— Прекратить стрельбу! — заорал Адриан, даже Приск услышал его крик.
Дакийские стрелы, дротики, камни из пращей и баллист сыпались смертельным дождем на головы легионеров, приходилось высоко поднимать щиты, чтобы закрыться от этого града.
Впереди слышался мерзкий хруст — там бились с даками германцы, и счастье явно было не на стороне союзников Рима. Шеренги стояли плотно, так что у германцев было лишь два пути — убить или быть убитыми, отступать им было некуда. Стоявшие сзади напирали на тех, кто был впереди, пространства между шеренгами практически не осталось. Упавших затаптывали. Внезапно чье-то тело взметнулось над головами дерущихся, сделало несколько нелепых круговых движений руками, будто дак (а это был дак) пытался взлететь, и вновь исчезло среди сражавшихся.
Приск вместе с остальными медленно продвигался вперед. Главное — не разорвать строй. Все ближе и ближе слышались крики, казалось, уже рядом скрежетало оружие. Последние лохматые головы германцев впереди исчезли, и легионеры Седьмого Клавдиева легиона оказались нос к носу с даками.
«Мы — пятьдесят девятая центурия, — подумал Приск. — Мы должны были строиться последними в легионе. Кто же за нами? Кто? Неужели никого? Нет, не может быть. Значит, еще один легион».
Но Приск не смел повернуть головы, чтобы проверить.
Он смотрел вперед. И видел — о, ужас, — что перед ним только две шеренги. А где Седьмой Клавдиев? Отведен на фланги? Или истреблен?
— Запомните: чуть строй разорвете — вас нету. Дак со своим фальксом — страшная сила! — перекрывая крики сражавшихся, долетел голос Валенса.
Сколько раз он им это говорил! Сто раз, наверное! Ну что ж, вот и настало время проверить, как усвоен урок.
— Приготовиться! — раздалась команда. — Огонь!
Первый ряд метнул пилумы. И тут уже пригнулся, прикрывшись щитами.
— Огонь!
Залп пилумов второй шеренги опрокинул еще несколько даков. Третий ряд метнуть пилумы не успел. Даки накатились волной. Прижали стоявших впереди к следующему ряду. Под их напором обе первые шеренги подались назад, и теперь в спину Приску упирался умбон стоявшего позади легионера. Значит, сзади кто-то есть. Это хорошо. Похоже, все четыре шеренги слепились в единую массу. Стоявшие впереди прикрывались щитами с головой. Приск не знал, удавалось ли им наносить удары. Скорее всего — нет. Они просто стояли, пытаясь выдавить назад противника, отшвырнуть от берега. Но варвары (Приск это чувствовал по тому, как колебался строй впереди) набегали все новыми и новыми волнами. Приск с холодным ужасом осознал, что если стоящие перед ним легионеры падут, то уже центурии Валенса стоять перед даками.
Вновь над головами засвистели камни и бревна — римляне перенацелили баллисты и катапульты.
Даки отхлынули — давление на миг ослабло, но этого хватило — тут же под хриплые крики центурионов шеренги перестроились, измотанные первые ряды отошли за спины товарищей. Приск оказался теперь лицом к лицу с врагом. Правда, и строй даков сильно преобразился — уж не было тех перворядных, в доспехах и ярко сверкающих шлемах — на римлян перли варвары в серых рубахах, многие — голые по пояс, вооруженные фальксами, с легкими щитами, а то и вовсе без щитов, лохматые, безумные.
Потрепанная шеренга встала теперь за спиной у свежей. Если кто впереди падет — они обязаны заткнуть пробоину своими телами.
Даки орудовали фальксами, будто Сатурн своим страшным серпом. Их одежда и кожа были в крови. Лица тоже. Сейчас главное — выстоять. Прикрыться щитом, принимая удар, подсесть. Потом, выпрямляясь, работая всем телом, отвести руку со щитом в сторону и нанести колющий удар. Вновь прикрыться щитом. Как учили сотни раз. Просто повторить урок. Получается! Варвары давят уже не так плотно.
— Шаг вперед! — прорычал Валенс.
