политическим дельцам. Это «Белая книга» новой либеральной номенклатуры! Но писана она не для слабонервных. Как и вся биография Г. Попова, изобилующая резкими поворотами и отказами от своего недавнего прошлого.
Пресса часто определяла Г. Попова, как выдающегося экономиста, опытного управленца, прозорливого политика. Уж не мифами ли сформирован авторитет Гавриила Харитоновича в среде демократов? Попытаемся проанализировать эту догадку, опираясь исключительно на известные факты и опубликованные материалы.
Известно, что некоторое время «ГХ» (номенклатурная кличка Попова) получал зарплату за исполнение должности мэра Москвы — главы столичной исполнительной власти. Возглавляемая им мэрия отметила начало своего существования введением бесплатного проезда для пенсионеров в городском транспорте и массовыми ликвидациями ларьков и киосков, установленных «без разрешения», бесплатными завтраками для младших школьников и назначениями полных профанов на ключевые административные посты. Кроме того, набившая оскомину вывеска «Мосгорисполком» была заменена на вывеску «Правительство Москвы», а до боли знакомые еще с коммунистических времен потрошители городского хозяйства получили звания министров. Появилась и еще одна административная ступенька для бывших деятелей административно- командной системы — префекты. Вот так экономист! Вот так борец с административно-командной системой!
Пролистаем биографию Попова немного в прошлое. Вот он председатель Моссовета. Ни одного экономического проекта, ни одного мало-мальски заметного предложения по разрешению городских проблем. Даже сам язык председателя свободен от экономических терминов. Еще несколько страниц в прошлое. Возьмем в руки сборник статей Попова «Эти четыре года» (1989) или другой сборник — «Блеск и нищета административной системы» (1990), наконец, программную книгу нашего героя «Что делать?» (1991). Мы не найдем ни в одной из книг экономики. В лучшем случае в некоторых статьях проявит Попов некоторую эрудицию в области марксистско-ленинской политэкономии, — и все. В остальном же это чисто публицистические работы: сочинения по мотивам популярных литературных произведений, комментарии к событиям недалекого прошлого и любопытные политические портреты коммунистических деятелей.
За «моссоветовский» период работы «выдающийся экономист» не сформулировал ни одной экономической идеи или прогноза, а как управленец даже не смог организовать работу депутатов и аппарата Моссовета. Как политик Попов в этот период палец о палец не ударил и для поддержки формирующейся многопартийности, о которой было столько слов поначалу.
Для примера приведем рецепт Попова, который, по его мнению, годится, чтобы сделать мыло дешевле. Вот ответ на прямо поставленный вопрос о том, что нужно делать: «Есть, знаете, еще одна категория людей, еще один род жаждущих бурной деятельности — они ходят по инстанциям. Но чтобы мыло стало дешевле, по инстанциям бегать не надо. Чего проще — встать 20 человекам около каждого магазина и уговаривать народ мыло не покупать. Месяц по- уговаривали бы — мыло подешевело бы». Все это говорится без тени иронии, «на полном серьезе». И «на полном серьезе» публикуется (сборник «Эти четыре года»).
Вот другое откровение «великого экономиста» («АиФ», № 14, 1992): «Я знаю, что грязь на улицах может убрать только переделка всей системы». Ни больше, ни меньше! И главное — никакой ответственности. Мэр Москвы грязь не уберет, покуда ему на блюдечке не преподнесут «новую систему». Что-то вроде сказочного «дайте то-не-знаю-что».
В обоих упомянутых случаях ситуация как бы провоцировала Попова вести речь об экономике. Но напрасны ожидания экономической мысли от доктора экономических наук еще советской выделки. Он всегда отделывается либо пустыми банальностями, либо политическими требованиями.
Словом, нет и не было в природе экономиста Попова, но был и приносил ощутимые дивиденды миф о докторе экономических наук с демократическим лицом. Миф, как мы увидим, насквозь лживый. Как по части демократизма, так и по части экономической компетентности.
Приведем несколько положений из речи Г.Х. Попова в качестве кандидата на должность председателя Моссовета 20 апреля 1990 г. Это поможет понять, зачем так энергично затевались им закулисные интриги и организовывался тайный сговор с прохиндеями, сдавшими власть народных представителей лужковцам — либеральной бюрократии.
