Бенджамен не заметил моего состояния. Он забрал меня с платформы (место, где остановилась электричка из Бостона с большой натяжкой можно назвать станцией), провез мимо похожего на замок здания, над которым сейчас трудился вместе с ребятами из училища, продемонстрировав выполненную им ручную работу, а потом привез меня сюда.
– Бифштексы здесь тоже отлично готовят, – восторженно сообщил он, протягивая мне меню. – Джордж здесь все время обедает.
Я понятия не имела, кто такой Джордж. И вообще мне было наплевать. Я заказала вино, но, сделав два глотка, вспомнила, что мне нельзя пить, если я действительно беременна и если мы решим оставить ребеночка… ох уж эти «если»… Меня снова настигла тошнота, которая заставила купить тест на беременность, причем практически случайно.
Я поковырялась в салате, потом покатала по тарелке морепродукты, обжаренные в сухарях, стараясь не смотреть на бифштекс (Бенджамен, по закону подлости, заказал с кровью), и наконец решила, что не знаю, как сказать.
– Мне нужно тебе кое-что сказать, – начала я и только тут поняла, что он вовсю расписывает мне какие-то карнизы – Прости. Я не хотела быть грубой. Не хотела перебивать тебя.
Он обеспокоенно нахмурился, и на лбу пролегла складка.
– Что случилось?
Я вспомнила все варианты, которые отрепетировала в поезде, но потом решила наплевать на них, молча открыла сумочку, достала тест на беременность с двумя полосочками и протянула ему.
А потом меня вырвало.
Иногда бывают такие моменты, когда я воображаю себя элегантной дивой давно минувших дней. Одри Хэпберн. Кэтрин Хэпберн. Грейс Келли. Лорен Бэккол.
Но в глубине души, когда реальность одерживает верх над фантазиями, я понимаю, что больше всего похожа на Люсиль Болл в роли милой, но чокнутой домохозяйки Люси Риккардо.
Определенно, сблевать в ресторане – это в ее стиле.
Окружающие были очень милы, ничего не скажешь. Все было убрано быстро и ловко. Бенджамен задержался, чтобы заплатить по счету и извиниться, пока я сидела снаружи и ждала его на причале. Время от времени причал поскрипывал, но это было как раз то, что нужно, поскольку у меня самой кошки на душе скребли.
Раздались шаги, и Бенджамен сел позади меня.
– Ну, все в порядке.
– Прости, – сказала я с самым несчастным видом. – Это было просто ужасно.
Он обнял меня за плечи.
– Я бы сказал незабываемо. Зато мы сможем сказать нашему первенцу, что он или она с самого начала взволновали общественность.
Я развернулась вполоборота:
– Ты хочешь сказать…
Голос дрогнул, и я замолчала. Внезапно на меня накатила такая усталость, что я просто не в состоянии была говорить.
Бенджамен вытащил из кармана пластиковую полоску.
– Вот, – сказал он, затем достал ручку, сосредоточенно нахмурился, нацарапал дату и отдал тест мне. – Сувенир. На память о самом начале.
Так мы узнали, что у нас будет Сэм. Внезапно все оказалось очень просто.
Глава двадцать третья
Возможно, мы с Бенджаменом и решили, что хотим оставить ребенка, но это не значило, что я переварила эту новость и осознала, как беременность повлияет на мою жизнь. Я не готова была вынашивать ребенка, покупать книжки для будущих мам, думать об одежде… и, о господи, не видеть своих ног в течение года. Брр! В конце концов, я оставалась «мадам». Холеной и сексуальной. С такими, как я, случайностей не происходит. Мне было сложно соотнести эти два образа, две реальности, чтобы получившаяся комбинация обрела смысл.
Первой моей реакцией было проигнорировать беременность. Я сходила к доктору, стала пить витамины и сделала несколько вялых попыток бросить курить, кроме того, вино пила только раз в неделю и полностью отказалась от наркотиков, вот и все.
