«Уже донесли. И он на что-то решился», – подумал Федор.
– Я ведь тебя предупреждал, – сказал Ангел. – Теперь пеняй на себя. У тебя еще есть день на отъезд. Безо всяких отступных. После этого – все.
– Что все? – уточнил Седых.
– Обязательно узнаешь, – пообещал Ангел.
Федору захотелось хоть чем-то уязвить победоносного Ангела.
– Больно ты прыткий юноша. Таких на зоне не любят.
– Это вы мне уже рассказывали, – снова перешел на «вы» Симаков. Когда его что-то тревожило, он всегда был корректен. – Что-нибудь новенькое будет?
– Обязательно будет новенькое, – пообещал Федор. – Ни один убийца не может чувствовать себя в безопасности. Ты про генетическую экспертизу слыхал?
– У нас в поселке менты даже слова такого, «ДНК», не знают, – усмехнулся образованный Ангел. Но было видно, что настроение его пошло вниз.
– Можно и без ДНК, – сказал Федор. – Всегда найдется один свидетель. Ты меня понимаешь?
Симаков понимал. Его настроение испортилось окончательно. Он и так боялся, не переставая. А самое тяжелое – всю жизнь перебарывать собственный страх.
Федор своего добился. Ангелу улыбаться больше не хотелось. Но что-то подсказывало Федору, что и в этот раз лучше ему было промолчать…
12
Вечером были танцы. Желания веселиться не было ни у Симакова, ни у Седых, хотя оба пришли.
Зато Ольга танцевала самозабвенно, почти как на том первом концерте. Почти – потому что нависшая тревожность не обошла стороной и ее. Но все же из собравшихся «авторитетных» она, пожалуй, единственная была активной и веселой.
Даже слегка похулиганила: дала пендель Ваське, подтолкнула нагнувшегося Хоря, да так, что он чуть не упал, сделав забавный кульбит. Федор сжался, не зная, что последует в ответ.
Ничего не последовало: Хорь засмеялся. Видимо, побоялся реакции Ангела, не отходившего от Королевой ни на метр.
Через несколько минут досталось и Федору. Проходя мимо девчонки в полутемном зале, он не заметил подставленной ножки и грохнулся прямо перед сидящими воспитанниками. Конечно, даже не ушибся – привычно сгруппировавшись, перекатом погасил удар, на дзюдо он только на разминке падал так раз по пятьдесят. Но было чертовски обидно: от Ольги не ожидал. Потешила Ангела: тот залился тихим ядовитым смехом. А Хорь так вообще ржал, как конь. Даже лучший друг Васька и тот улыбался.
Федор не стал злиться и тоже засмеялся. Тем более что виновница происшествия виновато нагнулась к нему, как бы помогая подняться.
– Завтра берегись, – вдруг услышал Федор странную фразу. А произнесшая ее Оля уже снова громко хохотала, пародируя перед зрителями его полет.
– Спасибо тебе, дорогая! – смеясь, сказал Федор.
Она поняла: услышал, и скоро ее веселье сошло на нет.
Седых не пытался ничего уточнять. Боялся ее подставить, да, видимо, она больше ничего и не знала. Иначе придумала бы что-нибудь, но сообщила.
Утром до подъема Федор надел спортивную форму и убежал в лес потренироваться. Сегодня многое должно было решиться.
Помахавшись всласть и еще раз проверив «убивалку», Седых сел на упавшее дерево подумать. Он любил неспешно «прокачать» проблему.
Как это все будет организовано? И кто будет исполнитель?
Конечно, не Ангел. Это ясно. Опять «варяги»? Может быть. Но, черт возьми, маловероятно!
Вторую половину вчерашнего дня Ангел был под наблюдением сразу двух агентов Федора. Никто лагерь не покидал и в него не входил. Если предположить, что послание ушло от Ангела раньше, то все равно он должен как-то предупредить исполнителей о том, что жертва может отсутствовать, или о незапланированных помехах. А таких возможностей у него не было.
Да и не Чикаго здесь, чтоб каждый день можно было нанимать новых киллеров. Тем более почти подростку, хоть и злющему.
Нет, Федор теперь был почти уверен, что исполнитель будет внутренний, можно сказать, свой.
Вопрос – кто. Валя Лось? Слишком глуп. Только что слюни не текут, как у брата. Грохнуть кого-то неподготовленного по дури или палаточника попугать – это может. Но убивать или калечить почти профессионала – они же видели, что он сделал со стройбатовцами, – не такой Ангел дурак, чтобы посылать на него Лося.
А тогда остается только Хорь. Злости и решимости хватит. Накачан. И с бешеным самомнением. Тем более что он уже Федора один раз мочил. Безнаказанно. Тренировался, можно сказать. Федор даже потрогал затылок: только-только перестало болеть.
Да и много ли Хорю надо: выскочил из-за куста, махнул ножом – и нет Дяди Федора. Во всяком случае, он так считает.
И пусть считает.
Федор даже повеселел. Он был убежден, что точно вычислил исполнителя. И Хорь в такой ситуации – лучший вариант. К примеру, если бы те трое, из секции, не оказались своими, то Дядя Федор сейчас в лучшем случае отдыхал бы в больнице.
Мысль попросить помощи у милиции даже в голову не приходила. Да и что им сказать: его пугает пацан из его же отряда? Или что пионерку с пионером не поделил? Нет, Федор разберется со своими проблемами сам.
«Конечно, Хорь!» – пришли в голову дополнительные аргументы. Эта скотина со вчерашнего вечера веселится: предвкушает, как сразу за все рассчитается. И еще: он знает, что после обеда Федор пойдет в деревню звонить родителям. Все в лагере знают, что через день Федор ходит в деревню звонить родителям.
А дальше – дело техники.
Лагерь стоит на холме, и деревня – на холме. Между холмами – ложбина. Ельник, отдельные старые сосны и кусты. Есть где спрятаться. Скорее всего – на обратном пути, на подъеме. Пропустит вперед, выскочит из засады и ударит в спину.
Федор придумал было металлический лист под спортивную куртку просунуть. Смешно будет: сломает лезвие, растеряется. Вот бы посмотреть на его рожу!
Но тут же сам себя остановил. А если эта сволочь ударит в шею? Нет. Никакого цирка не будет. Все строго функционально.
Он встал и пошел к местам возможных засад. Несмотря на то что с Хорем встретиться не рассчитывал, на всякий случай шел скрытно. Мастеру по спортивному ориентированию в лесу было спокойно.
Нашел целых три подходящих места. Запомнил. Несколько раз представил свои действия у каждой засады.
Все, теперь можно в лагерь.
В тихий час вызвал Ваську.
– Читай, – протянул ему бумагу.
– «Васька, позорник, когда ты наконец постираешь флаг? Снизу видно, что грязный. Приду, чтоб все было постирано. Лично проверю. Федор», – медленно, чуть не по складам читал адъютант. – Федь, зачем письма? Чего, так не мог сказать? И потом, как его спускать до отбоя? Толмачев башку не оторвет?
– Толмачев уехал на два дня, – терпеливо объяснил Седых. – Слушай меня внимательно, это очень важно. Для меня важно.
Васька весь подобрался.
– После моего ухода не спускай глаз с Хоря. Но так, чтоб он тебя не засек. Если Хорь пойдет за территорию, беги во весь дух, спускай флаг. И стирай его, как велено. Если кто-нибудь будет мешать, покажешь письмо.
– А если Хорь не уйдет?
