Ведь она — главный бухгалтер богатейшей фирмы. Начнет палить с перепугу и снесет мне, не разобравшись, полбашки. Нет уж, хватит с меня! Один раз попал — мало не покажется!
Из прихожей я опасливо заглянул в комнату — она была пуста, на кровати как попало валялись предметы верхней женской одежды. Я завернул на кухню — Веры не было и там, только на столе стояли откупоренная бутылка шампанского и бокал с остатками вина на дне.
Вера была в туалете. Поскольку она считала, что в квартире одна, она, естественно, не заперлась.
Ситуация была в высшей степени комичной и более чем подходящей. Я подкрался совсем близко и услышал шум тугой струи — она писала.
Я взял на изготовку суровое лицо и вошел.
86
Сегодняшний день.
Я просыпаюсь от чудовищной тряски в странном месте, где все черным-черно и только мелькают в глазах красные и желтые огни. В уши ударяет острый свистящий звук. Жарко. Катастрофически душно. Странная вонь вызывает приступы удушья — что-то фантастически отвратительное в этом едком запахе, где намешано столько самого мерзкого, что и не передать.
Я лихорадочно сглатываю подступающую тошноту.
В голове вакуум, пронзенный длинными раскаленными спицами.
Сознание вернулось лишь в некоторой степени — большая часть мозга по-прежнему спит, — поэтому мне трудно отделить реальность от наваждения. В голове всё так причудливо перемешалось!
Что, черт побери, происходит?!
Я присматриваюсь мутным слезливым взглядом: здесь я не один, какие-то огромные сумрачные фигуры — и их очень много — стоят и сидят вокруг. Все они неподвижны, будто манекены или призраки, и только неестественным образом медленно раскачиваются, будто молятся или колдуют, и все абсолютно единообразны. Лиц их не видно, только темно-красные, почти черные пятна, но зато я вижу, как светятся в темноте сотни ядовито-зеленых огоньков-глаз. Мне кажется, что все эти злые, пронзительно-холодные глаза с кошачьими зрачками пристально, презрительно и, может быть, даже плотоядно смотрят на меня, смотрят не отрываясь.
«Сейчас набросятся, разорвут!» — в ужасе думаю я, и мне вдруг становится невыносимо холодно.
И правда, я вижу, как эти чудовища постепенно придвигаются ко мне, уже задевают мои колени, касаются одежды, угрожающе нависают надо мной. Они пышут жаром и вонью.
Я скрючиваюсь от страха и вдруг надрывно кричу во все горло: «Не-е-е-ет!!!»
Внезапно вспыхивает свет. Я слепну, проваливаюсь в оглушительный приступ головной боли…
Так же внезапно я прозреваю. К своему радостному изумлению, я обнаруживаю себя в вагоне метро, который несется на всех парах к очередной станции. Сижу в своей американской куртке, привалившись к блестящему металлическому поручню. Кругом люди, обыкновенные люди, которые хотя и удивленно косятся на меня, наверное, из-за того, что я кричал, но глаза у них совсем не зеленые и отнюдь не кошачьи, а самые нормальные — блеклые, усталые, скучные, трусоватые. И ненависти ко мне эти люди не проявляют — им на меня наплевать, — а лишь сдержанно ухмыляются и с хитринкой переглядываются. Рядом трутся двое бродяг, точно таких же я видел сегодня в «Китае» под мостом, и именно от них струится, вернее, клубится, как из тепловой пушки, та гнуснейшая вонь, из-за которой я минуту назад едва не блеванул прямо в проход вагона.
Свет в потолке несколько раз мигнул, опять пытаясь погаснуть, но вскоре окреп, засверкал всеми лампочками.
Сколько я спал? Сколько я выпил? Куда я еду?
