написать письмо в баварский ландтаг, парламент. В письме говорилось, что ее муж, депутат Клаус Йегер, президент компании «Риттер Ягд», — опасный преступник. Что компания «Риттер Ягд» — своего рода наследница института «Аненербе». Что в рамках его проекта РА, «Риттер Антворт», разрабатывается химическое оружие массового уничтожения. Что сам Клаус Йегер, ее муж, когда переходит на русский, называет это оружие «грипп счастья», по аналогии с вирусом, или, если угодно, «гриб счастья», по аналогии с ядерным грибом. Что «Риттер Антворт» уже испытали на детях украинского интерната «Надежда». И что все дети умерли. И что это — только начало. И что будет война. А еще она написала, что Грета Раух, почетный депутат Бундестага, — нацистка и одна из идеологов предстоящей войны. Что на суде в Нюрнберге она, автор письма, лжесвидетельствовала в ее пользу. И что она, автор письма, зовется вовсе не так, как она зовется. Все эти годы она прожила в Германии под чужим именем.
Помимо письма Ткачева вложила в конверт фотографии. На фотографиях ее муж Клаус Йегер не делал ничего предосудительного. Он не нежился в объятиях бордельных мулаток и не ласкал несовершеннолетних детей. Он не выкладывал кокаиновые дорожки и не спускал деньги налогоплательщиков в казино. Он не примерял перед зеркалом дядюшкину форму СС и не протягивал под столом руку за взяткой. На фотографиях он просто ел. Кушал. Омаров и устриц, мраморное мясо и ягненка на вертеле, тунца и лосося, и сочные овощи гриль. И сыр с дырками. И йогурт со злаками. И хлеб с отрубями.
Ответ пришел быстро. Она принесла мне конверт с ответом в больницу. Ее не пустили ко мне в реанимацию, но письмо передали.
Там говорилось, что спасибо за бдительность, и при всем уважении к былым заслугам в борьбе с фашизмом, и с учетом важности предотвращения терактов, и принимая во внимание возраст и стресс, и к ветеранам войны всегда стоит прислушиваться, и экология конечно же под угрозой, и с благодарностью за некоторые небезынтересные подробности, и мы, безусловно, проверим все очень тщательно, но… Но. Компания «Риттер Ягд» занимается в основном производством фаст-фуда. Медико-биологические разработки тоже ведутся, но в рамках этих программ разрабатываются исключительно витамины, пищевые добавки и некоторые лекарства. Например, «Йегер Йюгенд», «Охотничья молодость» — препарат, блокирующий процессы старения… Что до «Риттер Антворт» — это просто антидепрессант, основан на природных экстрактах. Его могут принимать даже дети. Не волнуйтесь. Он совершенно безвреден… А ученики интерната «Надежда» (Украина, Севастополь) действительно принимали участие в испытаниях этого препарата. На добровольной основе. Компания «Риттер Ягд» предварительно заключила контракт с директором интерната Михаилом Подбельским. Сам М.Е. Подбельский к сожалению, трагически погиб, но копия контракта — вот она, прилагается. Господин Подбельский полагал, что действие «Риттер Антворт» повлияет на психику подведомственных ему детей-сирот благотворно. И он не ошибся. Испытания прошли очень успешно. Трагическая смерть этих несчастных детей никак не связана с безвредным по своей сути антидепрессантом РА… Кроме всего прочего, депутат баварского ландтага герр Клаус Йегер не знает русского. Так что здесь вкралась ошибка: герр Йегер вряд ли мог использовать в своей речи упомянутые вами недобрые каламбуры. Вам просто послышалось, не расстраивайтесь, в вашем возрасте это бывает. Может быть, вам стоит отдохнуть где-нибудь на природе? Может быть, вам стоит пройти курс лечения в специализированном заведении? Может быть, вам не помешал бы уход и постоянное наблюдение? Дайте знать, если вам что-то понадобится. И спасибо за бдительность. И с учетом всей важности. И со всем уважением. Чус.
