смотрели в небо, а она сказала, что луна — это Око Божье, глядящее вниз и прощающее нас за то, какие мы есть. Такая вот, Кэти, та девушка, которая является мне, повелевает мной, наполняет мое сердце безысходностью и омрачает мне каждый час, проведенный с другими девушками. Они просто не могут соответствовать заданному ей образцу. И Бога ради, я надеюсь, такой ответ тебя удовлетворяет.
Будто во сне я повернулась, чтобы идти дальше. Потом все так же во сне я обняла его и посмотрела ему в лицо, прекрасное лицо, тоже являвшееся мне.
— Не надо любить меня, Крис. Забудь меня. Сделай, как сделала я, впусти первую из тех, кто постучится в твою дверь.
Он иронически улыбнулся и быстро высвободился.
— Я сделал точно то же, что и ты, Кэтрин-детка, я впустил первую из тех, что постучала в мою дверь, и теперь не могу ее выпроводить. Но это мои проблемы, а не твои.
— Я не стою того, чтобы там быть. Я не ангел, не святая. Ты бы должен это знать.
— Ангел, святой, дьяволово семя, добрый или злой — ты бы и меня, как себя, пришпилила булавками к стенке и приклеила ярлык на всю жизнь до самой смерти. А если тебе придется умереть первой, то я не замедлю отправиться вслед за тобой.
СГУЩАЮЩИЕСЯ ТЕНИ
И Крис, и Пол, не говоря уже о Кэрри, уговаривали меня съездить в Клермонт и несколько дней провести с родными. Когда я оказалась там, в неге и уюте, очарование дома и садов вновь возымели надо мной власть. Я сказала себе, что вот так все и было бы, выйди я замуж за Пола. Никаких проблем. Приятная, легкая жизнь. Потом я позволила признаться себе самой, насколько зарвался Джулиан. Я вспоминала все низкие и злобные штучки, которыми он меня допекал, вспоминала, как он вскрывал почту от Пола и Криса, будто надеясь найти какие-то изобличающие меня улики. Наверняка вернувшись из Испании, он нарочно в пику мне дал погибнуть всем моим домашним цветам.
Наверное во мне есть что-то роковое, думала я, стоя на балконе и обводя взглядом чудесный сад Пола. Вряд ли в глазах мужчин я была настолько хороша собой, настолько незабываема, настолько незаменима. Так я стояла и позволила Крису приблизиться сзади и обнять меня за плечи. Я откинулась назад и вздохнула, глядя на луну. Ту самую луну, которая была в свое время свидетелем нашего позора и по- прежнему видела все. Я ничего не сделала, клянусь, ничего, просто разрешила ему себя обнимать. Может быть только чуть двинулась, оперевшись на него, и тут он крепко стиснул меня.
— Кэти, Кэти, — простонал он, прижимаясь губами к моим волосам, — иногда жизнь без тебя не имеет никакого смысла. Если бы ты поехала со мной, я выкинул бы свой Диплом и отправился бы куда-нибудь на юг Тихого океана…
— И оставил бы Кэрри?
— Мы могли бы взять ее с собой. Я подумала, что он играет в загадывание желаний, как когда-то мы играли в детстве.
— Я купил бы парусную шлюпку и возил бы туристов, обладая при этом нужной квалификацией, чтобы их перевязывать, если они поранятся.
Он поцеловал меня со всей страстью мужчины, доведенного отказом до неистовства. Я не хотела отвечать ему, но все-таки ответила, и он весь задохнулся, попытавшись увлечь меня к себе в комнату.
— Стой! — закричала я. — Ты нужен мне только как брат! Оставь меня в покое! Иди найди кого-нибудь другого!
Потрясенный и задетый, он отпрянул.
— Что ты, в конце концов, за женщина, Кэти? Ты отвечала на мои поцелуи, отвечала со всем пылом, и вот теперь ты отступаешь и разыгрываешь добродетель!
— Тогда можешь меня возненавидеть!
— Кэти, я никогда бы не смог тебя ненавидеть, — он горько улыбнулся мне. — Иногда я хотел бы этого, потому что порой мне кажется, что ты — точь-в-точь наша мать, но уж если я полюбил, то остановиться уже не могу!
Он ушел к себе в комнату и с шумом захлопнул дверь, оставив меня безмолвно стоять и смотреть ему вслед.
