прочь. Гуль отчетливо расслышал злорадный смешок убежавшей вслед за помощниками стрегии.
Как и рассчитывал Блейри, люди даже толком не сопротивлялись, хотя кое-кто успел выхватить оружие. Убивать никого не стали, памятуя о строжайшем приказе Блейри – просто скрутили, накинувшись по трое- четверо и мигом опутав припасенными веревками. С аквилонским монархом, правда, вышла незадача – вооруженный и в тяжелой броне, он мигом снес головы двоим дуэргар, сунувшимся первыми. Однако десяток нацеленных луков, а пуще того – нож, приставленный к горлу его драгоценного отпрыска, пробудили в варваре некоторое здравомыслие. Оглядевшись и уразумев, что противников больше, чем он в состоянии одолеть, он пожал плечами и с неохотой выпустил из рук свою жуткую секиру.
Другая заминка возникла из-за девицы Монброн – кстати, Хеллид до сих пор не решил, как относиться к этой особе, рабирийке по праву рождения, упрямо желавшей разделить свою судьбу с отпрыском человеческой расы. Относительно нее Блейри ничего не приказывал, опасности она вроде не представляла, и потому девицу всего лишь оттолкнули подальше, где она замерла с растерянным видом. Однако при виде того, как аквилонскому принцу угрожают ножом, девицу Монброн словно подменили. Она сорвалась с места, завизжала, ударила кого-то из дуэргар и сумела пробиться к своему любимчику. Оторвать ее можно было только насильно, и Хеллид решил, что не будет большой беды, если молодых людей запереть в одной комнате. Удрать они все равно не сумеют, а девица позаботится о мальчишке, вроде бы пребывавшем без сознания.
Людей повели и потащили по предназначенным им местам заточения: мальчика-принца и его подружку – в пристройку к дому чародея; самого колдуна – в мрачную каменную постройку, предназначенную под склад горючих магических инградиенций; свитских – в винный погреб. Аквилонца временно устроили по соседству с Хасти, следуя распоряжению Блейри: ни на мгновение не спускать глаз, лишить всякой возможности к бегству, однако соблюдать по отношению к гостю требуемое почтение. Что ж, с людским королем обошлись достаточно вежливо: избавили от чудовищного доспеха, обыскали на предмет припрятанного оружия и заперли в пустой кладовой.
Однако наиболее досадный промах сумел остаться незамеченным почти до самого конца облавы. Рейе да Кадена будто сквозь землю провалился. Хеллид своими глазами видел его днем – бродящим по землям Школы и вечером – выходившим на поляну с каменным кругом, а теперь сынок Драго бесследно исчез. Никто не заметил, как, когда и куда. Посмотрев на ночной лес, Хеллид с досадой сплюнул, поняв, что отправлять кого-либо на поиски бесполезно. На всякий случай он велел дуэргар обыскать территорию «Сломанного меча», но сомневался, что им повезет. Столь чудесно улизнувший Рейе может быть уже далеко, а ведь Блейри стремился заполучить его в свои силки не меньше, чем Аквилонца. Как он только умудрился это проделать, если последние десятилетия жил среди людей и наверняка позабыл повадки обитателя лесов?
– Позже, – холодно бросил Блейри, выслушав явившегося с повинной помощника. Рядом с Князем, не принимавшим участия в стычке, стояла хмурая и озадаченная Иламна. Время от времени Блейри негромко втолковывал ей что-то успокаивающим тоном, но угрюмость девицы не проходила. К тому же всякий раз, стоило ей заметить мимолетный отблеск лунного света в сапфире Венца, она мгновенно отводила взгляд. Хеллид вдруг догадался, что Князь раздумывает: подчинить былого герольда Драго, целиком завладев ее душой, или нет?
– Вы ведь не сделаете им… ничего плохого? – вдруг спросила Иламна. Должно быть, этот вопрос она задавала уже не в первый раз, и теперь он качнул чаши весов, на которых лежала ее судьба. Блейри мигом обернулся к ней, блеснув улыбкой, он был само радушие и предупредительность, и голос его зажурчал вкрадчивей кошачьего мурлыканья:
– Конечно нет, моя милая. И не стоит сомневаться – ты поступила верно. Сама понимаешь, ради безопасности Рабиров мне необходимо переговорить с этим человеком, правителем соседствующей с нами державы. Едва ли он добровольно согласился выслушать меня, потому и пришлось устроить это представление. Мы побеседуем, и он вместе со своими спутниками покинет наш край. Если хочешь, можешь сопроводить их к границе.
Гулька помолчала, набираясь храбрости, и заговорила вновь:
– А что будет с Хасти? Мне обещали, что его не тронут, а твои… твои подчиненные напали на него.
