же чушь! Если была рабыней — рабыней и останешься. Если свободная — значит, свободная… просто, как говорится, лишенная чести.
— Но ты же утверждала…
— Лгала!
Приск подозревал, что и сейчас она говорит неправду, но не стал ничего больше выяснять.
— Но что-то было настоящим в твоей судьбе?
— Кровь и деньги. Ты-то как? — поинтересовалась бойкая девица, подливая гостям неразбавленное вино.
— Служу в легионе, приехал хлопотать о возвращении наследства. Вот только не знаю, к кому обратиться… у меня есть несколько рекомендательных писем.
— Не рассказывай мне басни! — засмеялась Мевия. — Твое наследство не стоит денег, затраченных на дорогу. Я знаю, для чего ты приехал.
Друзья переглянулись.
— Весь Рим об этом, что ли, говорит? — пробормотал Кука.
Ему уже чудилось, что даже шлюхи в лупанарии обсуждают поручение Адриана.
— Ты явился убить Авла Эмпрония, — объявила Мевия.
Тиресий перевел дыхание, и Приск понадеялся, что бывшая гладиаторша ничего не заметила.
— Нет, — сказал Приск, — Авла Эмпрония мне убивать запретили.
Мевия прищурилась.
— Я все поняла, — кивнула после небольшой паузы. И добавила шепотом: — Я знаю, на кого ты охотишься. Я помогу.
Пора готовиться к новым тяжким временам, полагали в Риме, когда ничего от человека не зависит, когда надо попросту выживать. Визит троих посланцев Адриана Плиния попросту испугал, но въевшаяся в кровь порядочность не позволяла выставить гостей за дверь.
— Если Нерва усыновит Траяна, никакой наместник Сирии принцепсу уже не будет опасен, — заверил его Приск.
— А Касперий Элиан? — усомнился Плиний. — Он будет спокойно наблюдать за нашими действиями?
— Вряд ли. Однако, если Нерва объявит об усыновлении, убивать Нерву уже будет бесполезно — Траян станет законным наследником, легионы тут же провозгласят его императором. Обе Мезии поддержат Рейн.
— Нерва может сделать Траяна консулом на следующий год… — стал прикидывать все возможные ходы Плиний. Вариант с усыновлением его явно не вдохновлял. — Адриан слишком молод, чтобы решать судьбу государства, даже если он племянник такого уважаемого человека, как Траян.
— Нерва не должен знать, кто подал идею. Допустим, группа мудрых сенаторов, твоих друзей, вполне бы могла предложить кандидатуру Траяна, — заметил Приск. — Наместник Верхней Германии не свергнет Нерву и не станет бояться собственной тени, как Домициан, значит, не будет убивать просто так.
— Мы можем связаться с принцепсом с помощью его секретаря Титиния Капитона. Это человек надежный. Дома он хранит изображения Брута, Кассия и Катона Младшего. [107] Немногие на такое ныне отваживаются. Но записка — это слишком ненадежно. Я переговорю с нужными людьми. А вы встретитесь с Нервой и подтвердите преданность Мезии, — задумчиво проговорил Плиний. — Но, как только мы явимся на Палатин, префект претория узнает об этом. И я не гарантирую, что мы выйдем из дворца живыми.
— Да, на Палатин соваться нельзя, — согласился Тиресий.
— Почему бы нам не встретиться в банях? — спросил Кука.
— В банях? — недоуменно переспросил Плиний.
— Ну да, в термах римляне проводят нередко целый день! — Кука пришел в восторг от своей идеи. — Почему бы тебе и твоим друзьям не отправиться в термы в сопровождении клиентов и рабов, а Нерва… он тоже может захотеть погреть старые косточки в кальдарии. Обычная встреча. Обычные разговоры.
Плиний восхищенно хлопнул в ладоши:
— О, боги! Ну конечно же, термы!
Глава IV
Банный день
Занятная получалась процессия. Клиенты собрались на улице возле дома Плиния еще до рассвета, дожидались, когда же господину будет угодно их принять. Наконец привратник открыл дверь, и пришедших дармоедов допустили в атрий. Приск и его спутники, пришедшие чуть позже, избавлены были от неприятного стояния на улице, зато стали свидетелями свары: приживалы ссорились и спорили, кого сегодня их патрон поведет в бани за свой счет, а кого не удостоит такой милости. В основном это были вольноотпущенники, но среди прочих толкались еще человек пять свободных обедневших бездельников.
Наконец патрон вышел. Плиний с показной любезностью поздоровался со всеми, назвал каждого по имени (раб-номенклатор[109] пару раз подсказал), и процессия двинулась к термам Тита, что находились сразу за амфитеатром. Патрона несли в лектике, остальные шли пешком. Рабы несли скребки, масло, ткани, вино, холодную воду и закуски. У дверей терм процессия столкнулась с почти точно такой же — это прибыл старый Спуринна, один из самых близких людей Плиния, рьяный противник Домициана. На него, видимо, Плиний больше всего уповал.
Однако важного разговора стоило ждать не сразу: поначалу полагалось помыться, а банный ритуал начался с натирания маслом и посещения парильни. Здесь, обливаясь потом, господа лишь перекинулись отдельными фразами. Плиний представил своих гостей сенаторам. Все трое были старше Плиния, все уже побывали в консулах, и все (по заверениям Плиния) были друзьями и сторонниками Траяна. Нервы еще не было, но (шепнул Спуринна) он придет обязательно.
Когда господа вышли из парильни, рабы принялись соскребать с распаренных тел масло и обливать горячей водой, Плиний сидел с закрытыми глазами, наслаждаясь процедурой.
Приск вдруг протиснулся к нему, тронул за руку и спросил:
— Кто это?
— О ком ты, мой друг?
Плиний открыл глаза…
— Не верти головой! — прошипел Приск без всякого почтения. — Он стоит прямо за мной, просто посмотри. Средних лет, рыжий, нос мясистый… Этот тип о чем-то разговаривает со Спуринной.
Плиний потянулся, медленно повернул голову. Ни единого неосторожного движения. Все естественно. Оказывается, этот честный человек — вполне искушенный интриган.
— Уже отошел в сторону. Критий, — обратился Плиний к своему номенклатору, — выясни, что за человек этот рыжий тип, с кем пришел, чей клиент. Скажи, Плиний хочет всем устроить подарки к концу дня. Сообщишь господину Осторию.
Критий тут же ринулся выполнять приказание.
Приск подошел к друзьям.
— Скоро закончите? — спросил намеренно громко. — Не пойти ли нам поплавать в бассейне?
А потом шепнул:
— С кем пришел тот рыжий? Тиресий, ты не заметил?
— Кажется, со Спуринной. А в чем дело?
— Это центурион преторианцев.
— Ты не ошибаешься?
