просьбе во время рейсов советского экспедиционного судна «Витязь» были опрошены некоторые зарубежные ученые и специалисты. Никакой коммуны во французской Полинезии никогда не было– последовал ответ. Никакого Бахметева, вообще никакого русского никто никогда на Маркизских островах не видел и не слышал. Такой же ответ дал и известный норвежский ученый Тур Хейердал, не раз посещавший Маркизский архипелаг.
Более того, стало ясно, что в момент встречи Герцена и Бахметева (1857 г.) на островах имелся только крохотный французский гарнизон, находившийся там время от времени. Но и это еще не все. Помимо отсутствия постоянного сообщения с внешним миром (несколько рейсов кораблей в год с Таити), на острове не прекращались кровавые междоусобные войны! Второй причиной высокой смертности были постоянные эпидемии. Понятным становится отсутствие желания у французских военнослужащих находиться в этой клоаке постоянно. Единственными европейцами, упоминания о которых нашел Эйдельман, были различные авантюристы, преступники или матросы, дезертировавшие со своих кораблей. Словом, большей дыры сложно было придумать.
Но Эйдельман не сдавался. Возможно, решил он, что Бахметев просто до островов не доплыл. Мало ли что могло с ним случиться. Но, по крайней мере, он должен был отплыть из Лондона в том направлении. Поскольку, как стало ясно, на сами Маркизские острова корабли не ходили, то подходящим направлением была Новая Зеландия. Туда в тот момент шел мощный поток эмиграции. Прочитав «Былое и думы» и письмо Бахметева о передаче денег Герцену и Огареву, Эйдельман точно установил дату отплытия странного богача из Лондона– 1 сентября 1857 г. Согласно объявлениям судовых компаний, печатавшимся в газете «Тайме», единственным судном, отправлявшимся из Лондона в Тихий океан между 25 августа и 5 сентября, был клипер «Акаста». Оставалось только просмотреть списки пассажиров. Запрошенный Эйдельманом новозеландский писатель Мэррей Гиттос в письме сообщил, что никаких следов Бахметева найти не удалось. В Новой Зеландии также никакие богатые русские не пытались строить никакой коммуны.
(Кстати, о размере оставленной Бахметевым суммы– 20 тыс. франков: проезд в Новую Зеландию из Англии стоил в то время около 30 фунтов, или 750 франков. Посмотрите на глобус и попробуйте оце^ нить, в какую копеечку сегодня выльется такое путешествие.)
Далее расследование остановилось. «Можно надеяться, что новые розыски откроют нам еще неизвестные страницы биографии Павла Александровича Бахметева, во многом загадочного представителя славною революционного поколения 50–х годов прошлого века»,– такими словами завершает свою работу Эйдельман.
Вот и пришло время разгадать тайну Бахметева. Советские ученые этого сделать не могли– они просто не понимали
Обратим внимание на следующие факты.
– Бахметев пришел к Герцену с уже готовым решением. «Нет–с, это– дело решенное», г–говорит он, уговаривая писателя взять деньги. «Я хочу скорее отделаться от двадцати тысяч и ехать»,– повторяет он, торопясь в банк Ротшильда.
Иными словами, Бахметев приехал с одной лишь целью (заданием)– отдать деньги Герцену. Во что бы то ни стало.
– Маркизские острова находятся в Полинезии, рядом с экватором, в 1500 км от острова Таити. И тогда, и сейчас– это владение Франции, денежной единицей которой являлся франк. Вряд ли Бахметев не знал таких элементарных вещей. Однако в банке Ротшильда он меняет свои франки на английские фунты! «Бахметев, разменявший без всякой нужды на фунты свои ассигнации»,– указывает на это сам Герцен. Зачем они будущему коммунару на французской земле? Куда удобнее ехать во Францию с франками. Зачем терять деньги на двойном обмене валюты? Ведь придется еще раз менять фунты обратно на франки!
Франки нужны, если ты действительно собираешься ехать во Францию, а вот для сдачи отчета н денег в британское казначейство фунты куда удобнее.
