— Я пойду к наркому. Арестовывать Дитмара нельзя. Как ты не понимаешь, что нам подбрасывают наживку…
— Дурак ты, Пронин. Седой, а без гармошки. Ты себя посадишь, если не посадишь этого Гитлера. Я-то бумажку похоронил, но это не единственный донос на тебя… И не все они ко мне попадают. А ты даешь повод своим врагам: посмотрите на него, он двурушник! Он проваливает телеграфское дело. А вот и сигнал на него. В кандалы Пронина!
От слов Коврова Пронин только становился упрямее.
— Я веду дело. Мое мнение: арест Дитмара — вредительство. Об этом я и доложу товарищу наркому.
— Через мою голову? Руки выкручиваешь? Ну, давай, иди, записывайся на прием. Предаешь дружбу. Учти: останешься совсем один — никто тебе не поможет, когда майору Пронину, любимчику Берия, начнут отпиливать голову. Да что там говорить. — Ковров нервно махнул рукой и заорал секретарше — хрипло, истошно:
— Почему чай холодный?!
Иногда надо уметь подчиняться не только против желания, но и против логики расследования… Пронин возглавил группу захвата Дитмара и Ананьева. Рядом с ним ехали Железнов и Кирий. Кирий уверенно вел «эмку» по гололеду, не сбавляя скорости. За ними едва поспевал второй автомобиль — с младшими чинами. Уже тридцать часов сержант Микита Апенченко продолжал слежку за Дитмаром. Двадцать минут назад он сообщил: Дитмар и Ананьев собрались ужинать в ресторане «Встреча» — в лучшем люберецком заведении такого рода. Пронин не раз проводил время в Люберцах, там ему доводилось и обедать. «Встреча» была вне конкуренции, а за тамошние беляши Пронину всегда хотелось пожать руку шеф-повару и расцеловать поварих! Подденешь вилкой — весь обрызгаешься горячим соком. А мясо эдакое нежное — наверное, в гастрономическом раю такое подают. А запах промасленного жареного теста, от которого голова кружится, воспаряет к горним высотам кулинарии… Два таких беляша да стакан крепкого цейлонского чаю — и ты сыт. Хорошо бы, конечно, предварительно исполнить увертюру рюмкой водки… Только хочется снова и снова уминать беляши — уже не сытости для, а чревоугодия ради.
— Видел бы меня сейчас Овалов, писатель наш дорогой! — Пронин подмигнул Железнову. — Не все в жизни получается по-пронински. Иногда приходится идти на самые глупые компромиссы. Арест Дитмара — это вредная глупость, но я на нее пошел.
— Я читал книгу Гитлера «Моя борьба». Вот он воспевает бескомпромиссность, — сказал Железнов.
— И он проиграет. Загубит и свое дело, и свою страну. Не только потому, что национализм — это путь в тупик, это бой, который невозможно выиграть. Но и потому, что хочет быть бескомпромиссным.
— Вы просто гений — парадоксов друг, Иван Николаич.
Вот и показались двухэтажные люберецкие кварталы. Черная «эмка» остановилась возле отделения милиции. Там Пронина ждали.
— Телефон, товарищи, срочно телефон.
Румяный милиционер подвел Пронина к телефону, услужливо налил кофе. Через мгновение Пронин уже слышал визгливый голос:
— На проводе Ковров!
— Мы на месте. Что передает Апенченко?
— Они оба в ресторане. Ананьев три минуты назад заказал мясной суп. Сидят у окна за третьим столиком, если считать от двери. Настроение у них веселое. Апенченко о чем-то рассказывает, Дитмар заливисто хохочет.
— Понятно. Представляю, как он захохочет через пять минут. Мы в двух шагах от «Встречи».
Кирий вошел в ресторан через кухню. Встал с беззаботным, пьяноватым видом за спиной Дитмара. Два молодых чекиста из второй машины подошли к Ананьеву и завели с ним разговор: «Как проехать в больницу?» Тут-то и появились Пронин и Железнов. Пронин с улыбкой приближался к Дитмару. Немец дернулся, попытался вскочить, но на плечах у него уже лежали ручищи Кирия. Долговязый тощий Дитмар сразу ссутулился, осел… Разоруженного Ананьева чекисты уже вели к машине.
