соберут!»
Из кабины экипажа выскочил один из вертолетчиков и принялся отдраивать дверь.
— Падаем?! — крикнул ему Карцев.
Вертолетчик не ответил и скрылся в кабине. Машина резко ухнула вниз так, что у Карцева чуть не оборвалось все внутри. Он непроизвольно зажмурился. Тряска стала почти невыносимой, потом раздался удар, от которого Карцев лязгнул зубами, и наконец все стихло.
Карцев открыл глаза. Трое вертолетчиков один за другим выскакивали из машины. Карцев поднялся со скамьи и на ватных ногах последовал за ними.
Очутившись на земле, он присоединился к экипажу, опасливо оглядываясь на вертолет. Но тот, похоже, не собирался ни взрываться, ни гореть. Один из вертолетчиков принялся рассматривать карту, другой закуривал, третий оглядывал окрестности. Карцев тоже осмотрелся. Они находились на дне вытянутой в длину котловины, с трех сторон ограниченной крутыми каменистыми склонами. В четвертую сторону котловина полого уходила вдаль, но разглядеть, что там вдали, мешали заросли арчи.
— Что будем делать? — спросил Карцев.
Разглядывавший карту коротко глянул на него, но не ответил. Другой небрежно бросил:
— Ждать.
— Чего ждать? — нервно поинтересовался Карцев.
— Прибытия вызванного нами борта.
— А случилось-то что? — не унимался Карцев.
— Обычное дело — ДШК. Всего-навсего пробили маслопровод. Так что радуйся, что пока живой.
Карцев опустился на землю, положил автомат рядом с собой и закурил, тупо уставясь в пространство. Время, казалось, остановилось. Покурив, он впал в полудремотное состояние. В какой-то момент издалека донеслись звуки, похожие на шум летящего вертолета. Карцев встрепенулся, но вскоре все стихло, и он снова погрузился в апатию.
— Оружие на землю!
Карцев вздрогнул. Эти слова, громко произнесенные на чисто русском языке, раздались из зарослей арчи.
Вертолетчики бросились бежать в противоположную сторону. Карцев вскочил, но тут же, охнув от боли в подвернувшейся ступне, упал. Громыхнуло несколько выстрелов, наповал сразивших вертолетчиков.
— Эй, вояка, не дури! Брось оружие! — снова раздалось из зарослей. — Тебе от нас никуда не деться!
Карцев понимал, что спасения ему не будет. На открытом месте, да еще с подвернувшейся ногой, он представлял собой отличную мишень. То, что у него был автомат и четыре магазина, ничего не давало — он ведь не видел противника. А когда прилетит «метла», его пристрелят, как только он привстанет.
— Не бойся, ничего плохого мы тебе не сделаем!
Карцев мучительно соображал, почему этот назойливый голос казался ему знакомым. Наконец до него дошло — это же сержант Романов! Веселенькая встреча, ничего не скажешь… Ведь именно по его милости Карцев оказался здесь.
Лежа на пыльной горячей земле, стиснув автомат, Карцев с тоской ждал — вдруг кто-нибудь высунется из проклятых зарослей, ему хотелось лишь одного — убить кого-нибудь, прежде чем он сам погибнет. О сдаче в плен не могло быть и речи, слишком много он слышал в Союзе рассказов об отрезанных ушах, носах и прочих ужасах.
Услышав шум приближающегося вертолета, Карцев ощутил страстное желание жить «Если вертолет сядет между мной и зарослями, если дверь окажется с моей стороны и если у них нет тяжелого оружия, чтобы уничтожить вертолет, — тогда я спасен», — возбужденно подумал он.
Казалось, прошла вечность прежде чем вертолет коснулся земли. Он сел именно так, как страстно желал Карцев. Он бросился к открывающейся двери, почти не чувствуя боли в ноге. Когда до спасения оставался последний шаг, внутри вертолета грохнуло два взрыва. Карцева отбросило от двери и ударило головой о камень. «Не успел…» — мелькнуло в его мозгу перед тем, как он погрузился во тьму.
