ей любую выходку и начать все заново, даже предложил дружбу… Неужели она ошиблась в нем?
Поразмыслив, Франческа сурово выбранила себя за мягкотелость. Разумеется, она ни в чем не ошиблась! Все очень просто: у нее есть состояние, у Маркуса — нет. Совсем нетрудно понять, почему он согласен прощать ей все промахи, улыбаться, а не хмуриться, предлагать ей дружбу вместо праведного негодования. Никаких загадок тут нет. Он еще не потерял надежды жениться на состоянии Шелвудов.
Но как бы там ни было, меньше всего Франческа нуждалась в дружбе с этим человеком. Она могла бы возненавидеть его за все, что он натворил. Могла бы, при ином стечении обстоятельств, полюбить его всем сердцем. Но дружить с ним? Никогда! Давно пора выбросить из памяти нелепую сцену в лесу и забыть о Маркусе. Иногда в суматохе приготовлений к первому выезду в свет ей это удавалось.
Появление Франчески в свете стало если не триумфальным, как пророчествовал ее отец, то по меньшей мере весьма успешным. Верная своему слову, миссис Кэнфидд устроила несколько немноголюдных приемов в начале года, чтобы дать девушкам возможность освоиться в обществе, и общество не замедлило одобрить манеры мисс Бодон и мисс Кэнфилд. Наименее снисходительные гости вслух задавались вопросом, неужели миссис Кэнфидд предложила покровительство рослой, белокурой, элегантной мисс Бодон только для того, чтобы подчеркнуть жизнерадостность и красоту своей темноволосой дочери, но из глубокого уважения к миссис Кэнфилд свет пропускал эти замечания мимо ушей.
Их приглашали повсюду. Миссис Кэнфилд имела доступ даже в высочайшие круги, и вдобавок свет заинтриговало неожиданное появление Ричарда Бодона вместе с дочерью, которой он, по-видимому, несказанно гордился. Лондонские дамы стремились разузнать все подробности биографии легендарного повесы Бодона и подвергали миссис Кэнфилд нескончаемым расспросам. Держась с обычным невозмутимым достоинством, она своими краткими ответами давала понять, что лорд Бодон совершенно переменился и теперь весьма ревностно исполняет отцовские обязанности.
— Вот уж не думала, что доживу до тех дней, когда повеса Бодон будет вести себя вполне благопристойно, тем более на столь нудном приеме, — обратилась к миссис Кэнфилд одна престарелая вдова. — В прежние времена в таком обществе он умер бы от скуки. Ума не приложу, как он добился приглашения!
— Позвольте, леди Клейтон, где же ваша снисходительность? — с насмешливой улыбкой отозвалась миссис Кэнфилд. — На ваше замечание я могу ответить лишь, что он стал совсем другим человеком. Еще бы — прошла добрая четверть века с тех пор, как лорд Бодон шокировал лондонское общество!
— И чем же он занимался с тех пор, хотела бы я знать? Эта девица и вправду его дочь?
— Вне всяких сомнений, мэм!
— К чему такое негодование? Вы слишком молоды, чтобы помнить повесу Бодона в расцвете его славы. Он был способен на любой, даже самый дерзкий поступок. И все же я полагаю, что вы не стали бы оказывать покровительство этой девушке, будь ее репутация запятнана, к тому же она поразительно похожа на Бодона. А где же ее мать? Кем она была?
— Леди Бодон давно скончалась. До замужества она носила фамилию Шелвуд.
— Шелвуд? Впервые слышу.
— Это весьма респектабельное семейство из Бэкингемшира, ведущее очень уединенную жизнь. По- моему, оно никогда не появлялось в Лондоне.
— Вот как? Должно быть, эта мисс Шелвуд была богатой наследницей, иначе повеса Бодон ни за что не женился бы на ней.
— Напротив! Насколько мне известно, сэр Джон Шелвуд не оставил дочери ни гроша, когда узнал о ее браке с лордом Бодоном. Против своего зятя он был настроен так же решительно, как и вы.
— О нет! Я вовсе не осуждаю Бодона, дорогая! Подобно многим, я была влюблена в него, но моей матушке хватило ума не подпускать его ко мне. Похоже, с годами он не утратил искусство нравиться — вы только взгляните на Салли Джерси, она положительно флиртует с ним! Разумеется, он до сих пор хорош собой. И его дочь тоже привлекательна… жаль, что состояние Бодонов так невелико!
