же.
– А что делала твоя мама? – спросила я. Я была напугана, как никогда за прошедшие дни. – У меня тоже был грипп, но я не помню, чтобы это было вот так.
– Она вызвала врача, а он сказал ей давать аспирин и много пить. Через день с небольшим я уже чувствовал себя лучше. Не волнуйся, – успокаивал меня Гейвин, – я уверен, здесь ничего страшного нет.
– Все-таки лучше попросить тетю Ферн и ее приятеля посмотреть Джефферсона, как ты думаешь?
Видя, как я нервничаю, Гейвин неохотно кивнул.
– Я терпеть не могу упрашивать ее о чем-либо, – пробормотал он.
– Останься с Джефферсоном, – сказала я и пошла в комнату к тете Ферн.
В этот поздний час коридор освещала одинокая керосиновая лампа. Из-за теней коридор казался длиннее. Я быстро пробежала по коридору и постучала в дверь тети Ферн. Ни она, ни ее приятель не ответили. Может, они все еще внизу, подумала я. Дрожащий свет от маленького огонька лампы заставлял тени плясать по стенам вокруг лестницы. Я решила постучать еще раз, но громче.
– Тетя Ферн? Ты там? Тетя Ферн…
Я услышала звук, похожий на звук падения лампы. Что-то разбилось, упав на пол. Шум сопровождался проклятиями.
– Что, черт возьми, это такое? – послышался крик Ферн, и затем дверь резко распахнулась. Тетя Ферн едва держалась на ногах. Она была совершенно обнажена с растрепанными волосами и полуоткрытыми глазами.
– Чего тебе надо? Сейчас ночь! – недовольно рявкнула она, чуть шире раскрывая глаз с каждой фразой. – Зачем колотишься в нашу дверь?
– Это из-за Джефферсона, тетя Ферн. Он заболел. У него высокая температура, и он жалуется на боль в шее и лице. Мы не знаем, что предпринять.
– Что там? В чем дело? – донесся голос Мортона. Он зажег другую лампу и сел.
– Это мой брат, – объяснила я, глядя мимо тети Ферн. – Он заболел.
– И что? – закричала Ферн, прикрывая руками грудь. – Дети вечно болеют.
– Его тошнило? – спросил Мортон.
– Нет, у него болит шея и горло и…
– Значит, у него простуда или еще что-нибудь подобное, – сказала тетя Ферн. Она с отвращением поморщилась. – Из-за этого ты будишь нас среди ночи.
– Ему больно.
– Может, у него какой-нибудь грипп? – предположил Мортон.
– Да. Гейвин тоже так думает.
– Дай ему аспирин, – посоветовал Мортон. – Это все, что ты можешь сейчас сделать.
– Дай ему аспирин, – согласилась тетя Ферн и хотела закрыть дверь.
– Но я не думаю, что у них есть здесь аспирин, – простонала я. – Я боюсь за него, тетя Ферн. Правда.
– Проклятье! – воскликнула она.
– У тебя же есть аспирин в сумочке, Ферн, – вспомнил Мортон. – Мы же купили несколько дней назад, когда проснулись после пьянки в Бостоне, помнишь?
– Что? А, да, да. Подожди немного, – она с трудом пошла назад к кровати. – Я забыла, куда я положила сумочку, – простонала она. – Может, я оставила ее внизу?
– А я откуда знаю? Я едва помню, что я там был, – ответил Мортон и уронил голову назад на подушку, словно она была налита свинцом.
– Как же ты мне надоела, – проворчала тетя Ферн. Она озиралась, ища сумочку.
– Вот она! – закричала я, указывая на туалетный столик.
– Что? Ах, да! – Она взяла ее и начала копаться в ней. – Я не вижу его.
Мое сердце окаменело. Насколько я знала, тетя Ферн могла просто выбросить этот аспирин.
– Пожалуйста, поищи получше, тетя Ферн. Он – очень болен. Ему нужен аспирин.
Ее лицо засветилось злорадством.
– Вечно тебе или Джефферсону что-нибудь нужно, – проговорила она. Я опустила глаза, боясь, что она просто вышвырнет меня. – Черт, черт, черт, – сказала она и со злостью вывернула сумочку наизнанку и опустошила ее. – Вот он, – наконец нашла она маленький пузырек. – Возьми и убирайся отсюда к дьяволу, мы хотим покоя и сна.
Я схватила аспирин и быстро повернулась к двери.
– Не забудь захлопнуть дверь. И хорошенько поняньчись с ним, как они с тобой нянчились! – прокричала она мне вслед.
– Что они сказали? – спросил Гейвин, когда я вернулась.
– Дать ему аспирин.