Прежде всего, в предвыборной речи Попова было отмечено, что возникновение самостоятельных Советов привело к тому, что Узбекистан ограничил вывоз дефицитных товаров. «Теперь никто остановить такое решение избранных органов власти Узбекистана или иной республики уже не сможет. Поэтому встает вопрос о том, что может предложить Москва стране в обмен на необходимые ей товары. Второй вопрос — о том, как научиться жить в ситуации, когда в Моссовете есть различные фракции с собственными позициями, в Москве — разные позиции у райисполкомов, разные позиции в микрорайонах…» Другими словами, Попов предлагал задуматься о том, как жить и бороться с плюрализмом мнений.
Ничего конкретного в данном случае предложено не было. Разве вот что: «Для всей страны ликвидация промышленных министерств будет огромным благом. Вся страна вздохнет свободно, когда они будут ликвидированы в течение нескольких месяцев». Вот и способ — ликвидировать министерства, да заодно и весь плюрализм! Как управлять после этого страной, большому экономисту задумываться было некогда. Да и зачем вообще управлять, если промышленность планировалось просто ликвидировать?
Попов говорил: «… главное — выработка общей программы Московского Совета, программы на 5 лет. Это не должна быть программа Попова или «Демократической России», это должна быть именно общая программа, которая должна быть широко обсуждена в Москве, должна быть одобрена жителями в демократических формах, чтобы можно было на нее опираться». Так Попов ставил задачи перед другими. Сам же, как обычно, этим призывам следовать не собирался.
Попов в своем выступлении громоздил один план на другой: профессионализация Моссовета (оплата работы депутатов), создание совета председателей районных Сойотов, определение статуса Москвы, создание сильного юридического центра, налаживание взаимодействия с Мосюрисполкомом, проведение референдума по основным экономическим вопросам, создание центра по изучению общественного мнения, создание своей газеты, журналов, аренда телеканала для Моссовета и Москвы у центрального телевидения… Дальнейшая практика показала, что если что-то из этих планов и воплощалось в жизнь, то в форме, удобной и выгодной для клана, сформированного вокруг Попова — в формате захвата собственности и ресурсов столицы.
Помимо широкомасштабных планов, Попов пытался вызвать симпатии и своей нравственной позицией: «Не исключено, что мои взгляды и мои намерения, мои подходы к тем или иным вопросам будут расходиться с мнениями Президиума или Московского Совета. В том случае, если эти расхождения касаются путей и способов конкретных действий, то я буду всегда следовать тому, что решил Президиум, что решил Московский Совет. Но если же сложится ситуация, что мои взгляды расходятся с существом позиции Моссовета, то я честно скажу вам об этом и поставлю вопрос о доверии и об уходе с поста Председателя. Если Верховный Совет примет решение, которое я глубоко бы одобрил, о прямых выборах руководителей Москвы (я, правда, не уверен, что это должен быть Председатель Совета, так как я думаю, что это должен быть мэр города), то я приму все меры к тому, чтобы опять-таки подать в отставку с тем, чтобы обеспечить условия для свободных, без давления, прямых выборов руководителей Москвы».
В дальнейшем эта нравственная планка Поповым взята не была. Он даже и не собирался разбегаться, чтобы ее взять. Это был заведомый обман, привычка к которому сформировалась долгими годами лицемерия в номенклатурно-научной среде.
1 мая 1990 года впервые по Красной площади прошла демонстрация оппозиции. На мавзолее Попов удостоился чести стоять рядом с Горбачевым. В этот день оппозиция совершенно не питала теплых чувств ни к тому, ни к другому, ни к попираемому «отцами демократии» мавзолею. Оказалось, что не всё, далеко не всё население души не чает в перестройке и ее лидерах. Демонстранты об этом заявили без обиняков — криком, свистом, колкими плакатами. Горбачеву вместе с Поповым и другими «руководителями партии и правительства» пришлось под свист спуститься на мавзолейные задворки и убраться за кремлевскую стену.
Тут же появляется и идея о предварительной регистрации лозунгов — чтобы на плакате не было личного мнения отдельного человека. Кроме того, Г. Попов предлагал регламентировать и темп движения демонстрации. Для тех же, кто пронес припрятанные лозунги, Попов рекомендовал принимать карательные
