Наконец стражники разочаровались найти что-то в лагере и, несолоно хлебавши, отправились обратно в город. Вслед им летели заверения капитана, что он всегда готов сотрудничать с имперскими властями и выдаст преступников при первой же возможности. А потом мы снова стояли перед шатром Седого. Все еще сверкая глазами, он уставился на нас. Молчание длилось целую вечность и тишина, после недавнего рева, казалась просто оглушительной. Даже наемники, вновь окружавшие нас, молчали. Седой ощупывал нас взглядом, будто какой-то товар на рынке. Я почувствовал, что меня тщательно взвесили, обмерили, разобрали на составляющие и оценили каждую из них. Только я так и не понял – к какому же выводу пришел капитан, осмотрев нас.
– Хрен с вами, – наконец Седой вынес свой вердикт, – Если со стражей справились, то драться умеете. Болезней нет?
Мы покачали головами.
– Два сребреника в месяц и жратва. Отправляйтесь в десяток Ламила. О правилах он вам сам расскажет. – седой еще раз смерил нас взглядом и скрылся в своем шатре.
– Два сребреника? – кислую рожу Черного надо видеть своими глазами. – Да я...
– Что 'ты'? – перебил Червь. – Ты сейчас должен сидеть в подвале и радовать слух стражи своими воплями.
Я, конечно, полностью согласен со словами Червя. Но и недовольство Черного мне понятно. Поэтому, я все же не удержался.
– Лосик, два сребреника – это хоть каждому? Или на всех?
– Каждому-каждому. – успокоил нас Лосик. – Это для поддержания штанов. А еще есть доля с добычи. Так что, не переживай – без денег не останешься!
– Если не пропьешь или не проиграешь. – усмехнулся Крин. – Ну что, пошли к Ламилу?
– А оружие и – что там еще полагается, дадут? – осведомился я, когда мы двинулись к нашему десятнику.
– Копье и щит. Может еще что-то, если повезет. Сами, ребята, все добудете. Как заработаете...
– А где купить? – тут же осведомился Червь. – И сколько будет стоить?
Лосик и Крин переглянулись.
– Нууу... Если деньги есть... – протянул Лосик, – Как остановимся где-то в Баронствах, где есть товар хороший, то, за три сребреника на каждого, справим вам доспех и оружие нормальное подберем.
Я запустил руку в карман. По счету в таверне я заплатить, по понятным причинам, так и не успел. Так что, вся сегодняшняя добыча продолжала оттягивать мой карман. И у Червя – тоже. Я постарался припомнить наш разговор, когда только встретились в таверне – вроде же обсуждали улов за день? – выходило, что на двоих у нас около одиннадцати сребреников. И еще сколько-то, если действительно, как заметил Крин, не пропил все, должно быть у Черного. Я посмотрел на Червя – рука того тоже в кармане. Похоже, мыслим мы одинаково, усмехнулся я про себя и уловил в глазах друга ответную усмешку. Мы оба, не сговариваясь, посмотрели на Черного.
– Один сребреник и ногат с десяток. – тот тоже вытаскивал руку из кармана.
– Поможете со снаряжением разобраться, – спросил я наемников, – когда придем туда, где можно купить?
– Да запросто! – хлопнул меня по плечу Крин. – А вот и Ламил!
За последним рядом палаток перед нами открылся небольшой пятачок. Трава здесь была вытоптана до такого состояния, что... Собственно, она там была вытоптана просто в ноль – до голой земли. А точнее, учитывая стоящую последние дни жару – до состояния пыли. И на этом пятачке, под командованием здоровенного, не меньше бедняги Гроилла, наемника, истекали потом пятеро.
– Щиты выше, свинорылы! – надрывался здоровяк. – Клони, что б тебе до конца дней одних коров драть, в ногу шагай! Левой, копыто тебе в пасть!..
Пятеро наемников, как я понял – тоже новобранцев, выстроившись линией, шагают в клубах пыли из одного конца пятачка в другой. Разглядеть их подробно практически невозможно. Единственное, что хорошо видно – это то, что оголенные до пояса тела бедолаг уже практически черны от пропитанной потом пыли. Линию щитов я назвал 'линией' только из вежливости. На самом деле, то один, то другой из новобранцев или выбьется немного вперед, или чуть отстанет. Видимо это и служит причиной того, что Ламил так зверствует.
