— Так когда это было! — ответил тот, однако дальше в спор не полез.
— Только Московская Русь осталась оплотом русского духа и стала ядром, вокруг которого стало формироваться новорусское государство… — с напором вещал третий.
И снова реплика старшего:
— Московское княжество или Новгородская республика?
Когда гомон стал немного спадать, оратор поднял руку и громко сказал:
— Итак, давайте подведем итог нашего небольшого обмена мнениями! Никто из вас не прав!
Такая заявка всех примирила. Вернее, объединила против выступавшего.
— Но такого не может быть! — с жаром выразил общее мнение парень, который считал, что Украине правом наследования пользоваться нельзя. — Если есть три культуры, которые претендуют на то, чтобы быть наследником культуры и исторической памяти, значит, у кого-то из них права на это больше, у кого-то меньше.
Сероглазый опять обстоятельно, неторопливо продолжил:
— А кто сказал, что есть обязательно три наследника? И почему вы считаете, что непременно кто-то должен пользоваться преимуществом в дележе исторической памяти?.. С таких вот споров и начинается междоусобица! Мы сейчас осуждаем наших средневековых князей за то, что они не смогли объединиться перед Калкой, а сами ведем себя ничуть не лучше, спорим, где должны проходить границы между Россией и Казахстаном… Так вот, вы неправы, молодые люди. Дело в том, что каждый народ обязательно рождается при смешении как минимум двух других, так сказать, родительских, народов. Как правило, один из них сильнее и он покоряет или подчиняет другой. Если же они одинаково сильны, бывает, вместо того, чтобы стать родоначальниками нового этноса, они просто взаимоуничтожают друг друга — так было, например, с лютичами и бодричами, этими славянскими племенами, которые проживали в средние века на территории нынешней Германии… Племена полян, без особого сопротивления покорившись пришедшим с севера литовцами и поляками, со временем превратились в украинцев. Вятичи слились с местными племенами финно-угорской группы, образовали русских. Словене смешались с весью, мерянами и самоедами и образовали северную ветвь русского народа. Уже много позже эти две ветви слились между собой… Ну и так далее. Понимаете? Это все равно, что спорить, кто является единственным наследником генной информации, которую получили от отца три брата, рожденные от разных матерей.
Мне стало скучно. Трепотня какая-то! Мне-то что за дело до этих схоластических споров. И Владимир куда-то запропастился… И времени по-прежнему девать некуда…
— Ну а жители Киевской Руси от кого произошли? — опять спросил кто-то.
Я было уже совсем собрался потихоньку, по-английски, удалиться, но этот вопрос заставил меня чуть задержаться. В самом деле, как этот любитель истории выпутается из этого вопроса?
Однако и тут у оратора ответ был готов.
— Здесь имеется несколько вариантов ответа, — начал разъяснять он. — Дело в том, что схема, которую я привел, как и любая другая схема, есть абстракция. Схема вычленяет главную тенденцию и не в силах отобразить всей сложности проблемы… Главные народы, которые сформировали жителей Киевской Руси, это пришлые славянские народы, являющиеся потомками венов или вендов, смешавшиеся с обитавшими тут до них скифами и потомками описанных Геродотом антов, которые были затем покорены и ассимилировались с опять же пришлыми же русами. Но это все не так уж важно. Главное в другом: славяне, которые составили основу народа, от которого мы произошли, были по тем временам молодым и перспективным народом. Потому-то они быстро и без труда, а главное, без большого кровопролития захватил гигантскую территорию. На Запад славянскими были земли едва ли не до нынешней Франции…
Кто-то присвистнул:
— Ну ничего себе!
Я представил себе политическую карту. Действительно, не слишком верится в такой размах.