Помимо письма, она передала мне газету — Zeit, свежий номер. На первой полосе красовалась фотография Клауса Йегера, уплетающего омаров. «Sind es deine Heldentaten, du, Ritter?» — гласил заголовок. «И это твои подвиги, рыцарь?»… И чуть ниже, курсивом: «Hersteller der Tagesration ersetzenden Medikamente zieht Naturlcost vor».
Производитель таблеток, заменяющих дневной рацион, предпочитает натуральную пищу. Это единственное, что их всерьез заинтересовало в ее письме. Это единственное, что они сочли нужным проверить. Предать огласке.
Он упек ее в дом престарелых в тот же день, когда она получила письмо и когда вышла Zeit с его фотографией. «Переезд в дом напротив», — так он говорил. Он устроил ее в специальное отделение. Для таких стариков, как она. Для тех, кто в маразме. У кого паранойя. Кто забыл свое имя. Кому кажется, что он кто-то другой. Кому кажется, что самые близкие замышляют что-то плохое. Таких много. Самые близкие их не винят. Они платят за своих стариков много денег. Чтобы их держали в «доме напротив» до самой смерти. Чтобы их затыкали. Чтобы им кололи успокоительное. Три раза в сутки.
…Моя спутница опасливо входит в квартиру. Ее зеленые штаны оттянуты на коленках.
— Зинаида Ивановна поживет у вас какое-то время, — говорю я. — Если вам не нужны неприятности, соседям рассказывать об этом не стоит. Никому не стоит рассказывать… Зинаида Ивановна кушает мало. — Я вытаскиваю пачку тысячных купюр. — Этого хватит.
Мать протягивает было руку к деньгам, потом опускает. Потом снова протягивает. Тысячные купюры соскальзывают в карман национального костюма саами.
— А тебя. Тебя тоже ищут? — спрашивает она, глядя мне не в глаза, а куда-то поверх, точно пытаясь отыскать дырку во лбу.
— Да, меня они ищут тоже.
— И какое же твое третье желание? Ты тоже хочешь остаться?
Теперь она смотрит так, точно дырка нашлась и она пытается просверлить ее взглядом поглубже.
Я качаю головой отрицательно, сбивая прицел.
— Я хотела остаться. Но уже не хочу. Свое третье желание я сохраню про запас.
2
Путь к границе был долгим, земля вязкой, а воздух густым. Но рыцарь, который давно уже позабыл свое имя, приходил туда часто. Там, у самой границы, была башня из бурого камня. Рыцарь входил в эту башню и возносил молитву Вотану, отцу асов, великому богу войны. Он давно уже забыл все слова своего языка и молился на новом, тягучем, похожем на вой языке, который сам изобрел взамен утраченного.
— О великий! Взгляни, что стало с моими воинами! Как уродливо они растут, разрывая на себе кольчуги и латы! Как огромны стали их головы, как непомерно длинны и тонки их ноги. Если будет битва, эти воины не смогут сражаться… О великий! Ты не дал мне сына при жизни, я обрел сына здесь. Он явился ко мне из тьмы… Но взгляни, как он безобразен! О другом я мечтал. Я мечтал о белокуром мальчике-норде, в чьих жилах течет чистая, как горные реки, кровь асов. Этот нелюдь-гигант, тянущий ко мне руки, — мой вечный позор, моя пытка… О великий, я не хочу больше мстить, я хочу лишь вернуть чистоту обоим мирам, лежащим по обе стороны от границы. Я готов принести в жертву себя, и свое войско, и сына, и всех живущих и мертвых. Пусть исчезнем мы все в очистительном льде и пламени! Пусть придет Рагнарок! Пусть потом, когда пламя утихнет, лед застынет в огромную глыбу. И из глыбы вновь появится мир, красивый и правильный, как полярный кристалл… Пусть его населят златокудрые, озероглазые норды. Пусть они будут смеяться и петь, пусть слагают легенды о рыцаре, погибшем за них, пусть их кровь всегда будет чистой…
3
От подъезда идет грунтовая дорожка через поле обезглавленных августовских одуванчиков. Я оглядываюсь на отчий дом — двухэтажное пятнистое здание. Серо-белое: беззащитная бетонная кожа обнажается под осыпающейся известковой коростой. Из окна на втором этаже на меня смотрят мать и
