— Черт бы тебя побрал, Дункан, о чем тут договариваться? Все как всегда. Заберешь Сэма сегодня в шесть вечера и вернешь к шести вечера в воскресенье. И смотри не опаздывай.
— Куда ты собираешься?
— Не твое дело.
Он вздыхает.
— Ладно. До встречи в шесть. Как Сэм?
— Прекрасно.
— Хорошо. А как ты?
— Тебе-то что?
Из страстной любви проистекает страстная ненависть. Но Дункан не может позволить себе злиться. Сегодня не может.
— Пока.
Хелен вешает трубку, не попрощавшись. Дункан бросает трубку, припечатывая это дело крепким — благо в кабинете больше никого нет — ругательством. Телефон почти сразу же звонит снова. Он хватает трубку.
— Да?
— Дункан, это Ред.
— Привет.
— Ты можешь прийти ко мне в офис?
— Прямо сейчас?
— Да, прямо сейчас. Это срочно.
— Сразу скажу, Ред, лучше бы это не затрагивало моих выходных. Нынче мой черед побыть с Сэмом.
— Ты приходи, Дункан.
Телефон замолкает.
Сначала Хелен, потом Ред вешает трубку, не прощаясь. Должно быть, это заразительно.
9
Это происходит неожиданно. Никакой прелюдии, никакой догадки, никакого ключа. Просто в один момент он понятия не имеет, кто убил Шарлотту Логан, а в следующий уже знает имя убийцы. И это мгновение раскалывает его жизнь пополам.
Он сидит в комнате своего брата Эрика в Тринити-колледже. Время позднее, за полночь. Они посидели в баре колледжа и решили принять еще по стопочке на ночь. Вообще-то Ред устал и собирается уходить. Он навеселе, а Эрик пьян. Сильно пьян, но опьянение не толкает его на пение песен или какие- нибудь дурацкие выходки, а порождает исповедальное настроение. Некоторое время они толкуют о том, о сем, а потом, совершенно неожиданно, Эрик говорит:
— Я убил Шарлотту Логан.
В голосе его звучит такое отчаяние, что Реду даже на секунду не приходит в голову, что это может быть просто неудачной шуткой. И прежде чем он успевает сообразить, что тут можно сказать, плотина самоконтроля Эрика рушится и на Реда изливается водопад его признаний.
— Я шел с ней домой с той вечеринки. Вообще-то я вышел чуть раньше ее, но остановился на улице отлить, а когда закончил, она меня нагнала. Мы оба были нажравшись в полное дерьмо. Бродили, шатаясь, в обнимку по округе, целовались и все такое. Где-то на Паркер-Пайс она запустила руку мне в штаны и…
Он умолкает, как будто воспоминание о дальнейшем для него слишком мучительно.
— Продолжай, — тихонько говорит Ред. — Я слушаю. Я не сужу тебя.
Эрик тяжело сглатывает и заговаривает снова.
— Она стала смеяться надо мной, потому что я ничего не мог. Было морозно, ужасно холодно — короче, погода не для траха. Портки у меня были тонкие, все замерзло, ясно, что штуковина не маячила. Оно бы и ладно, но она принялась меня дразнить. А ведь я был в хламину пьян. Сначала все это казалось мне смешным, но потом страшно обидело. И… я ударил ее.
— Ударил?
— Да. Влепил пощечину. Скорее шлепок, чем удар.
— А она?
— Врезала мне в ответ. Кулаком. Сильно врезала.
— А потом?
— Я плохо помню. Помню, что потянулся к ее шее, потому что на ней был шарф, размотанный, а она вроде бы пыталась оттолкнуть мои руки. А следующее воспоминание — она лежит на земле, возле фонарного столба, а у меня болят пальцы. Наверное, от напряжения.
— Господи, Эрик.
— Я не знал, что делать. Она была мертва. Я проверил пульс, его не было. И я убежал. Удрал сломя голову.
— Как, черт побери, тебе удавалось все это так долго скрывать?
— Господи, это было ужасно, Ред. Право же, сам не знаю, как такое могло со мной случиться. Все это время меня трясло при одной мысли о том, что кто-то видел меня с ней и заявит в полицию. Стоило кому-то постучать в мою дверь, и мне казалось, что заявились копы. А самое худшее — что мне мучительно хотелось кому-нибудь все рассказать. Черт, меня так и подмывало самому пойти в полицию и признаться.
— А почему не пошел?
— Не знаю. Наверное, духу не хватило.
— Думал, что если попытаешься игнорировать это, оно само пропадет, как не бывало?
— Да. Да. Пожалуй, что так.
Ред отпивает маленький глоток виски и пытается размышлять. Как со всем этим быть? Примириться со случившимся? Конечно, Эрику сейчас нелегко, совсем нелегко, но ведь он убил человека, и от этого никуда не денешься.
— Эрик, тебе необходимо об этом рассказать.
— Я уже рассказал. Тебе.
— Нет. Кому-нибудь официальному. Кому-то вроде полиции.
— Нет. Определенно нет.
— Почему нет? Ведь вчера ты на это почти решился.
— Знаю. Но то было вчера. К тому же я так и не решился и теперь рад, что не сделал этого. Ты можешь не поверить, Ред, но то, что я выстрадал за последнюю неделю, уже достаточное наказание. И я не хочу пережить это снова, ни за что, никогда!
Эрик умолкает, пытаясь в чем-то себя убедить.
Ред выжидает.
— Со временем все утрясется, — говорит Эрик. — Все придет в норму.
Придет в норму. Может быть. Но не для семьи Шарлотты Логан.
Ред встает.
— Куда ты собрался? — встревоженно спрашивает Эрик.
— Пойду…
— Куда? Ты ведь не собираешься кому-то рассказывать, правда?
Ред устало смотрит на брата, избегая ответа.
— Эрик, я утомился. Хочу лечь спать.
— Но ты ведь не выдашь меня. Ты не можешь.
— Почему?