Приск едва не споткнулся, делая этот такой трудный шаг — под ногами скользкое от крови тело убитого. Свой? Варвар? Неведомо.
Внезапно стало темнеть.
«Неужели вечер?» — изумился Приск, автоматически прикрываясь щитом.
Снова удар по щиту — летят во все стороны щепки. Приск устоял. Соседу справа из соседнего контуберния не повезло. Варвар, держа фалькс двумя руками, рубанул по правой руке римлянина с такой силой, что отсек руку повыше локтя — и металлическая защита не помогла. Брызнула кровь, фалькс дака пронесся дальше, загнутым концом выбил у раненого из рук щит, и тот, кувыркаясь, будто осенний лист, пролетел над варварами и грохнул кого-то в лицо. Безрукий остался стоять, беспомощный и открытый. Приск успел отвернуться, иначе вырванный щит задел бы его. Он не мог выскочить из шеренги и прикрыть раненого своим щитом. Держать строй — святое. Но перед Гаем никого не было — варварский строй давно уже разломался, и бегущий к нему варвар был еще в шагах трех или даже четырех. Дак, отрубивший легионеру руку, вновь поднял фалькс. И в этот момент Приск развернул корпус и, прежде чем дак опустил клинок, всадил тому в живот свой гладиус по самую рукоять. Мгновенно выдернул клинок, струей брызнула кровь.
В следующий миг на Приска набежали сразу двое, Гай успел увидеть их лица, разинутые в крике рты. Прикрылся щитом. Валенс выдернул безрукого из строя и встал на его место. Это справа. А что слева? У Тиресия, что стоял слева, отломилась ручка щита, он успел сблокировать удар мечом, в следующий миг кто-то стоявший сзади рванул Тиресия назад, и легионер из отошедшей в резерв шеренги занял его место. Но на миг — не дольше — в строе возник разрыв, и сбоку на Приска обрушился страшный удар. Хищный клюв фалькса обошел щит, сорвал металлическую пластину лорики, вырвал кожу, распорол мышцы на левом плече.
«Я мертв», — подумал Приск.
Но он почему-то продолжал стоять, только по левой руке побежала кровь. Пальцы стали неметь, еще несколько мгновений, и он выронит щит.
Строй заколебался. Если строй распадется, начнется рубка, поединки. Все, конец. Приск вряд ли сможет орудовать мечом.
— Держись! — прохрипел Валенс.
— Они отступают! Держись!
Приск прикрылся щитом, принял удар. Подсел, как учили. Или потому, что ноги подгибались. Нанес удар в пустоту. Или ему показалось, что нанес. Правая рука сделала какое-то вялое движение. Сил хватало лишь на то, чтобы удерживать меч. Приск сделал шаг вперед. Щит колебался лодкой на волне. Но ударов больше не было.
И тут сверкнула молния. Хлынул дождь, ледяной, пронизывающий. Налетевший ветер ударил в спину. В ослепительном холодном, неживом свете Приск увидел всадников-нумидийцев, они вырывались из тьмы и мчались вперед, рассекая серебряные струи дождя легкими пиками и клинками.
Их гортанные вопли потонули в грохоте грома.
Почва под ногами сразу сделалась зыбкой, вода неслась со склонов и, кипя алой пеной, обмывая ноги, убегала в Тибуск.
— А-а-а! — гортанный крик обрушился вслед за громом.
Варвары дрогнули.
Валенс снял шлем, он был весь мокрый — по лицу центуриона стекали струи дождя, волосы прядями липли ко лбу.
Приск сидел на земле, которая превратилась в жидкую кашу. Они вновь перестроились — если то, что происходило, можно было назвать маневром, и стоявшие за ними три свежие когорты Пятого Македонского ринулись за отступающими даками. Лучшие, как выяснилось, не дрались, стояли в резерве. Их несчастный контуберний попал под удар вместе с другими новичками пятьдесят девятой центурии. А ведь Цезарь во время Галльской войны никогда не ставил новичков в первые ряды.
Верно, многое с тех пор изменилось.
Остатки тех, кто выдержал главный удар, теперь собирались вокруг своих знаменосцев.
— Наверх! — приказал Валенс. — Река сейчас вздуется.