В моей жизни и без беременности хватало проблем. Через три дня после знаменательного ужина в Глостере я включила местные новости и услышала, что убили уличную проститутку, работавшую на Ниланд-стрит. Очень мило с их стороны особо отметить, мрачно подумала я, что убитая женщина работала проституткой. Вызывает больший интерес у публики, чем сообщение об убийстве официантки, работницы банка или секретарши. Разумеется, если бы девушка принадлежала к одной из вышеперечисленных профессий, то она, скорее всего, и сейчас бы жила и здравствовала. Отрицать опасность, связанную с любой нелегальной деятельностью, привлекающей кучу всяких психов, – значит, отрицать очевидное.
И хотя я предоставляю своим девочкам большую безопасность и защищенность от жестокости по сравнению с работой на улице с сутенером или без, но за моей спиной все равно маячит призрак опасности.
Я недавно прочла, что в одном из канадских городов, может быть в Монреале, организована специальная база данных ДНК местных проституток на тот случай, чтобы опознать их тела, если что-то случится. Насколько я поняла, очень многие девушки выразили желание сдать образцы, и от этого грустно и страшно. Страшно не только от самого предположения, что они, возможно, умрут насильственной смертью, но и оттого, что вокруг может не оказаться никого из знакомых, кто мог бы опознать их останки. При мысли об этом меня начинает бить дрожь, но, если честно, очень трудно отогнать от себя страшные мысли.
Неизбежным последствием переезда в новый дом и беременности стало нестерпимое желание свить свое гнездышко. Чарлзтаун мне понравился даже больше, чем Бэй-Виллидж. Необычное, изысканное и немного странное место, где я сразу же волшебным образом почувствовала себя как дома.
Разумеется, не всегда здесь было так приятно жить. Когда единственным занятием являлась работа на военно-морской верфи (ну, и то, что могу предложить вам я), городок был неказистый, заполненный «синими воротничками» и безопасный только потому, что мафия проявляла свой интерес к местным трущобам, где обитало много выходцев из Ирландии, и набирала в свои ряды самых отъявленных преступников. Но Никсон закрыл верфь, завершив свою месть Массачусетсу, и после короткого кризиса город начал облагораживаться, когда люди, работавшие в деловом районе, обнаружили, что могут позволить себе жить неподалеку от центра Бостона. А это в свою очередь означало, что в скором времени приобрести здесь недвижимость будет практически невозможно. Многие из моих клиентов жили в Чарлзтауне, и, собственно, до сих пор живут.
Но история Чарлзтауна началась задолго до закладки верфи, и мне ужасно нравится то, что все-то у нас, бостонцев, сикось-накось, не как у людей. Ну и ладно, что мы не правы, зато верны своей истории.
Начнем с монумента Банкер-Хилл, обелиска, чем-то похожего на египетские пирамиды и видимого на несколько миль вокруг. Его установили в честь битвы, которую американские патриоты проиграли. Причем установили даже не на холме Банкер-Хилл. Может, и мелочь, но это так тем не менее.
Предполагалось, что мы захватим Банкер-Хилл. То же самое планировали и англичане, поэтому американские повстанцы пытались захватить холм первыми. Пробрались в темноте, но – ой, ошибочка вышла – заняли не тот холм. Поэтому знаменитая битва при Банкер-Хилл произошла совсем в другом месте, где, собственно, и установлен монумент, – на Бридс-Хилл.
Ну, и на закуску – ту битву американцы выиграли. Вам должен понравиться этот странный урок истории.
В ту первую весну мы с Бенджаменом часто гуляли по Чарлзтауну. Мы даже сходили на обязательную для всех туристов экскурсию на старейший военный корабль «Конституция», но в основном просто бродили по площадям, засаженным ароматными лилиями и глициниями, по узким мостовым со старомодными газовыми фонарями. Моя самая большая удача – возможность регулярно бронировать столик в «Оливс», эта возможность сама по себе на вес золота.
Наконец я рассказала нескольким людям, действительно самым хорошим друзьям, что я, дальше обычно
