И в заключение я сказала торжественным голосом:
— Надо украшать свою жизнь. Неуклонно двигаться вперёд и вперёд. Ну что, разве я плохая жена?..
— Что ты! — воскликнул Нобуаки. — Ты просто идеальная жена! И как только я раньше этого не замечал!
Мне показалось, что по губам у него скользнула усмешка.
Ну и пусть. А я всё же не считаю себя плохой. Разве плохая жена станет укреплять семью, копить деньги, мечтать о новом доме?
Ну, кажется, я совсем заболталась. Хотела дать тебе совет, а занялась самовосхвалением. Но не суди меня строго. Я ведь сказала, я очень довольна своей семейной жизнью.
Главное, всегда помнить: супружеская пара — коллектив. Какой ни маленький, но коллектив, и муж с женой — члены коллектива. Подумай, Мити-тян, об этом. Кроме любви мужчины и женщины, жизнь семьи складывается из доброго отношения и терпимости друг к другу двух живущих рядом людей… нельзя, чтобы они раздражались по пустякам… Впрочем, я, наверно, тебе надоела своими наставлениями… Ты и без меня всё прекрасно знаешь…
НОВЕЛЛА СЕДЬМАЯ
Вчера я вернулся с работы раньше обычного. Ты с прислугой возилась на кухне, готовила ужин, а я курил и смотрел телевизор. Было ещё рано, по всем каналам давали детские передачи. Мне надоело. Я поднялся выключить телевизор, и вдруг мне бросилось в глаза твоё письмо.
Я не люблю читать чужие письма. Но тут пришлось изменить привычке. В твоём письме несколько раз упоминалось обо мне.
«Что она про меня может писать?» — подумал я.
Тут даже самый интеллигентный человек не удержался бы от искушения прочесть письмо жены. Каюсь, грешен. Я не удержался и прочёл.
Ты о чём-то препиралась с прислугой. Я выдел в сад, хотя там было довольно темно, и прочёл твоё письмо к Митико.
Сначала я читал его с улыбкой. Очень уж смешно ты выглядела в роли многоопытной женщины, дающей советы молодожёнам, хотя бы и родной кузине. Я еле сдерживался, чтобы не расхохотаться.
«Ну и ну!» — думал я, качая головой.
Но с каждой строкой тон письма становился всё самоуверенней, и меня это взбесило. Послушай, неужто ты в самом деле считаешь себя идеалом жены?
Давай говорить откровенно.
Я не хочу касаться вопроса о чертах моего характера, а то получится, что я оправдываюсь. Оставим это.
Возьмём твои планы. Ты так их превозносишь. Учти, я не осуждаю тебя — наоборот, хвалю за них. Но кто тебе дал право говорить за меня? Откуда тебе знать, как я отношусь ко всем твоим затеям? Почему ты с такой уверенностью пишешь об этом своей кузине? Тон твоего письма поражает своей беспардонностью.
Можешь сколько угодно хвастаться постройкой комнаты для гостей. Можешь превозносить своё умение копить деньги (из моих наградных и из моих выигрышей). Но зачем писать о том, чего нет? Ты пишешь: «Нобуаки сиял от удовольствия. Мы распили бутылочку вина. Так что труды мои не пропали даром».
Что ж! И я расскажу про тот день. Помню, стены пахли краской, пол застелили новыми татами, а ты расхаживала по двору с самодовольным видом и безумолку болтала. Меня это ужасно раздражало, и я думал: «Ох, не выдержу! Не выдержу!»
Но вернёмся к волнующему тебя вопросу об «идеальной жене».
Очевидно, каждый мужчина по-своему рисует себе идеал женщины. Но всеми принято идеальной женой считать женщину, которая вкусно готовит, изучает детские рисунки и по расположению теней на них угадывает душевный мир ребёнка… и так далее.
Вероятно, есть и такие мужчины, которые считают идеалом жены монстра, планирующего жизнь на пять лет вперёд или заставляющего мужа делать карьеру.
Но я — нет! И, разумеется, я для тебя просто неблагодарный капризный ребёнок.
Но ты подумай. Норико! Есть о чём подумать! Конечно, не плохо быть хозяйственной, экономной, чистоплотной и что-то там ещё, но становиться чересчур идеальной не советую — опасно. Это всё равно что обставить квартиру… только для внешней красоты.
Помнишь моего сослуживца Саэки? В прошлом году он построил дом за городом в современном стиле. Составлял проект вместе с женой. Всё было у них продумано. Идеал! Не чета каким-то там обычным японским домам. Ничего лишнего. Всё до мелочей выверено. Саэки очень гордился своим домом. Но… недолго. Теперь он о нём слышать не может.
Я как-то спросил его:
— Ну, как твой новый дом?
Так бедный Саэки прямо позеленел.
— Молчи! — говорит. — Слышать о нём не хочу. Разве это дом? Музей! Кунсткамера! Паноптикум! Ни отдыха, ни покоя. Я в нём пяти минут усидеть не могу.
Вот тебе и ответ — с жёнами может случиться то же самое.
Мне кажется, в супружеской любви чего-то должно недоставать, не хватать. Может, «не хватать» — не совсем удачное слово. Но… в общем… нужен какой-то непорядок… Скажу так: слишком образцовая жена быстро приедается, равно как и слишком образцовый муж. Скучно! От этого быстро устаёшь. От такой жены захочется убежать, спрятаться. Ну, вот сама посуди. Прихожу я со службы. На работе за целый-то день порядком измотаешься — и физически, и духовно. Хочется отдохнуть по-человечески. Лечь спать или поваляться просто так, ни о чём не думая и, главное, не слыша всех этих «туда не ляг», «того не тронь», «о том не думай».
После женитьбы я почему-то лишился приятного для меня отдыха. Мне всё запрещено. Словно я живу не дома, а в гостях.
Помню, как-то прихожу со службы — это было, когда мы ещё только поженились, — в квартире убрано, прямо всё блестит. Татами сверкает. Пол на веранде как зеркало: смотреться в него можно. Труда, видно, положено было немало. Ну, я пришёл, разделся, прилёг отдохнуть, закурил. И случайно уронил на татами пепел. Ты заметила и, не говоря ни слова, как и положено «идеальной» жене, подошла, вытерла. Но твой взгляд говорил яснее слов: вот, мол, я убираю, а ты пришёл, развалился и ещё пепел роняешь.
С тех пор я, как ни приду домой, и лечь боюсь, и сесть боюсь, и закурить не могу. Нет, я, конечно, и ложусь, и сажусь, и курю, но всё это мне не доставляет настоящего удовольствия — постоянно думаешь, как бы в чём не провиниться. Разве это отдых? Мука одна!
Конечно, это мелочи. Но ведь вся жизнь складывается из таких мелочей. Разве дело только в пепле? Я во всём чувствую себя несвободным. Мне бывает ужасно неуютно среди этой твоей торжественной парадности.
Всем мужчинам дозволено в воскресенье поваляться, посмотреть телевизор, но я в таких случаях всегда вижу твоё осуждающее лицо.
Разумеется, вслух ты ничего не говоришь. Молчаливый упрёк — тонко придуманный тобой метод воспитания.
Однажды ты, как бы невзначай, сказала: — Знаешь, муж С. по воскресеньям посещал курсы