Миссис Кэнфилд улыбнулась, но не стала спорить с леди Клейтон. В конце концов, весь свет узнает, что Франческе достанется не только состояние отца, а пока следует дать ей время, чтобы выбрать достойного и почтенного человека, за которого она пожелает выйти замуж. Как только размеры ее состояния станут известны, Франческу начнут осаждать иные, менее достойные претенденты.
Эта беседа напоминала множество других, но, поскольку миссис Кэнфилд о многом умалчивала, ничто не мешало Франческе и Лидии наслаждаться успехом, достигнутым благодаря своему обаянию. И вскоре среди светских львов начались споры о том, которая из дам более достойна преклонения — божественная белокурая мисс Бодон или жизнерадостная смуглая мисс Кэнфилд.
Приглашения сыпались дождем, вскоре дебютантки познакомились со всеми, кто имел хоть какой- нибудь вес в обществе, — со всеми, кроме лорда Карна. По-видимому, он находился за границей, поскольку нигде не появлялся. Ходили слухи, что он отправлен по приказу министерства иностранных дел во Францию. Лидия и миссис Кэнфилд были разочарованы, но Франческе это имя ничего не говорило, и, хотя она сочувствовала Лидии, ее лично отсутствие незнакомца не огорчало.
— Я знаю, что вам не терпится познакомить меня с этим сокровищем, Лидия, но если он и вправду завидная добыча, то наверняка отнесется ко мне с пренебрежением.
— Лорд Карн совсем не такой, Франческа! Он добрейший из людей — правда, мама? И что бы там ни говорила мама, по-моему, вы станете для него идеальной парой. Ну почему он не приехал? Как бы я хотела, чтобы он оказался здесь! Он пообещал танцевать со мной на моем первом балу!
— Не сомневаюсь, он сдержит обещание, Лидия, — с сочувственной улыбкой отозвалась миссис Кэнфилд. — Но наберись терпения, дорогая, — сезон только начался. Не стоит каждые пять минут оглядываться по сторонам, как вчера вечером у леди Картрет, чтобы выяснить, не появился ли лорд Карн.
— Хорошо, мама.
Франческа внимательно выслушала этот разговор и втайне выругала себя: подобно нетерпеливой Лидии, она тоже не могла удержаться, чтобы не обвести взглядом толпу, высматривая в ней рослую гибкую фигуру. Она прислушивалась к гулу голосов, силясь различить в нем густой, теплый баритон человека, которого вычеркнула из своей жизни, — Маркуса.
Она печально улыбнулась, припомнив, как когда-то страстно желала стать влиятельной, богатой и красивой, чтобы отомстить ему. Ее желание почти осуществилось: теперь она богата и, хотя не считала себя красавицей, окружающие восхищались ею. Но появилась ли у нее власть? Могла ли она отомстить Маркусу так, как он того заслуживал? В этом Франческа сомневалась. Она не знала, как себя вести, когда они случайно встретятся в обществе, а эта встреча была неизбежна. Но покамест ее светские манеры не подвергались подобному испытанию. Вздыхая с облегчением, Франческа уверяла себя, что никогда больше не увидит Маркуса, однако продолжала внимательно присматриваться и прислушиваться. Кроме того, Франческа неожиданно для себя обнаружила, что лондонская жизнь пришлась ей по душе, хотя спустя некоторое время она все-таки задумалась о том, удастся ли ей отыскать такого мужа, о котором она мечтала. Благодаря заботам миссис Кэнфилд Франческе представили нескольких респектабельных джентльменов, и трое из них, казалось, были не прочь видеть мисс Бодон в роли своей будущей жены.
Но, несмотря на то, что Франческа признавала их достоинства, ни одного из претендентов она не могла принять всерьез. Мистер Котон пользовался уважением в обществе и был весьма богат, но невыносимо скучен. Лорд Бэнфорд забавлял Франческу, но его смех напоминал лошадиное ржание, и примириться с этим она не могла. Сэра Джереми Шарпа наверняка сочли бы красавцем поклонницы блондинов, но его восхищенные взгляды раздражали Франческу. Перспектива интимной жизни с любым из новых знакомых вызывала у нее отвращение — очевидно, угодить ей было гораздо труднее, чем казалось на первый взгляд!
Между тем признание света стало для нее целительным бальзамом после долгих лет одиночества. Франческа с удовольствием посещала балы и рауты, гуляла, каталась в коляске и верхом, бывала в модных лавках, и что самое главное — ее принимали повсюду ради нее самой. Поэтому она решила на время забыть о будущем и наслаждаться всеми радостями жизни, какие только мог предоставить ей Лондон.