Есть и еще одно весьма конкретное подтверждение того, что остаток денег Бахметев собирался куда–то отдавать. После обмена денег и передачи 20 тыс. франков богатый чудак отправился домой. Герцен ждал его в книжной лавке. То, что произошло далее, революционный писатель охарактеризовал, как «психологическая загадка натуры человеческой». Бахметев вышел из дома «бледный, как полотно, и объявил, что у него из 30 тыс. недостает 250 фр…». Нас не должны смущать цифры, указанные во франках, чуть ниже Герцен как раз и говорит, что незнакомец все уже разменял на английскую валюту. «Он был совершенно сконфужен»,– пишет автор «Былого и дум». Представьте себе, что вы отдали кому–то добровольно и сознательно 20 тыс. франков, а потом выяснилось, что при обмене остальных 30 тыс. вас обсчитали на 250 франков. Вы очень сильно растроетесь? Спору нет– неприятно. Однако Бахметев не просто огорчен, он просто не находит себе места. И задает невероятный, просто сверхудивительный вопрос:–
Уговорив Герцена принять огромную сумму, он просит у него обратно одну мелкую купюру! Отдав 20 тысяч, Бахметев через час после этого сам просит писателя дать ему денег! Зачем? Это же бред! Вот в этот момент и говорит о «психологической загадке» Герцен. Между тем, нет никакой загадки. Достаточно просто представить себе, что деньги отнюдь не Бахметева, как все станет на свои места. Он просто курьер, а за остаток средств ему отчитываться! И если не хватает бумажки в 10 фунтов (250 франков), то для него это трагедия! Он может остаться без зарплаты! Кто же поверит ему, что деньги просто потеряны. В английском казначействе царит строгий порядок. Должен сдать 1200 фунтов (30 тыс. франков)– изволь сдать 1200, а не 1190! Вот и спрашивает «сумасбродный богач» 10 фунтов, в одночасье превратившись в простого курьера…
Если считать, что Бахметев был просто передаточным звеном, то все становится на свои места. Понятно, почему он так спешит отделаться от денег. Понятно, почему его не видели ни на одном корабле. Ясно, отчего он никогда не попал в Новую Зеландию. Выполнив свое задание, «Бахметев» отправился продолжать свою службу Ее Величеству, королеве Англии…
Возможно, Герцен был не таким уж плохим человеком, как можно подумать, изучая его деятельность, раз приходилось придумывать такие сложные комбинации, чтобы всучить щепетильному борцу за свободу нужные ему денежные средства. Допустим даже, что он работал за идею, а не за деньги. Не исключен вариант, что Герцен и не был щепетильным интеллигентом, а был всего лишь талантливым писакой и выдумал историю Бахметева от начала до конца. Это ничего не меняет: если все описанное им правда, то Герцен такими хитрыми способами получал деньги от англичан, если все выдумка– он опять–таки получал средства от них, и чтобы прикрыть неприглядную действительность, сочинял красивые байки о добрых сумасбродных богачах и далеких островах. Разницы никакой нет. Такие идейные слепцы, которые хотели как лучше, а в итоге разрушили свою страну и уничтожили миллионы собственных сограждан, составляют добрую половину тех, кто пытался поменять власть в Российской империи. Остальные работали за деньги. Кто из двух категорий был более вредоносен для собственной Родины, ответить сложно…
«Революция в России будет ужасной, разрушительной, рождающей не разум, а выпускающей на волю адскую энергию неразумия»,– напишет Герцен d одной из своих работ. Так зачем же он сам 10 лет будет «бить» в «Колокол», эту самую ужасную стихию возбуждая и подготовляя? Ответ лучше всего искать в бумагах самого Герцена: «Человек серьезно делает что–нибудь только тогда, когда он делает для себя». Вот и думайте, зачем он пытался вызвать в России революцию…
Подходит к концу наш рассказ о человеке, стоящем у истоков русского «освободительного» движения. Все имеет свой конец, вот и бурная издательская деятельность Герцена тоже пошла на убыль. Издав за 10 лет 500 тыс. экземпляров «Колокола», в деле борьбы с Российской империей он уже не может быть полезен. Следствием ярой антирусской пропаганды во время польского мятежа становится падение «колокольного» тиража. С 1 сентября 1866 г. «Колокол» снова выпускается один раз в месяц. А уже весной 1867 г. и вовсе принимается решение приостановить выпуск газеты. Вскоре после этого Герцен уезжает из британской столицы. Такое впечатление, что у него просто закончился «контракт». Разве не может он жить в Лондоне, ничего не издавая? Он богат и может себе позволить безделье. Но нет– сворачивается деятельность Вольной типографии, и писателю больше в Англии места не находится!
Неурядицы на работе переплетаются с личными трагедиями: тут и измена жены, и собственный роман с женой ближайшего друга Огарева. Герцен умрет в Париже в январе 1870 г., лишь на