Спертый воздух с кислецой, болтанка, старый стертый пол. Все избегают пересекаться взглядом. В метро я не был давно, может быть, лет десять. Всё здесь было как-то непривычно, неузнаваемо. В глаза бросилась убогость, которой раньше не было, или просто я ее не замечал. И человечки все какие-то мелкие, невзрачные, некрасивые — будто специально отобранный третий сорт. Правда, везде чистенько и все стены и стекла обклеены сочной многоцветной рекламой…
Я машинально прочитал несколько листовок:
«Колдунья Гавриэлла. Ученица старца Старовера и Якова Кальперина. Все виды белой и черной МАГИИ. Возможно всё, включая порчу, недуг, приворот, изгнание бесов, абсолютную защиту от колдунов. Накажу врагов, устраню конкурентов (сильно). Также быстрое обогащение. Дешево! Эффект с 1-го дня! Гарантия 100 %. Опыт. Запись по телефону…» С фотографии пронзительно смотрела сорокалетняя армянка с двойным подбородком. «Быстрое обогащение кого? Колдуньи Гавриэллы?» — мелькнуло у меня в голове.
«Рынок «Обувной рай 2». У нас вы купите любую ОБУВЬ по вашему вкусу… Адрес… Лозунг: «Мы обуем всю страну!»
«Медицинский центр «Зазеркалье». Новый метод: личный нарколог. Вывод из ЗАПОЕВ… Лечение алкоголизма по телефону… Также табакокурение, коррекция веса, контактные линзы, аборты…»
«КВАРТИРУ в Москве за треть цены? Нет ничего проще!..»
«Туристическое агентство АН-НУС приглашает Вас на курорты Турции…»
«Интересно, — мимоходом подумал я, — конечно, понятно, что «АН» — это какой-нибудь Андрей, а «НУС» — первые буквы его фамилии, например Нусыров, Нусов, Нусаев… На большее у хозяина турфирмы воображения не хватило. Но… но как милая секретарша этой фирмы отвечает по телефону?! Здравствуйте (тонким сексуальным голоском), фирма «Анус» (ведь человек именно так и услышит — «анус», как ни вставляй между двумя «н» «тире»), я вас слушаю. «Какая-какая фирма?» — обязательно переспросит озадаченный абонент…
Поезд влетел на станцию и стал резко тормозить. Люди посыпались, как яблоки с дерева, но толпа в целом устояла благодаря своей плотности и, когда двери открылись, бодро ринулась вон из вагона.
Звукозапись казенным женским голосом объявила станцию. Это был центр города.
Господи, я возвращаюсь в свой район из другого конца Москвы! Значит, я уже по меньшей мере полтора часа путешествую под землей! Как я здесь оказался?! Совершенно не помню! Слава богу, что это хотя бы моя линия!
Вагон опустел, я поднялся, грубо пододвинув бродяг, и пересел на другое место. Здесь было свежо, мне сразу полегчало. Я распахнул куртку. Спицы исчезли из моей головы, и мне стало безмятежно, уютно. У меня есть еще двадцать—тридцать минут…
В голове закружилось, сознание растаяло, перед глазами вновь заметалась безумная неразбериха из лиц, образов, действий. «Какой редкостный бред!» — подумал я.
Проснулся я на своей станции. Вагон был пустой — его покидали последние пассажиры. Я поднялся на слабые ноги и, шатаясь, держась за поручни, поплелся к дверям.
Только ступил на перрон — с замиранием сердца почувствовал: что-то не то. Как-то не так…
Я протер глаза, продышался, огладил себя, и вдруг… Вдруг я увидел перед собой болоньевый нагрудный карман своей куртки, бессовестно вывернутый изнанкой и болтающийся тряпкой на мой груди. Кошелек!
Я обыскал все свои карманы. Кошелька нет! Блядь! Куча наличных, кредитки, права…
Я огляделся: какая сука это сделала!
На другом конце перрона в давке к эскалатору я заметил двух давешних бродяг, чей запах едва не задушил меня, — один был со стареньким рюкзачком за плечами, другой — с туго нагруженным полиэтиленовым пакетом. Они явно спешили. Один из них — вша небритая, оглянулся на меня, стукнул локтем товарища — старого таракана, что-то ему сказав, и оба кинулись отважными ныряльщиками в самую толчею, чудом прорвались без очереди к эскалатору и вскоре уже поднимались вверх.
Я бросился за ними…
На улице уже темно. Мокрый ветер хлещет по щекам.
