что это могут быть просто последствия «обратной стороны», меняющего всё.
У иллюминатора был виден чей-то силуэт. Определённо, человеческий. Это само по себе было хорошо, но... немного странно. До сих пор на «обратной стороне» я видел только одного человека, кроме себя – Лизу. Но Лиза осталась в госпитале. Кто там, в катере? Ужли рыбак, который умудрился провалиться в другой мир?
Между катером и причалом была брошена узкая длинная деревянная дощечка. Осторожно балансируя на ней, я перебрался на борт. Лодка мерно покачивалась, вызывая лёгкую тошноту. Несколько минут я потратил на поиск невидимой в темноте двери. За дверью был трап, ведущий вниз. Я спустился, с отвращением глядя на мелкие липкие существа, ползущие по стенам. Другой мир не лучшим образом сказывался на благосостоянии посудины.
Открыв следующую дверь, я прищурился от яркого света, ослепившего меня. Кто-то стоял у рубки и светил мне фонарём прямо в глаз, а я не мог его видеть. Я вспомнил про инцидент в госпитале, когда пуля доктора чудом разминулась с моей дражайшей головой, и поспешно продемонстрировал обитателю каюты свои пустые ладони, покорно замерев на месте. Мысленно подготовился представиться и объясняться, как вдруг луч фонаря скользнул вверх и я услышал знакомый голос:
- Гарри, это ты?
- Да, – я растерянно опустил руки. Что за чёрт?.. – А кто вы?
Луч фонаря взметнулся по стеклу окна, совершил оборот и осветил лицо своей владелицы. От удивления я аж присел на месте:
- Сибил? Как ты сюда попала?
- Увидела огонёк на причале и пришла проведать, - Сибил снова посветила фонарём мне в лицо. – Я же знала, что ты всё равно придёшь на озеро за дочерью.
Логично, обречённо подумал я. Впрочем, как и всё, что делает Сибил. Не то что глупый напуганный бумагомарака, тыкающийся куда попало безо всякой системы.
Но... что-то всё равно было не так. Несмотря на всё, какая-то часть мозга отказывалась верить, что полицейская в самом деле стоит передо мной. Её здесь не могло быть. Почему – не знаю. Просто не могло, и всё тут.
- Понятно, - я мотнул головой в сторону и прищурился, намекая Сибил, что фонарь неплохо бы и убрать. – Рад, что ты здесь.
- Я тоже, - Сибил положила фонарь на рубку и подошла ближе. Я получил возможность осмотреть её получше. Сибил выглядела, как и раньше: без единой царапинки, форма с иголочки, лицо спокойное, а на губах играет лёгкая скептическая улыбочка. Я даже позавидовал ей. Рядом с ней я наверняка выглядел ходячим трупом недельной давности.
- Гарри, а куда ты вообще пропал? – Сибил взглянула в мои глаза. – Я хочу знать, что происходит. Что творится с этим городом?
Если бы я знал... Так я и хотел ответить. Да, я мог бы рассказать Сибил о мёртвых медсёстрах, о пчеле с человеческой головой и о лопастях, выросших посреди улицы, но зачем? Ничто из этого не объясняло происходящего. Да и потом, Сибил не видела «обратной стороны», не становилась свидетельницей того кошмара, что видел я. А без этого ей не понять. Мой рассказ покажется ей бредом сумасшедшего.
«Обратная сторона»...
Стоп, осенило меня. Вот оно что! Что я думал – Сибил никогда не была на «обратной стороне»? Но ведь мы сейчас как раз там и находимся! Этот снег, превратившийся в дождь, эта решетка вместо асфальта... Но Сибил здесь, со мной! Мы оба...
Я оглядел каюту. Где были мои глаза? Каюта напоминала салон выброшенного на свалку автомобиля. Насквозь проржавевшие стены, навигационные приборы, покрытые солёной окисью, руль, переломанный пополам...
Да. Свершилось. Другой мир начал поглощать в себя не только меня и Лизу, но и всех остальных. Раковая опухоль, терроризирующая город, прогрессировала. Вот что казалось мне неправильным, когда я увидел Сибил на фоне всех этих прелестей.
- Возможно, я говорю впустую, но постарайся меня выслушать, - я говорил медленно, чётко выделяя каждый слог. – Ты должна мне верить. Я не сумасшедший и не собираюсь тебя напугать или обмануть. Надеюсь, ты это понимаешь.
