как обыкновенную шлюху. Но почему же у нее нет ненависти к Фрэнку? Почему не померк его образ? Почему в ушах по-прежнему звучат его слова любви?
Вопросы, вопросы, на которые нет ответа… И не будет, в этом Джейн не сомневалась.
Фрэнк вернулся домой довольно поздно. На подъездной дорожке стоял зеленый джип Джейн. В солярии было темно, но он настолько хорошо изучил помещение, что мог обходиться без света. Интересно, подумал он, что будет делать Джейн со всеми этими тренажерами после моего отъезда? Вдруг он уловил какой-то звук и сразу же включил свет.
— Джейн?
Она сидела в одном из шезлонгов; волосы растрепаны, туфли валяются на полу. Обхватив колени руками, она отрешенно смотрела сквозь стеклянную крышу в ночное небо. Ее знобило, тяжелое дыхание высоко вздымало легкую кофточку.
— Бог мой! — испуганно прошептал Фрэнк.
Джейн была бледной как полотно. Под заплаканными глазами с набухшими веками виднелись темные тени. Они придавали ее лицу измученный и страдальческий вид.
Фрэнк встал перед ней на колени и ласковыми движением протянул руки. Джейн со страхом и, как показалось Фрэнку, с отвращением отшатнулась, вжавшись в шезлонг, словно ища там защиты. Его появление, видимо, усугубило ее душевную боль.
Самолюбие Фрэнка было задето. Он мысленно обругал себя за неуместную сентиментальность и сухо, с плохо скрываемой насмешкой, сказал:
— Прошу прощения. Я только хотел помочь.
Джейн пробормотала что-то нечленораздельное.
— Извините, мисс Ренкли. Я узнал неприглядную правду, только когда столкнулся с ней лицом к лицу. Я не понял, что вы сказали?
Она смотрела на него невидящими глазами.
— Что случилось, мисс Ренкли? Лошадь потеряла подкову? — продолжал он в том же насмешливом тоне.
Джейн вздрогнула, и ее лицо исказила неприязненная гримаса. Потом соскользнула с шезлонга и неверной походкой направилась к двери. Фрэнк и не думал ее останавливать.
— С глаз долой — из сердца вон, — неуверенно проговорил он, понимая, что это чистый воды самообман. Образ Джейн, какой бы вероломной она ни оказалась, навсегда поселился в его сердце. Его не прогнать, не забыть.
Фрэнк потерял счет времени, предаваясь раздумьям о своей горькой любви, об удивительной девушке по имени Джейн Ренкли. Звук открываемой двери вывел его из оцепенения.
— Вот, дорогая, поешь и…
Ниниан с подносом в руках в удивлении остановилась в дверях.
— Простите, я думала, что Джейн здесь.
— Она… была здесь, — ответил Фрэнк, вопрошающе глядя на экономку: если бы Джейн серьезно заболела, Ниниан не стала бы беспокоиться о каком-то печенье и молоке. Эта мысль немного его успокоила.
— Куда она пошла?
— Не знаю. Скорее всего — наверх.
— Что ж, тогда отнесу ей поднос туда. Должна же она хоть что-нибудь съесть.
— Мне показалось… она нездорова.
— Бедная девочка, сколько она настрадалась за свою жизнь.
Фрэнк понял: Ниниан все известно. Но почему тогда она заговорила с ним? Почему вообще стоит в этой комнате, лицом к лицу с обидчиком своей дорогой девочки?
— Я… Хотелось бы… Мне очень жаль…
О, замолчи, Беррингтон, к чему твои жалкие извинения!
— Мне тоже, — тихо промолвила Ниниан. — Бедный, бедный ребенок.
Фрэнк вздрогнул.
— Она уже не ребенок, смею вас заверить.
— Прошу прощения, мистер Беррингтон. Я не понимаю вас, — сухо сказала Ниниан.
— Джейн двадцать четыре года. Вряд ли ее можно назвать ребенком, — все так же резко проговорил Фрэнк.
— Джейн? — удивилась Ниниан. — Но я говорю о том несчастном ребенке.
— О ребенке?
— Как, вы не знаете? Разве она вам не сказала?
— Нет. Она… она была не в состоянии говорить.
Во всяком случае, со мной.
— О, моя бедная девочка!
Фрэнк ничего не понимал. В событиях последних дней он упустил что-то очень важное. Бедный ребенок, бедная девочка… Что же, черт побери, произошло?
— Ниниан, — сдержанно попросил Фрэнк, — расскажите, пожалуйста, что произошло, о чем вы толкуете?
— Как о чем? Да ведь это просто ужасно. Я никогда не видела ее такой подавленной, кроме того раза, когда она покалечилась, а Спот погиб.
— Что — ужасно? — Голос его нервно дрожал.
— Ее любимый ученик, один из тех, с кем она занималась…
— Какой ученик?
— Джимми. Джимми Хоган. Его не стало сегодня.
9
— Не может быть! — твердил Фрэнк, потрясенный гибелью веселого рыжеволосого парнишки. Фрэнк повидал немало смертей, но неожиданная смерть ребенка потрясла его.
— Он был… совсем еще…
—…Ребенком, — закончила Ниниан. — Но сейчас я волнуюсь о своей крошке. Она так любила этого мальчонку.
Джейн, милая моя Джейн, что же я с тобой сделал, подумал он. Что сделал? Воткнул нож в сердце и повернул его. Фрэнк напрочь забыл обо всем, все померкло перед мыслями о невыносимых душевных страданиях Джейн.
— Я… сам отнесу ей поднос.
Ниниан колебалась.
— Разрешите. Я должен… — бормотал Фрэнк, с трудом подбирая слова.
Но Ниниан, казалось, все поняла и с готовностью протянула ему поднос.
— Тогда я пойду к себе. Скажите ей: если что-нибудь понадобится, пусть позовет. Спокойной ночи, сэр. — И Ниниан удалилась.
Фрэнк волновался, как перед сражением. Джейн, без сомнения, выставит его за дверь. Он готов к этому. Но все же не отступит.
Фрэнк подошел к лестнице и увидел, что в библиотеке горит свет, а дверь открыта. Конечно, подумал он, где же еще она может скрываться, когда ей плохо? Фрэнк вошел в библиотеку и недоуменно огляделся — там никого не было. Поставив поднос на стол, он подошел к закрытой двери ванной и тихо постучал. Оттуда раздался слабый стон. Он рванул дверь и увидел сидящую на полу возле раковины Джейн.
Фрэнк бросился к ней и опустился на колени, но она сделала слабый жест рукой, пытаясь отстранить его. Полотенце, в которое она зарылась лицом, дрожало в ее руках. Джейн бил озноб, ей нездоровилось. Это было так же ясно, как то, что она не хотела его видеть.