— Сдайте оружие, друг мой, — сказал Пронин по-немецки.
Дитмар без промедления выложил на стол пистолет и кастет.
На обратном пути «эмку» вел Железнов. А Кирий расположился на заднем сиденье в обнимку с Дитмаром.
— Как вам Люберцы? В этот городок редко заезжают туристы, но колорит заводской провинциальной России здесь налицо, — говорил Пронин. — А как вам местная кухня?
— Отличные беляши.
Первый же допрос обрадовал Коврова. Группа Дитмара готовила террористические акты против руководства Генштаба. Их задача — обезглавить Красную Армию перед войной. Значит, гитлеровское руководство наплевало на пакт и точит зубы на СССР… Тем же вечером нарком доложил об этом Сталину.
Если завтра — война
По дороге из краев люберецких в машине Пронина продуло. Ночью Агаша поставила ему горчичники, напоила чаем с клюквой и коньяком. За чаем он сам не заметил, как съел полбанки меда. По этой причине он принимал Железнова со товарищи в теплой байковой пижаме. Пронин возлежал на тахте, укрывшись одеялом, а Железнов, Кирий и Лифшиц в почтительных позах сидели вокруг стола.
— Ну, вот, друзья. Ковров в восторге. Раскрыта стратегическая информация. Немцы готовятся к войне. Может быть, они начнут войну на Востоке, не завершив дела на Западе. Мы не первые, кто добыл такую информацию. Но мы раскрыли немецкого агента Дитмара. Поздравляю, товарищи чекисты.
— Больно грустно поздравляете! — хмыкнул Железнов.
— Веселого мало. Нет оснований считать Дитмара организатором похищения телеграфных кодов. Нам Дитмара буквально подсунул Стерн. Задумайтесь об этом. А вот своего друга-моряка Стерн нам не показал. Если предположить, что моряк — это английский резидент Роджерс… — Кирий присвистнул. — Все становится логичным. Политика! Британия провоцирует военный конфликт между СССР и Германией. Создает атмосферу взаимного недоверия между Москвой и Берлином. Кто у нас работает в Берлине? Я убежден, что в Германии с английской подачи сейчас попадают под колпак гестапо наши агенты. Миша Лифшиц, проверь это предположение. Если я прав — с вас бутылка лимонада.
— А кто спорит? Кто спорит? — заволновался Лифшиц.
— Ладно, пейте сами свой лимонад, если коньяк вас не устраивает. Слушайте дальше. Стерн близко знаком с Левицким. Кто-то из немцев тоже обшивался у Борис Йосича. У меня как раз сегодня последняя примерка. Можете поздравить меня с обновой. Отныне буду щеголять в бостоновом костюме. Эх, мне бы денек в постельном режиме… Но придется тащиться на Огарева.
— Сегодня, кстати, к нам немчик приходил, — вставил Железнов, когда образовалась пауза. — Тот, с которым вы на балконе шептались. Мы ж его пока не арестовали. Не было такого приказа.
— И что? — Пронин приподнялся, утопая в подушках.
— Несолоно хлебавши ушел. Времени у меня не было с ним болтать. С работой — завал.
Пронин вскочил. И заговорил скороговоркой, наскоро облачаясь в галифе и мягкий полувоенный френч, под который поддел жилетку.
— Ты все-таки еще не научился работать. Но об этом после поговорим. Я должен видеть Крауза до разговора с Левицким. Найди мне его. Немедленно. Немедленно.
— Слушаюсь, Иван Николаич, — прошептал Железнов — красный, как астраханский помидор, и спешно выбежал из комнаты.
— Иван Николаич, вы хотите взять Крауза? Думаете, он сейчас деру даст?
— Это нам всем придется давать деру, если не сумеем из Крауза нужные веревки вить.
Пронин стряхнул с себя болезненную усталость и действовал по-солдатски споро. Вот он уже сидел в
