— Я тебе уже говорила: мой отец — очень опасный человек! — Вася в итоге оказалась в крепких руках Осла, но уже отказалась от борьбы, уже обвила его руками и ногами. — Я не знаю, зачем он устроил весь этот маскарад. Но, думаю, добром это не кончится! Лучший вариант, для вашей же безопасности — немедленно всё бросить и сделать ноги! Бегите, не оглядываясь, спрячьтесь в своей Вытхуяндии и не высовывайтесь, пока всё не утихнет!
— С тобой согласен я на сто процентов! Не заработаем и пары центов.
А до беды осталось два шага! Но как же наша дружба на века?! Вася подставила руку под водопад. Брызги окатили обнимающуюся пару.
— А я с тобой сбегу! Возьмёшь?
Осёл так расчувствовался, что долго не мог ничего произнести.
— А мне плевать! — продемонстрировала Вася, плюнув в воду. — Лишь бы не было войны!
В мозгу и сердце Осла родилась целая поэма, но девушка не позволила состояться её премьере:
— Постой! До закрытия аквапарка всего час остался! А мне ещё двадцать порций сока надо продать! Всё, меня четвертуют!.
Осёл усмехнулся, показал рукой, мол, ни о чём не беспокойся!
Через десять минут он уже ураганом носился вдоль и поперёк аквапарка с подносом, перегруженным стаканами с соком. Его необычайная предприимчивость вкупе со стихотворными манерами дала неожиданные результаты. Вскоре он продал сто порций апельсинового фреша и ещё заработал рублей пятьсот чаевых.
— Невероятно! — Вася удивленно огляделась внутри ларька: везде только пустые коробки из-под апельсинов.
Тем временем, вернувшись в особняк губернатора, Зебр поспешил закрыться в своей комнате и вывалил на журнальный столик всё, что приобрёл в ходе недавней прогулки. Репродукцию картины Айвазовского в точный размер, набор красок «Юный художник», надкушенный гамбургер и пачку презервативов. Далее он развернул репродукцию, закрепил края подвернувшимися под руку предметами и принялся накладывать кисточкой поверх глянцевой глади листа жирные мазки краски. На синий цвет — синий, на серо-буро-малиновый — соответственно… Несмотря на пренебрежение к деталям, получалось совсем даже неплохо. Шаг за шагом вместо печатного изображения возникала та же картинка, только выполненная «живыми» красками. Впрочем, это кропотливое занятие полосатого быстро утомило.
В дверь неуверенно постучали. Зебр поначалу попытался скрыть следы своей деятельности, но бросил, на цыпочках подкрался к двери, прислушался.
— Зебр, открой, это я-я-я!
Полосатый повернул замок и приоткрыл дверь.
— Профитроли, чё те надо? Я занят!
— Мне ску-у-учно!
Советник самовольно протиснулся внутрь комнаты и сразу заметил беспорядок на журнальном столике.
— А что ты тут де-е-елаешь?
— Что-что! — полосатый запер за ним дверь. — Не видишь, творю! Не то что некоторые бездельники-лежебоки!
Жирафф заинтересовался.
— Ух ты! А можно, я тоже попро-о-обую?
— Да счас! — Зебр отпихнул его в сторону. — Ты в курсе, почем в Сочи краски для профессионального художника?
— Ну пожа-а-алуйста! Я заплачу!
Советник, прикрывшись плечом, полез в кошелёк.
— Маслом рисовать умеешь? — полосатый удовлетворился несколькими купюрами. — Ладно, дерзай, Пикассо ты наш Бельведерский!
Жирафф принялся за работу, а Зебр обрушил на него поток наставлений. Вскоре, заметив, что советник более-менее справляется, полосатый, насвистывая, плюхнулся на диван и принялся за недоеденный гамбургер.
— Знаешь, братишка, скажу тебе, как художник художнику. — говорил Зебр, покачивая ногой. — Настоящий художник всегда даст натурщице на аборт!
Жирафф, уже весь измазанный краской, так увлекся, что едва ли слышал, о чем балагурит его соплеменник. Немного обиженный, Зебр решил прощупать советника на вшивость:
— У нас в Вытхуяндии не говорят «дурак», а говорят: «он с гуманитарным складом ума»!
— А? — Жирафф, нацепив очки, тщательно подбирал цвет. — Да, меня всегда считали очень умным.
Наконец, картина была закончена. Зебр придирчиво осмотрел результат и удовлетворенно хмыкнул.
— Тащи фен. Там, в ванной. Ща подсушим под старину!
Затем он взял кисточку и намалевал в нижнем углу последний штрих — авторскую подпись: «Зебр».
— И что характерно, — развеселился он, — пейзажист всегда может спать спокойно! Природа никогда не будет настаивать на сходстве!
Жирафф, с феном в руке, почему-то принял эти слова за комплимент и необыкновенно воодушевился. Чуть позже ему пришла в голову какая-то мысль, и он икнул в испуге:
— Подожди-и-и! Так ты не просто так! Ты хочешь подменить настоящую картину? Которую испо-о- ортил?
— Оба-на! Дошло! — Зебр остановил на наручных часах секундомер.
Чуть позднее, уже вечером, у дверей в переговорную комнату Зебр преспокойно копошился со связкой ключей. Рядом трясся от страха Жирафф с картиной в руке, свернутой в трубочку.
— А если сработает сигнализа-а-ация? — спросил он полосатого, шпионски поглядывая по сторонам и напряжённо прислушиваясь.
— Расслабься, подельник, я работаю без палева! Я попросил охранника её отключить.
— Как попросил? — изумился Жирафф.
— Я позвонил ему по внутренней связи из кабинета губернатора и сказал отключить на полчаса сигнализацию. Делов на копейку!
В коридоре послышались шаги. Жирафф покрылся холодным потом.
— Зебр, я забыл, что надо говори-и-ить?
— Надо говорить «шухер!», дубина!
— Шу-у-ухер!
Они сделали вид, что просто мило беседуют.
Показалась Белка с пылающим букетом цветов в руке.
— Мальчики, я так счастлива! Я летаю! Я в раю! — Рыжая была явно подшофе.
— Откуда веник? — полюбопытствовал Зебр.
— Это не веник! — огрызнулась Белка. — Знакомый подарил!
— Лучше бы он тебе подарил поездку в Париж на выходные! — не разделил её расположения духа полосатый.
