию в какой-нибудь скандальной статье. Я не собираюсь делить тебя ни с кем, поэтому пришлось приложить некоторые усилия.
Сердце Кэролайн в который уже раз затопила нежность. Роберт снова заботится о ней, словно ему нечем больше заняться. Не желает ее обидеть, оберегает от газетных сплетен. Неужели это ничего не значит? Боже, как ей хотелось знать истинную причину такого поведения! Прятать свои чувства было совсем не в ее характере, и Кэролайн мечтала рассказать ему все, показать, как она тронута. Вести двойную игру становилось невыносимее с каждой минутой.
— Спасибо. Я… я очень тебе благодарна.
— Совершенно не за что, я ведь действую в моих же интересах. Хочу, чтобы ты принадлежала только мне одному.
Слова Роберта несказанно обрадовали Кэролайн. Она взъерошила его темные волосы, стараясь спрятать счастливую улыбку.
— Ну, тогда у нас не должно возникнуть разногласий. Я тоже не желаю тебя ни с кем делить.
Роберт поймал ее руку и поцеловал в ладонь.
— Я даже не подозревал, что бывают такие люди, как ты. Ты совершенно ничего не требуешь. Неужели ты все довольна?
К сожалению, это было не так. Но Кэролайн не могла сказать, чего ей хочется. И совсем не потому, что не знала. Просто она хотела его самого.
— Раз уж ты сам заговорил об этом… я не стану возражать, если ты откроешь бутылку вина, — поддразнила она, и Роберт — наконец-то! — рассмеялся.
— Ну, с этим я как-нибудь справлюсь, — сказал он, легко вставая на ноги и при этом не выпуская молодую женщину из объятий.
Только в кухне он медленно поставил ее на пол, все еще крепко прижимая к себе.
Кэролайн подняла на него смеющийся взгляд.
— Хмм… похоже, настроение твое все-таки улучшилось, — нежно промурлыкала она, чувствуя, как в нем загорается страсть.
— О, что ты со мной делаешь! — в притворной панике воскликнул Роберт и мягко оттолкнул ее в сторону. — Лучше мне заняться вином сейчас, пока ты не успела свести меня с ума.
Рассмеявшись, Кэролайн направилась к плите.
— Можешь заодно накрыть на стол. Говорят, монотонная работа успокаивает нервы.
— Не верь этим глупостям, милая. Стоит мне оказаться с тобой в одной комнате, как кровь начинает бурлить в жилах. Я надеялся, что со временем это пройдет. Но чем больше я на тебя смотрю, тем сильнее хочу. Наверное, становлюсь наркоманом.
Она замерла, так и не успев поставить ростбиф в духовку.
— Так это хорошо или плохо?
— Это прекрасно! Обычно в обществе женщины мне очень быстро становится скучно. Но ты… ты, прямо скажем, постоянно меня удивляешь.
— Мне нравится держать тебя в состоянии боевой готовности. Так что не волнуйся, я не позволю нашим отношениям застояться, — ответила Кэролайн и обратила наконец внимание на несчастный ростбиф.
Роберт поставил на стол бутылку вина и принялся накрывать на стол.
— Ну, им и так это не грозит, — весело произнес он, но что-то в его тоне насторожило молодую женщину. Улыбка медленно сползла с ее лица.
— О нет. Придет день, и…
Роберт пристально посмотрел на нее.
— Почему ты так говоришь?
И Кэролайн не смогла сдержать язвительной улыбки.
— Потому что моя последовательница уже бродит где-то недалеко и только ждет удобного случая, чтобы привлечь твое внимание.
Он не отрывал взгляда от ее насмешливого лица, и брови его сошлись на переносице. Что-то промелькнуло в черных глазах, но Кэролайн не успела понять, что именно. Потом Роберт снова повернулся к столу и принялся расставлять тарелки.
— Я не загадываю так далеко вперед, — произнес он, почему-то чувствуя себя неуютно. — Я просто радуюсь, что сейчас ты со мной.
— Да неужели?
Он явно не понимал, в чем причина ее сарказма.
— Ну конечно! В настоящий момент я не хочу быть ни с кем другим.
— Но ты не можешь поручиться, что со временем твое отношение ко мне не изменится, да? — спросила она, не в силах больше выносить недосказанности.
— Не могу. Но почему ты именно сейчас об этом спрашиваешь, Кэрри?
— Просто я хочу знать, что меня ждет. — Она пожала плечами и сухо улыбнулась.
Покачав головой, Роберт бросил вилки на стол и, подойдя к молодой женщине, мягко встряхнул ее за плечи.
— Но сейчас мы вместе, и я счастлив. Думаю, что и ты тоже.
— О да. — Она испугалась, что он не поверит. — Видимо, я излишне мнительна. Забудь о нашем разговоре. А теперь дай я наконец поставлю этот несчастный ростбиф в духовку, а то мы никогда не сядем ужинать.
Высвободившись из его рук, Кэролайн занялась мясом. Спиной она чувствовала взгляд Роберта, но оборачиваться не хотела.
Когда сели ужинать, все разногласия были забыты. Она рассказывала ему, как провела день, а он вспоминал подробности беседы с ее братьями. Теперь эта история казалась скорее забавной, чем страшной.
Кэролайн все еще смеялась, когда в дверь позвонили. Она отставила недомытую тарелку и с удивлением поглядела на часы. Было уже почти десять вечера.
— Кто бы это мог быть? — озадаченно спросила она себя и пошла открывать.
На пороге стоял высокий мужчина, которого, если бы не седеющие пряди, можно было принять за одного из недавно упоминавшихся братьев.
— Папа! — Непонятно, чего больше было в ее возгласе: замешательства или удивления. — Какая