Нет! Я не была такой, как мама, нет! Я ответила Крису лишь потому, что все еще стремилась обрести свою утраченную личность. Джулиан заимствовал мои мысли и делал их своими. Джулиан хотел украсть у меня волю и выдать ее за свою, хотел, чтобы все решения принимала я, чтобы не оказаться виноватым в случае ошибки. Я до сих пор старалась доказать, что чего-то стою, дабы в конечном итоге опровергнуть приговор бабушки. Смотри, бабушка, я не злая и не плохая. Иначе разве бы меня все так любили?
Я была все той же эгоистичной, голодной и настырной чердачной мышкой, которой неизменно приходилось до казывать, что и она имеет право видеть солнце. Как-то я размышляла обо всем этом на задней веранде, а Кэрри высаживала анютины глазки, которые вырастила рассадой. Еще рядом с ней стояли маленькие горшочки с крохотными побегами петуний. Крис вышел из дома и бросил мне вечернюю газету.
— Там статья, которая могла бы тебя заинтересовать, — сказал он вызывающе. — Я было не хотел тебе ее показывать, но потом решил, что надо это сделать.
«Наша известная пара танцовщиков — муж и жена Джулиан Маркет и Кэтрин Дал, судя по всему, покинули свою труппу. В телевизионной постановке балета „Жи-зель“ Джулиан Маркет впервые будет танцевать не со своей женой, а с другой балериной. Ходят слухи, что мисс Дал нездорова, и пара скоро распадется».
Там было еще кое-что, в частности сообщалось, что заменит меня Иоланда Ланж! Это был для нас хороший шанс, еще один, чтобы стать звездами, а он заменил меня на Иоланду! Будь он неладен! И когда он повзрослеет? Как только нам предоставлялась возможность, он ее упускал. Ему и без болей в спине было бы нелегко поднять Иоланду.
Крис странно взглянул на меня и спросил:
— Что ты собираешься предпринять?
— Ничего! — рявкнула я в ответ. Секунду или две он молчал.
— Кэти, он не хотел, чтобы ты приехала на выпускную церемонию, правда? Потому-то он и взял вместо тебя Иоланду. Я предупреждал тебя, чтобы ты не делала его своим менеджером. Мадам Зольта обращалась бы с тобой более справедливо.
Я встала и начала прохаживаться на крыльце. Наш изначальный контракт с мадам Зольта истек два года назад, и теперь мы были должны ей лишь двенадцать выступлений в год. Все остальное время мы с Джулианом работали без контракта с любой труппой по нашему выбору.
Пусть себе Джулиан танцует с Иоландой. Пусть выставит себя в глупом виде: я молила Бога, чтобы он ее уронил! Пусть забавляется постельными играми со своими со-плюшками… Мне безразлично. И тут я ринулась в дом наверх к себе в спальню, упала ничком на кровать и заревела.
Все обстояло тем более печально, что днем раньше я нанесла тайный визит гинекологу. Для женщины с таким нерегулярным циклом, как у меня, две пропущенные месячные по-настоящему еще ничего не значили. Я вряд ли была беременная, это должна была быть очередная ложная тревога… А если нет, я уповала на то, что у меня достанет сил решиться на аборт! Мне не нужен был ребенок. Я знала, что роди я его, он или она стали бы центром моего существования, и чувство погубит еще одну балерину, которая могла бы быть лучшей.
В ушах у меня звучала балетная музыка, когда я ехала на машине Криса навестить мадам Маришу. Стоял жаркий весенний день, делавший весь мир сонным и ленивым, за исключением идиотических детишек, которых муштровала визгливая маленькая летучая мышь, облаченная, как водится, в черное. Я присела в тени у дальней стены огромной аудитории и наблюдала, как танцует большой класс мальчиков и девочек. Было жутковато сознавать, насколько быстро подрастут эти девочки, чтобы прийти на смену нынешним звездам. И тогда я сама превращусь в еще одну мадам Маришу, и годы полетят точно секунды, пока я не стану мадам Зольта, и моя красота сохранится лишь на старых расплывчатых фотографиях.
— Кэтрин! — радостно позвала мадам Мариша, заметив меня. Она пошла ко мне быстрой, грациозной походкой. — Что это ты в тени сидишь? — спросила она. — Как приятно снова увидеть твое милое личико. И не воображай, что я не догадываюсь, отчего ты такая грустная! Надо быть круглой дурочкой, чтобы оставить Джулиана одного! Он ведь большой ребенок: ты знаешь, что его нельзя бросать, или он начнет
