Эвье первым оказался на пути Конни, оттого ему досталось чуть меньше прочих. Короткий прямой удар под ложечку прочно и надолго вывел его из игры – к счастью для самого Эвье.
Вигерен, полусотник «Черных Драконов» – тот самый почитатель веселых заведений – повернулся на звук быстро приближающихся шагов и немедля схлопотал в зубы. Молодой офицер был на четыре года старше принца, выше на полголовы и тяжелее самое малое на стоун, но даже не пытался толком сопротивляться – нападавший, казалось, состоял из одних бешено мелькающих кулаков. К тому же очередной яростный замах Конни пришелся Вигерену прямо в нос.
Легионер рванулся, ослепленный резкой болью, почти не видя противника и помышляя только о немедленном бегстве. Драться с одержимым боевым безумием? Упаси Митра!
К несчастью, полусотник стоял слишком близко к высокому стрельчатому окну, в которое с размаху и влетел. Будь переплет старинным, свинцовым, с толстенными цветными стеклами, запросто способными выдержать вес человеческого тела, все обернулось бы иначе. Однако гений-хранитель Вигерена нынешним вечером явно отвлекся и не следил за мытарствами подопечного.
Легкие раздвижные рамы, недавно установленная новомодная диковина из Аргоса, с грохотом проломились.
Немелодичный звон и треск грузно обрушивающейся шторы чрезвычайно удачно заполнили перерыв между очередными танцами. В черную дыру, обрамленную зубчатыми осколками, радостно ворвался сырой ветер, принеся с собой шелест дождя и неразборчивые яростные выкрики. Оркестр сбился с такта и умолк, разговоры прекратились, кое-кто из благородных дам наладился упасть в обморок.
К тому времени, когда слухи о происшествии достигли ушей коронованных особ, драка на балконе превратилась в некое подобие барсучьей возни – по мокрым мраморным плитам катались неопрятным клубком два порядком изодранных, местами окровавленных тела. Надрывно стонал Вигерен, пытаясь выбраться из расщепленных остатков рамы. Эвье, держась обеими руками за живот, свесился между колоннами ограждения и извергал остатки обильного ужина. Лицо у него приобрело бледный зеленоватый оттенок.
… Конни замахнулся в очередной раз, почти не осознавая, кого и по какой причине избивает. Время от времени до его слуха долетал слабый, омерзительно звучавший хруст, словно каблук сапога давил в лепешку панцирь крупного и наверняка опасного насекомого наподобие скорпиона.
– Пр-рекратить! – рявкнул мощный бас, знакомый всем без исключения обитателям дворца. Вслед за тем Конни, словно щенка, выволокли за шиворот из свалки и вздернули так, что носками сапог он едва касался пола. – Коннахар?.. Что ты тут натворил?
– Отпусти меня! Отпусти! – выкрикнул или, скорее, взвизгнул Конни, пытаясь вырваться и завершить расправу. Все старания привели к тому, что молодой человек в точности уподобился болтающемуся висельнику, лихорадочно пытающемуся нашарить спасительный чурбак под ногами. Спустя миг Конни свел близкое знакомство с холодной шершавой стеной, о которую его чувствительно приложили. Жестокая мера, как ни странно, вернула рассудку частичное здравомыслие, а с ним пришло тягостное недоумение.
Как же так вышло, он только собирался припугнуть этих болтунов и ничего больше…
Рука, мертвой хваткой сжимавшая воротник Конни, слегка разжалась и повернула его лицом к свету факелов. На галерее стало куда многолюднее, но Конни это не волновало. Он хотел одного: убедиться, что с Айлэ все в порядке. После начала схватки она куда-то пропала, и Конни испугался, как бы в суматохе ее случайно не задели.
Вместо баронетты Монброн Коннахар встретился взглядом с собственным отцом и невольно попытался отступить, чему воспрепятствовала не пожелавшая отдвинуться стена. Выражение лица правителя Аквилонии не предвещало ничего хорошего, хотя его вряд ли можно было назвать «разъяренным» или «свирепым». Внезапно Конни захотелось стать невидимым или открыть глаза, понимая: случившееся – не более, чем привидевшийся кошмар.
Еще он очень отчетливо понял – нужно немедленно что-то сказать (лучше всего правду), иначе грозит большая беда.
– Я… – молодой человек закашлялся. – Я…
Довершить фразу ему не удалось. С нижнего двора надрывно прокричали:
– Бегите за лекарем! Тут еще один валяется, он разбился!
– Утром поговорим, – ровным, напрочь лишенным каких-либо интонаций голосом бросил Конан, повернулся и, едва ли не оттолкнув сына, ушел.
Конни боязливо глянул ему вслед – король на миг задержался возле приходившего в себя Эвье, задал короткий вопрос и прошагал к двери в зал. Там уже скопилась изрядная толца сбежавшихся на шум гостей, пытавшихся разглядеть, что делается на галерее, и немедля шарахнувшихся в стороны. До Конни долетали распоряжения капитана дворцовой гвардии, приказывавшего немедля убрать с галереи всех посторонних, потом мимо пронесли наскоро сооруженные носилки. Из-под брошенного на них плаща свисала чья-то рука, изогнутая под неестественным углом.
В зале для торжеств вновь грянула музыка, и молодой человек вздрогнул от неожиданности. Праздник должен продолжаться, хотя к завтрашнему утру город переполнится самыми невероятными сплетнями. Конечно, досадное происшествие постараются замять и виновники понесут заслуженное наказание… но прежде ему необходимо кое-что сделать.
Коннахар помотал головой, убедился, что вполне твердо стоит на ногах, и, перешагнув через россыпь поблескивающих осколков, побрел искать Айлэ. Попавшийся ему на глаза стражник, поразмыслив, вспомнил, что совсем недавно видел баронетту Монброн спускающейся по лестнице в нижний двор.
Девушка стояла под проливным дождем, и Конни мимолетно задумался – плачет она или по ее лицу непрерывно струятся дорожки из капель. Он еще никогда не видел Айлэ плачущей и полагал, что она никогда не прибегала к этому вековечному женскому спасению. Ее нарядное платье, зеленое с черными и алыми полосами, стало похоже на скомканную мокрую тряпку, вычурная прическа рассыпалась на отдельные пряди, по которым текли тонкие ручейки. Конни попытался увести ее под выступающий карниз, где не так лило, но девушка вывернулась и отбежала. В ужасе Конни подумал, что после случившегося на галерее, Айлэ, должно быть, боится его. Многое ли она видела? Заметил ли кто-нибудь ее саму?
– Пойдем со мной, – умоляюще попросил он. – Ты промокла. Все закончилось. Я тебя напугал, да? Айлэ, ответь! Не хочешь разговаривать, так хоть кивни!..
– Они говорили сущую правду, а я солгала, – надтреснутым, скрипучим голосом произнесла девушка.
