копье и отправился вслед за десятником.
– Господин десятник, – Ламил со стороны наблюдал за тем, как его солдаты готовятся к предстоящему бою, – Нарив хочет драться в нашем десятке.
– В кабаке – дерутся! – ответил тот. – А мы – сражаемся. Гном с ней – если она так хочет. Выделите ей что-нибудь из оружия.
Видимо, я еще не до конца проснулся – никакого особого удивления я не почувствовал. Просто передал Нарив слова Ламила и задумался о том, где бы раздобыть для нее оружие.
– Возьми у кого-то, кто вчера ногу вывихнул или сломал. – рассудительный Баин как всегда пришел на помощь. – Они все равно сегодня драться не будут.
Так у нашей воительницы появился меч. Обычный короткий меч, которым она, судя по тому, как хмуро рассматривает оружие, не особо осталась довольна. От щита и копья Нарив отказалась, даже не взглянув на них.
– И на кой она нам с одним мечом? – покачал головой Вассон. – Прибьют ведь сразу и будет дыра в строю. Хоть бы щит взяла...
– А ты вспомни, как она с тем эльфом разделалась. – заступился за женщину Молин. – Она сама кого хочешь прибьет!
– Так то – один на один. – вставил свое слово Крамм. – А тут главное – строй держать...
Не знаю, сколько еще продолжался бы спор, но все разговоры прервал Ламил.
– Становись, песьи дети! – его ор воспринимается уже как что-то обыденное.
Мы поспешно заняли свои места. Десятник прошел вдоль строя и остановился перед Нарив, которая стоит слева от меня – между мной и Навином. Критически осмотрев женщину, на которой из одежды так и была лишь та рубаха, которую я дал ей еще в подземном зале при первой нашей встрече, он повернулся ко мне.
– Бери эту бабу, и становись на правый фланг. Чтоб она стояла с краю. Приказы будешь ей переводить.
Пришлось покинуть друзей – они оказались теперь через троих от меня – и встать слева от Спика. Удовлетворившись увиденным, Ламил встал на левом фланге отряда и скомандовал:
– Вперед!
Мы оказались во второй линии. Позади нас, судя по раздающемуся топоту, уже занимает свое место следующий десяток. Я посмотрел на Нарив, которая крутит в руке меч, привыкая к оружию, и начал прикидывать – как бы прикрыть ее щитом, в случае чего. Неудобно... Щит в левой руке, а Нарив стоит справа. Подумав, я решил, что бой начнется, а там – что-то придумаем.
– Вперед! – снова раздалась команда десятника.
Медленно, стараясь сохранять строй и, одновременно, обходить особо крупные валуны, мы двинули дальше по ущелью. Шаг... шаг... Впереди – чья-то спина и край щита. Слева сопит и чертыхается, глядя больше под ноги, чем вперед, Спик. Справа – Нарив, одетая в грязную рубаху, доходящую до середины бедер, и вооруженная лишь коротким мечом. Десять шагов... двадцать... Ущелье начинает, сперва едва заметно, а потом – круто, поворачивать влево.
– Поднять щиты!
Теперь впереди вообще ничего не видно. Доски щита в паре ладоней от моего лица и тонкая полоска земли, точнее – камней, под ногами. А Нарив?!! У нее же нет щита – если нас обстреляют, то ее шансы выжить практически исчезают! Даже не думая о том, что делаю, я, не глядя, протянул руку и, не смотря на то, что копье сильно мешает, ухватил женщину за рукав. Ткань рубахи затрещала, когда я рванул ее на себя, одновременно перемещая щит так, чтобы закрыть и Нарив тоже. Вначале женщина дернулась, пытаясь вырваться, но тут же впереди раздалось низкое гудение и громкий стук чего-то, ударившего в щит. И снова... Вскоре весь воздух наполнился этим звуком. Не стрелы – те, даже арбалетные болты, свистят гораздо тоньше. Или у них такие толстые стрелы?
– Праща. – удивленно выдохнула Нарив.
– Что?
– Это пращи! Ремень такой, с помощью которого метают камни.