– Ну-у, это вынужденная мера. Выжег бы он тут, не разобравшись, все на лигу в округе… – пожал плечами Блейри. – Ты же прекрасно его знаешь. Как только он очнется, я объясню ему, почему пришлось так поступить, и извинюсь. Думаю, он поймет. В конце концов, его нрав уже стал в Лесах поговоркой. Или ты желаешь лично убедиться, что с ним все благополучно?
– Н-нет, – отказалась Иламна. – Я… Я тебе верю.
Она повернулась и пошла вглубь леса. Да Греттайро какое-то время молча смотрел ей вслед, затем коротко прищелкнул пальцами. Из темноты возник безмолвный силуэт, склонившийся в ожидании приказаний.
– Керрит, возьми воинов. Ищите да Кадену, он не мог уйти далеко. Брать только живым. Это первое. Второе: вон ту девицу догнать и прикончить. С этой делайте что угодно, она мне больше не нужна, – и, утратив всякий интерес к участи Иламны, Князь повернулся к Хеллиду: – Вот теперь пришел срок для действительно серьезного дела и достойного противника. Пускай посидит с полколокола в одиночестве, чтобы успел поразмыслить над своим положением. Потом веди его в часовню. Охрана… Пятерых вполне достаточно. Поставь их снаружи и сам будь неподалеку – потом выскажешь мнение о нашем разговоре. На всякий случай держи под рукой несколько листов пергамента – кто знает, вдруг пригодятся? Пока ведете, держите связанным – может затеять какое-нибудь буйство, но при входе в часовню освободите. И заприте дверь снаружи – так, чтобы он слышал.
Четвертый ночной колокол.
Маленькое капище Лесных Хранителей, избранное Блейри как самое подходящее место для встречи с аквилонским королем, представляло из себя круглую башенку розового и желтого песчаника, установленную в глубине леса на гранитном выступе. В стенах были прорезаны узкие окна, недостаточные даже для того, чтобы в них протиснулись мелкие лесные твари, единственная дверь могла похвалиться прочной оковкой из железных полос. Внутри находилось единственное помещение шагов пяти-шести в поперечнике, освещенное наполовину утопленным в потолок хрустальным шаром размером с крупное яблоко, испускавшим мягкий золотистый свет. Вдоль стен тянулась широкая каменная скамья, кое-где накрытая потрепанными ковриками. Центр круглой комнаты занимал алтарь, овальная плита светлого мрамора, возвышавшаяся на толстой приземистой колонне. Поскольку она до чрезвычайности смахивала на стол, то несуеверный Князь решил использовать ее соответственно, поставив на нее пару кувшинов вина, кубки и блюдо с небогатым угощением, составленным из запасов дуэргар и того, что нашлось в Школе.
Ожидая, да Греттайро рассматривал фрески на гладко оштукатуренных стенах, изображавшие Хранителей Забытых Лесов, и пытался понять – какая сила раньше заставляла его верить в могущество этих рисунков? Это всего лишь изображения, происхождение и тайный смысл которых давно утрачены. Но, пожалуй, их стоит пока сохранить – его народ привык в трудные дни уповать на своих небесных покровителей. Хотя какие это покровители? Так, красивые и обманчиво многозначительные образы, дошедшие из минувших веков. Вороная лошадь под двурогой луной. Дерево, одновременно и цветущее, и плодоносящее. Летучая мышь над зубчатой грядой гор. Единорог по колено в траве… Их так давно уже не встречали, интересно, уцелел ли хоть один из того табуна, что раньше обитал у Белых Омутов? Фигура неопределенного пола и облика, с ног до головы закутанная в зеленую ткань. Кто-то считает ее Духом Леса, кто-то – Смертью. Сам Блейри склонялся ко второму толкованию. В богов он не верил, смерть была реальна; лесного духа ему встречать не доводилось, зато с разлучительницей всех союзов да Греттайро давно уже был на «ты».
Снаружи послышались шаги. Не меньше дюжины ног топало по плитам дорожки, ведущей к порогу капища. Блейри уселся напротив входа, ощутив всплеск радостно-тревожного возбуждения, как в давно минувшие времена, когда он еще не был Князем и готовился выйти в людской город на очередную охоту. Шаги и негромкие голоса приблизились. В щель между створкой и косяком заглянул Хеллид, получил утвердительный кивок и настежь распахнул дверь. Драгоценную добычу втолкнули в проем, слишком низкий для киммерийца, так что ему пришлось нагнуть голову в невольном поклоне. Блеснуло лезвие ножа: верный приказу Хеллид разрезал веревки на вывернутых за спину руках пленника. Караульные скрылись за дверью. Лязгнул вдвигаемый в скобы засов.