Сибил серьёзно кивнула, выказывая готовность слушать.
- Сначала я подумал, что свихнулся, - сказал я. – Но теперь понял: свихнулся не я, а весь этот город, Тихий Холм. Все эти чудовища... Это влияние другого мира. Из чьих-то ночных кошмаров они приходят к нам. Этот мир похож на наш, но в то же время в нём неправильно абсолютно всё. Там царит полная темнота, и вместо снега идёт проливной дождь... Знаешь, мне кажется, ЭТО становится сильнее и всё больше поглощает в себя настоящий город. Кажется, я наконец понял, о чём говорила та леди Гиллеспи.
- Гарри, погоди минутку, - Сибил положила руку мне на ладонь. – Ты объясняешь слишком быстро. Я не совсем поняла, что ты имеешь в виду.
- Да посмотри ты вокруг! – взорвался я. Её скептицизм всё больше доводил меня до белого каления. – Разве не видишь, что происходит?! Взгляни хотя бы на эту каюту – ты где-нибудь видела что-то подобное? Я сам не понимаю, что происходит... Но неужели так трудно это заметить?
Сибил была ошарашена моей выходкой. Но, право, я не мог более сдерживаться. Конечно же, сразу после своей речи я пожалел, что не удержал себя в узде, но было поздно что-либо менять. Отныне и навсегда для Сибил я стал клиническим психом, подумал я. Она ничего не сказала, и даже огляделась по сторонам, покорно изучая иззубрины на стенах, но я кожей почувствовал, как от неё повеяло холодцом. С минуту мы оба молчали. Я унимал сердце, решившее устроить в груди настоящий пикет, и исступлённо надкусывал не в меру развязавшийся язык.
Первым заговорила Сибил. Заговорила очень осторожно, выдерживая доверительный тон:
- Ну хорошо, и почему это происходит?
- Не знаю, - устало сказал я. – Знаю только одно: Шерил там.
- Там? – Сибил вскинула брови.
- На «обратной стороне», - я уже разговаривал скорее сам с собой. - У того, кто создал всю эту темноту. Она где-то здесь, и ей нужна моя помощь... А я никак не могу её найти...
Слёзы атаковали подло и из-за угла, не дав мне даже времени отвернуться. Я так и захныкал, стоя перед Сибил. Хотел закрыть лицо руками, но солёный ручеёк уже тёк по лицу, капая на грязный пол.
- Извини, - сказал я, вытирая лицо рукавом. Слёзы всё множились и множились, не собираясь останавливаться. Я шумно втянул воздух носом. Не помогло. Если бы я был один, я бы сел прямо на пол посреди каюты и разрыдался в голос. А так я стоял, отвернувшись, и тихо вздрагивал плечами, выпуская в виде прозрачных капель воды всё, что скопилось во мне за этот бесконечный день. Сибил бережно приобняла меня сзади, и я вдруг остро почувствовал, что могу потерять и её – пожалуй, последнего человека, который мог меня поддержать не словом, а действием. И наконец заплакал. Мне не было стыдно из-за того, что я плачу. Нет, мне было стыдно из-за того, что я с упрямством осла теряю всё, что у меня ещё оставалось. Лизу, Шерил... И где мне теперь её найти на огромном берегу? В довершение всего я наорал на Сибил только из-за того, что она пыталась противиться кошмару, который нас окружал. Мне было стыдно, стыдно до того, что щёки горели алым румянцем.
- Гарри, весь этот ужас сделал большой удар по тебе, - шептала Сибил у меня за спиной. - Тебе нужен отдых. Нам всем нужен отдых...
- Сибил, я... – пролепетал я. Неизвестно, что я хотел ей сказать – может, извиниться за свою грубость, может, поблагодарить за всё, что она для меня сделала... Но как раз в этот момент, словно назло, проскрипела дверь каюты, и слова так и остались невысказанными. Сибил тут же подалась назад, схватившись за кобуру. Я тоже развернулся к двери, готовый, если что, броситься в бой. Слёзы прекратили течь так же быстро, как появились. Когда встаёт вопрос жизни и смерти, до сантиментов как-то руки не доходят.
На огонёк в нашу компанию пожаловала Далия Гиллеспи. Она стояла в своём извечном сером шале и с удивлением смотрела на моё заплаканное лицо. То есть «с удивлением» - это не совсем верно. Скорее, с презрением и даже какой-то ненавистью. Но я понял это позже. Тогда я воспринял выражение лица