Сознание возвращалось к нему постепенно. Сначала он ощутил жуткую боль в затылке. Потом услышал шум двигателя и решил, что лежит в вертолете. С трудом подняв тяжелые веки, сквозь полумрак он увидел над собой Романова, остриженного наголо и под заросшего щетиной. Слегка улыбаясь, он весело смотрел на Карцева.
— Ну как, лейтенант, очухался? — доброжелательно поинтересовался Романов.
Карцев не ответил. Кроме Романова, он увидел еще несколько человек в советской форме, но явно местного происхождения. Он понял, что находится не в вертолете, а в бронетранспортере. Руки Карцева были связаны за спиной. Он все-таки угодил в плен. Карцев вздохнул и закрыл глаза.
— Не горюй! — услышал он спокойный голос Романова. — Скоро приедем, накормим, напоим, а самое главное — поговорим!
Приехали действительно довольно скоро. Романов что-то сказал на чужом языке, и Карцеву помогли выбраться из бронетранспортера, остановившегося под навесом во дворе дома, окруженного мощной каменной стеной Возле нее сидели на корточках около десятка людей с автоматами и винтовками. Увидев Карцева, они вскочили и, размахивая оружием, со злобной радостью загалдели. На этот шум из дома вышли еще двое: один сравнительно молодой, во френче, другой пожилой, в белой чалме. Наверное, начальство, — равнодушно подумал Карцев. Тот, что во френче, радостно обратился к Романову. Между ними завязался разговор, постепенно перешедший в явный спор. На лице пожилого появилось недовольство, остальные почтительно молчали. Наконец молодой бросил резкую фразу (после которой двое с автоматами сели возле входа в дом) и вместе с пожилым покинул двор.
— Прошу! — вежливо показал на дверь Романов и, заботливо поддерживая Карцева, провел его в дом. — Этот вождь хотел лично допросить тебя, но я добился, что говорить с тобой пока буду только я.
Комната, куда они вошли вдвоем, имела довольно неприглядный вид. Никакой мебели не было, только на замусоренном полу валялись несколько матросов, прикрытые синими армейскими одеялами, да среди комнаты стояли две табуретки (явно из какой-то нашей казармы покрытые тряпкой, изображавшей скатерть, и заставленные алюминиевыми мисками.
— Что с ногой? — спросил Романов. — Тебя же вроде не ранило.
— Подвернул, — буркнул Карцев.
— А… Это ничего, — Романов ткнул рукой в сторону матраса. — Садись.
Карцев тяжело опустился, Романов сел рядом, достал нож и разрезал веревку на руках Карцева. Положив нож на «скатерть», Романов зажег керосиновую лампу и гостеприимно пододвинул миски поближе Карцеву.
Попробуй местную еду, — дружелюбно предложил Романов.
Машинально Карцев отрицательно мотнул головой, но потом решил, что в его нынешнем неопределенном положении глупо лишний раз отказываться — больше могут и не предложить. Он взял из миски лепешку и принялся медленно жевать.
— У тебя, наверное, есть масса вопросов, — сказал Романов. — Спрашивай.
Карцев молча пожал плечами Больше всего его интересовала собственная судьба, но ему казалось, что спрашивать об этом — значит по казать свой страх.
— Ну ладно, тогда я расскажу, как оказался здесь…
Романов отрезал кусок мяса и неторопливо съел его.
— Я давно понял, что героем в этой войне на той стороне, где я был быть нельзя. И поставил себе задачу — дожить до дембеля, до этой осени значит. Во время штурма, после очередной атаки, я решил, что скоро всем нам на заставе амба. Сдуру даже крикнул что-то вроде — какого дьявола я должен умирать. А со мной в окопе был этот гнусный прапор Он заорал на меня — «сопляк, ты должен исполнить свой интернациональный долг!» Я ответил, мол, беру и даю в долг только xoрошим знакомым, а со здешним народом знакомился исключительно через прицел автомата, хотя мог бы и поговорить по-человечески. Я ведь родом из Канибадама, поэтому язык ихний знаю. Мог бы их спросить звали ли они меня сюда. Впрочем, что спрашивать — и так ясно. Так вот прапор тут вообще развонялся, материт меня по-черному, обзывает. Так мне тошно стало — я, значит, должен погибать из-за всяких козлов вроде него. Ну и прирезал его вот
