Трехлетний план. В любой другой день она предпочла бы заняться чем угодно, только не тягомотиной. Реструктуризация, отчетность Департамента расследования преступлений, финансовый менеджмент. По большей части копание в бумагах.
– Ты хочешь заняться трехлетним планом? – Ренфру издает смешок. – Что случилось? Голову ушибла?
– Со мной все в порядке. Правда.
– Что угодно, лишь бы было чем заняться, а?
– Да.
– И, надо думать, мечтаешь с головой погрузиться во что-нибудь... этакое?
Шеф не смог подобрать нужного слова, но она знает, что он имеет в виду.
– Именно. Хотелось бы, конечно, заняться настоящим делом.
– Ну что ж, если есть желание занять себя, у меня как раз найдется подходящее дельце.
– Какое? – нетерпеливо выдыхает она.
– Правда, я не уверен...
– Скажи мне. Что за дело.
Кейт слышит, как Ренфру вздыхает, словно взвешивая 'за' и 'против'.
– На данный момент этим занимается Фергюсон, но ты можешь возглавить группу.
– Где Фергюсон?
– Выехал на место преступления, к больничному комплексу 'Роща'. Это по дороге на Хэзлхед.
– А что там случилось?
– Я думаю, тебе лучше съездить и посмотреть самой. Потом скажешь мне, хочешь ли этим заниматься.
Название 'Роща' очень подходит лечебному учреждению, расположенному в живописной, богатой зеленью местности к западу от центра города. В это время года здание целиком скрыто за великолепными деревьями.
Натянутое между деревьями сине-белое полицейское ленточное ограждение указывает Кейт путь к месту происшествия. Припарковав машину возле моста, перекинутого через речушку Денбурн и ведущего к больнице, она на ходу показывает свой жетон двинувшемуся было ей наперерез констеблю и шагает по траве к группе судебных медиков и фотографов. Справа, из-за готической часовни больницы, посылает свои лучи утреннее солнце.
Фергюсон, заместитель Кейт, сидит на корточках у облупившейся деревянной скамейки. Он рассеянно смотрит в ее направлении, а потом, увидев, кто это, рывком вскакивает на ноги. На лбу его поблескивает пот, в очках отражается окружающая зелень.
– Я не ожидал тебя...
– Что случилось?
– Зрелище не из приятных.
– Я спросила не об этом.
Фергюсон нервно копошится пальцами в волосах, убирая со лба упавшие темные пряди. Он всего на пару лет моложе Кейт, но сейчас, прищурившись на солнце, выглядит юнцом, щеки которого еще не знакомы с бритвой.
– Босс, у меня все под контролем, и неужели ты думаешь, что...
– Господи, Питер. Я хочу, чтобы все перестали относиться ко мне как к долбаному инвалиду. Паром затонул. Я спаслась. Я здесь. Конец истории.
– Извини, извини.
Она знает, почему Питер старается защитить ее. Чувства Фергюсона выходят за рамки профессиональных. Она знает об этом с прошлого Рождества, когда он здорово набрался на вечеринке и признался ей в любви, сказав, что она для него идеал женщины. Кейт ответила, что польщена, но, к сожалению, не испытывает ответного чувства, и маловероятно, чтобы это произошло в будущем. С тех пор этот вопрос больше никогда не поднимался. Но она знает, что чувства Фергюсона не изменились, и это порой окрашивает его поведение. Как сейчас.
– Что все-таки случилось?
– Она там.
Он указывает жестом туда, где толкутся эксперты.
Кейт прокладывает локтями путь, чувствуя, что Фергюсон сзади, за ее плечом.
– Прошу прощения, – повторяет она, – позвольте пройти на место происшествия. Я здесь старший офицер.
Последний фотограф отступает в сторону, и Кейт останавливается как вкопанная.
Фергюсон был прав. Зрелище не из приятных.
Из-под дерева торчит пара ног. Женских ног, стройных и молодых.
С кровавыми обрубками вместо ступней.
