– Как же я могла обратиться к ним? Я чувствовала себя… замаранной и не хотела отравитъ им жизнь, сообщив то, что узнала сама. Да я возблагодарила Бога за то, что Темперли находится так далеко от Лондона. – Она внезапно замолчала, и Филип, не в силах больше сдерживаться, подошел к ней и обнял. Но Розабелла отстранилась от него. – Я хотела бы закончить, – сказала она. – В общем, дальше события разворачивались так: Фолкирку наскучило обожание Стивена, и он решил переключиться на меня.
До сих пор Розабеллу почти не было видно – казалось, что существует только ее голос, вещающий из темноты обо всем этом кошмаре. Теперь она вышла на свет и села, словно ноги отказывались ее держать. Филипу достаточно было взглянуть на побелевшее лицо и темные круги под глазами, как он понял: пора прервать эту трудную исповедь.
– Ненаглядная моя, я думаю, на сегодня хватит. Вы устали.
– Устала? Да, наверное. Я хотела довести рассказ до конца, но, вероятно, не смогу. Я не предполагала, что это такое – пережить все заново.
– Любимая, услышанного для меня вполне достаточно.
– Нет-нет! Я хочу рассказать вам все. – Она вздохнула. – Чтобы потом открыть чистую страницу. Но, наверное, лучше подождать до завтра.
На следующее утро Филип приехал из Ширингса очень рано.
– Господи! Вот уж не ожидала увидеть мистера Уинболта в такой час, – сказала Бекки. – До знакомства с вами, мисс Белла, он отличался хорошими манерами!
– Вероятно, он считает, что с нами можно больше не церемониться, Бекки. Он сделал мне предложение. И я его приняла!
– Ой, мисс Белла! Я так рада! Правда, я этого ждала. А он знает, на ком женится, мисс Роза?
– Да, конечно! И все равно любит меня. Бекки, он хочет поскорее увезти меня в Лондон и познакомить с дедом. Я собираюсь уехать завтра. Вы с Мартой успеете сложить мои вещи? Я вам попозже помогу, а сейчас у меня деловой разговор с мистером Уинболтом.
– Деловой! Как бы не так! – пробормотала Бекки, глядя вслед Розе, выбежавшей навстречу Филипу. – Что это за дела такие, когда целуются на виду у всех!
– Ну, вы не передумали? – встретил Филип Розабеллу вопросом.
– Нисколько. К тому же мне осталось досказать самое важное.
Они пошли в парк. Филип предупредил:
– Моя ненаглядная, как только почувствуете, что больше не можете говорить, сейчас же остановитесь.
– Филип, мне так легче – я хочу очиститься от этого. Я слишком долго молчала.
– Тогда расскажите мне, что произошло, когда Фолкирк обратил свое внимание на вас.
– Стивен был вне себя от бешенства. Он рыдал, кричал, клялся отомстить. Думаю, что именно тогда он написал те самые письма своему кузену.
– Письма? Что за письма?
– Нет, не те, что нужны Фолкирку. Обыкновенные письма к Джайлсу Стантону, в которых Стивен говорил о своем разбитом сердце, обвинял меня в дурном поведении. Джайлс, разумеется, всему поверил. А также и выдумкам из дневника Стивена.
– Подождите! Джайлс Стантон – резкий человек, но он никогда не был несправедлив.
– Я забыла – он ваш друг. Но вы, вероятно, знали его в других обстоятельствах. В общем, я полагаю, что Джайлс всему поверил, и, когда мы познакомились, проявил по отношению ко мне крайнюю недоброжелательность.
– Вижу, мне придется с ним поговорить. Но что произошло между Стивеном и Фолкирком?
– Я держалась подальше от Фолкирка, и он в конце концов забыл обо мне. К тому времени Стивен перенес свою привязанность на другого человека из их же круга. Во всяком случае, Кингсли стал появляться в доме чаще, чем Фолкирк.
– Кингсли?
– Джон Кингсли. Но вам его не найти – он умер. Не знаю, как и почему, подозреваю, что его убил либо сам Фолкирк, либо нанял кого-то. В тот последний вечер именно это кричал Стивен. Он был в бешенстве, грозился погубить Фолкирка и отправить его на виселицу. Вот почему я так боюсь, Филип. Этим двоим, Фолкирку и его прихвостню Барроузу, терять нечего!
– Но это не значит, что вы должны спрятаться в норку.
– Я это понимаю, но Анна-то ни о чем не знает!
– Я не очень беспокоюсь об Анне. Если с ней Джайлс, то она в безопасности, поверьте мне. С Анной сейчас надежный человек!
– Хорошо, постараюсь не волноваться. Когда мы отправляемся в Лондон?
– Вы будете готовы завтра утром? Успеете выгладить все платья?
– Все? Если я и ссорилась с Анной, то из-за ее гардероба! Она совсем не интересуется нарядами.
– Любовь моя, вы полгода пленяли меня в платьях Анны! Не стоит столь строго судить сестру!
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
В течение нескольких минут в лондонском доме Уинболтов царили шум и суета, сновали кучера, лакеи и остальные слуги. У парадных дверей Филипа и Розабеллу встретил величественного вида дворецкий.