— Да-да, — с жаром доказывал оратор. — Германский Бранденбург — это славянский город Бранибор, немецкий остров Рюген — это тот самый остров Буян из сказок Пушкина, знаменитый в истории тем, что там были выставлены статуи древних славянских богов, причем, каждая статуя была подписана старославянским письмом, которое понимали на всей этой огромной территории… Южнее земли славян доходили до Италии — уже само название Австрии Вена явно указывает, кто был ее основателем… Славяне заложили Назарет (назвав его так потому, что это произошло на заре) и Иерусалим (первичное название Еруслан — и корень «рус» уже сам о себе говорит)… Ну и так далее.
Он налил себе минеральной воды, выпил стакан и продолжил, правда, уже без прежнего напора, даже с какой-то горечью…
— Да что толку в нашей былой славе? Поляки помнят о нашем с ними родстве? Югославские словене едва ли не стыдятся своего родства. Сербы православного и мусульманского происхождения уничтожают друг друга хуже самых заклятых врагов… Поистине, войны между родственниками самые жуткие в истории.
Меня подобный финал его речи несколько озадачил. Да что там несколько — вообще сбил с толку. Чего ж тогда было голову столько морочить собравшимся о былой славе славян, чтобы вот так самого себя оборвать и впасть в пессимизм.
— Ну ладно, допустим, вы правы. Но что тогда вы ждете для славянского мира завтра?
Этот вопрос задал я. И по тому, какая тишина последовала за ним, это интересовало и остальных присутствующих.
Оратор слегка улыбнулся, смущенно так, мол, извините, братцы, за такие откровения и предсказания. Чуть развел руками.
— На этот вопрос ответ не так прост, как вы думаете, — выступавший глядел прямо мне в глаза. — Однако, судя по всему, перспектива у нас безрадостная. Часть славянских народов, по большому счету, уже куплена Западом. Часть все тот же Запад стравливает между собой. А остальные мы сами доуничтожаем… Так что ничего хорошего.
Черт меня принес сюда! Это значит, что нашим детям, моему Ярославу, уготована судьба жертвенной овцы?
— Тогда зачем все это? — я обвел руками собравшихся. — Вы собрали всех этих ребят с целью, чтобы рассказать им о том, что у них нет будущего?
Такая постановка вопроса оратору не понравилась. Он нахмурился.
— Я бы так не сказал. Любой человек знает, что рано или поздно умрет. Однако это знание не мешает ему жить и наслаждаться жизнью, — сказал он.
— Однако, во-первых, это не значит, что ему нужно об этом лишний раз напоминать, — возразил я. — И потом, мы знаем, что именно в сменяемости поколений состоит прогресс человечества. Каждый из нас знает, что рано или поздно умрет, однако видит смысл своего существования в том, чтобы дать жизнь и обеспечить будущее своих детей, своей страны, своего дела… А вы говорите о том, что мы умрем, а на наших детях или внуках прекратит существование наш народ, наша страна, да и весь славянский мир в целом!
— Но это будет благом для всего человечества! — не сдержался, воскликнул оратор.
Он уже не был тем спокойным добрым преподавателем, который вещал неразумным ученикам вещи, о которых они не смыслили. Он горячился, он теперь ДОКАЗЫВАЛ свою правоту. Его охранники глядели на меня настороженно и неприязненно. Очевидно, они не привыкли, чтобы с их шефом спорили, чтобы он потерял выдержку.
— А мне плевать на все человечество! — рявкнул я. — Если мы встретимся с инопланетянами, вот тогда я буду гордиться всем человечеством. А пока сравнивать не с чем… Природа пустоты не знает и не терпит. Кто придет сюда, в Москву, в Тамбов, в Новосибирск и в Хабаровск, когда, по вашему прогнозу, славянского мира не станет? Китайцы, японцы, весь Кавказ, американцы, негры, индейцы, австралийские аборигены — кто именно?
— Да поймите вы… Не знаю как вас…
— Константин.
— Поймите, Константин! Это же историческая диалектика! — воскликнул ментор. — Спорить с ней все равно, что спорить с законом всемирного тяготения! Цивилизации не могут существовать вечно, рано или