– Камни? Они бросают в нас камнями?
– Или другими снарядами. В мое время... – на этом месте Нарив сделала паузу и повторила. – В мое время... пращами пользовалось только ополчение. Настоящие воины их даже за оружие не считали.
– Значит мы легко их... – сильный удар в щит и громкий треск дерева прервал меня на полуслове. – Ничего себе! Дарен, и ты не считаешь это оружием?!!
Грохот уже стоит такой, что приходится кричать. Камни – или что они там в нас метают? – стучат об щиты как град по железному листу. Вокруг сплошной гул летящих снарядов. Но вскоре, мы не успели пройти и тридцати шагов, град, осыпающий нас, стал заметно редеть. Из постоянного дробного грохота он снова превратился в редкие удары.
– Бегом! – в окружающем шуме я еле расслышал команду.
Мы ускорили шаг. Не побежали – по этим камням бежать почти невозможно, но пошли довольно быстро. Снова удар по щиту, и снова. По одной из досок зазмеилась трещина. Еще десяток шагов – и обстрел практически прекратился. Последний удар о чей-то щит – тишина. Лишь тяжелое дыхание и скрежет камней под ногами, но, все же, – тишина.
– Стоять! Вторая линия – вперед на пять шагов!
Теперь мы оказались в первой линии. Когда мы пробегали сквозь первую линию, я заметил, что большинство солдат в ней осталось без щитов – у кого-то с внутренней стороны щита свисали обломки досок, у кого-то край щита был практически выбит... Зато сразу стало понятно почему обстрел прекратился. Мы оказались перед крутым поворотом – дальше ущелье уходило вправо. Получается, мы попросту вытеснили стрелков.
– Праща бьет очень сильно, – Нарив уже не прячется за моим щитом, а стоит на своем месте, – но очень неточно. Только когда пращников много, когда много врагов, в которых они метают свои камни – только тогда будет хоть какой-то результат. Они метают камни не в цель, а в направлении.
– А луков или арбалетов у вас тут не изобрели? – недоверчиво покачал головой я.
– Есть и луки, и арбалеты. – Нарив пожала плечами. – Раньше были.
Несколько мгновений мы простояли молча. Я заглянул через Спика туда, где должны быть Молин с Баином – все в порядке. Стоят и о чем-то оживленно беседуют. Из-за поворота, за который мы вытеснили вражеских пращников, раздался рев и грохот металла об металл.
– Прямо как гномы.
– Что?
Нарив указала на поворот.
– Говорю, они ведут себя, как гномы. Те тоже так колотят оружием по щитам перед атакой.
Атакой?
– Господин десятник! – заорал я. – Нарив говорит, что они сейчас пойдут в атаку!
– Сомкнуть щиты! – донеслось с противоположного конца строя. – Держать строй!
– Или там действительно гномы, – продолжила Нарив, наблюдая, как остальные поднимают щиты, – или люди здесь так перемешались с гномами, что переняли их привычки.
– Почему ты так думаешь? – удивился я.
– Потому что ни один командир из моей армии, если есть другой выход, не стал бы атаковать в таком тесном ущелье. Я бы обошла врага, который закрепился здесь, осадила бы его... Но в атаку пошла бы только если бы не оставалось другого выхода. – Нарив ненадолго задумалась. – А гномы вообще не знают, что такое оборона. Воевать они умеют только атакуя. Всякие щиты, укрытия... Это все они считают трусостью.
Я слушаю и не верю. Ну, не укладывается в моей голове, что эта полуголая женщина – настолько опытный воин. Да, я видел как она голыми руками убила эльфа, которого не мог одолеть добрый десяток здоровых мужиков. Но, если бы не видел своими глазами – просто рассмеялся бы в лицо рассказавшему мне это. С таким красивым лицом, с такой фигурой, с такими... в общем, что-то во мне до сих пор не понимает, как такая красавица может рассуждать о том, как атакуют гномы.
– Лично я, на месте их командира, – продолжает Нарив, не замечая моего выражения лица, – ждала