– Хэй, Ламил! – несмотря на фингал, голос Крина звучит весело. – Я тебе новых людей привел!
Здоровяк отвлекся от пятерых истязаемых и подошел к нам. Те сразу же остановились и, не теряя ни мгновения свалившегося на них отдыха, повалились кто где стоял. Ламил, подходя к нам, только скривился, заметив краем глаза такое безобразие. Он остановился перед нами, хлопнул по плечу Лосика и Крина, а потом уставился на нас оценивающим взглядом. Мы с Червем и Черным уставились, в ответ, на него. Борьба взглядов продолжалась несколько мгновений.
– Нахрена мне эти дохляки? – судя по вопросу, который задал Ламил, результаты нашей оценки были неутешительны.
– Седой их принял. – заступился за нас Лосик. – Отойдем в сторонку?
Ламил, в сопровождении наших сопровождающих, отошел на десяток шагов и они принялись что-то обсуждать. Мы переглянулись. Потом посмотрели на отдыхающую в пыли пятерку.
– И все это за два сребреника... – пробормотал Черный.
– Лучше так, чем попасться стражникам. – ответил ему Червь.
Наемники продолжали разговор. Крин ожесточенно жестикулировал, показывая время от времени на нас. Ламил то кивал, то мотал головой. В конце концов, они, видимо, договорились. Хлопнули по рукам и Лосик с Крином, помахав нам, исчезли среди палаток, а Ламил направился к нам.
– В строй! – буркнул он, указав рукой на других солдат десятка, и тут же гаркнул на них. – Вы, мать вашу, какого там расселись? Становись!
Солдаты неохотно подняли щиты и, с видимым усилием, поднялись сами. Мы встали рядом.
– С сегодняшнего дня у нас в десятке трое новеньких. – Ламил прохаживался перед строем. – Для них, и для тех тупых баранов, которые, может быть, успели позабыть – меня звать Ламил. Я – ваш десятник и обращаться ко мне не иначе как 'господин десятник'!
Мы водили глазами за расхаживающим десятником. Туда-сюда, туда... Вот он остановился перед нами и гаркнул:
– Как звать?
– Меня? – пролепетал Черный.
– Молин! – одновременно с Черным ответил Червь.
– Если у тебя вместо башки хотя бы гномья задница, – Ламил подошел к Черному вплотную, – то ты должен вспомнить, что я менее мгновения назад назвал себя.
– Чер... – Червь вовремя ткнул Черного в бок и тот успел исправиться. – Балин!
– Алин! – тут же представился я, не дожидаясь повышения внимания Ламила к моей персоне.
– Алин... Балин... – пробормотал Ламил, отойдя на пару шагов, и, вдруг, резко указал на Червя. – Ты – Червь!
Мы все втроем чуть не сели. В глазах каждого из нашей троицы, наверно, вспыхнул один и тот же вопрос – откуда он знает? Видимо, наши ошарашенные лица произвели на Ламила благоприятное впечатление. Такой реакции он и добивался. Расплывшись в улыбке, десятник перевел указующий палец на Черного, который стоял рядом с Червем.
– И ты – червь! – потом указал на меня. – И ты – тоже Червь! А знаете...
Договорить десятник не успел. Он стоял и, выпучив глаза, смотрел как трое его новобранцев валяются на земле и держаться за животы. Мы хохотали. Как только сказанное Ламилом и, вообще, весь смысл произошедшего дошел до нашего разума сквозь пелену первоначального удивления, последняя капля упала на весы к остальным событиям сегодняшнего дня. Форменная истерика. Драка в таверне, убийство стражника, бегство из города, вступление в наемную роту – все это вылетало вместе с гоготом из наших глоток и брызгало слезами из наших глаз. Когда я снова смог видеть, первым, на что упал мой взгляд, было красное лицо Ламила и его ошарашенные глаза. Думаю, за всю свою жизнь он не видел такой реакции на 'вступительное слово' для новобранцев. Я снова закачался по земле.
– Мне еще психов долбанных не хватало... – пробормотал Ламил и заорал во всю мощь легких. – А ну
