Гейвин бросился к нему и обнял его. Пот градом катился по лбу Джефферсона, а на правом виске и щеке выступила испарина. Из угла рта потекла слюна.
Он начал давиться и затем, закатив глаза, обмяк в руках Гейвина.
– Гейвин!
Гейвин в оцепенении опустил Джефферсона на кровати и приложил ухо к его груди.
– Сердце бьется очень сильно.
– Его нужно отвезти к врачу… в больницу. Вновь охваченная паникой, я выскочила из комнаты и закричала изо всех сил:
– На помощь! На помощь! Тетя Ферн! Тетя Шарлотта! Кто-нибудь!
На мой крик из своей комнаты выбежала Шарлотта, следом за ней, натягивая на ходу брюки, выскочил Лютер.
– Что случилось, дорогая? В чем дело?
– Джефферсон! Он очень болен! Он умирает! – выпалила я и заплакала. Лютер прошел в комнату посмотреть.
– Что, черт возьми, значит весь этот шум? – закричала тетя Ферн, высовывая голову из дверей.
– Джефферсон заболел, – сообщила ей Шарлотта.
– О, нет, только не это. Дайте ему аспирин и прекратите орать. Здесь есть два человека, которым нужен спокойный сон, – сказала она и хлопнула дверью.
– Лютер хочет отвезти нас в больницу прямо сейчас, – сказал Гейвин, выходя из комнаты. – Он говорит, что видел такое раньше.
Я посмотрела на Лютера, стоявшего за его спиной. Его лицо было обеспокоено, глаза потемнели.
– Лютер, что это? Что с моим братом?
– Это, конечно, не точно, – медленно проговорил он, – но подобное случилось как-то с моим двоюродным братом. Френш около тридцати лет назад, после того как порезался о ржавый плуг.
– Что?.. – переспросила я, с замирающим сердцем. Мы с Гейвином переглянулись. – Этот порез на его ноге, – сказала я. Гейвин кивнул. Я повернулась к Лютеру. – Что случилось с твоим двоюродным братом, Лютер?
– Он подхватил столбняк, – ответил Лютер и покачал головой. Он не продолжил свой рассказ. Я знала, что это означает, что его двоюродный брат умер.
В ужасе я бросилась к себе и принялась одеваться. У меня тряслись руки, когда мы с Гейвином заворачивали Джефферсона в одеяло. Гейвин вынес его, и мы пошли по коридору к ступенькам. Все это время Джефферсон не открывал глаз и не произнес ни единого звука. Мое сердце тяжело билось, когда я следовала за ними, не поднимая головы.
Я понимала, что все это моя вина. Если бы я не сбежала и не забрала бы с собой моего младшего брата…
На нем нет проклятья, думала я, но на мне, на моей стороне семьи. Я не имею права тащить его за собой под это темное облако и подставлять под тот же холодный дождь. Было очевидно, что кого бы я не коснулась, все начинают страдать.
– О, Боже, Боже, – причитала Шарлотта позади меня, заламывая руки. – Бедный мальчик!
– Что, черт возьми, происходит? – услышали мы тетю Ферн, когда были уже на лестнице.
Лютер уже вышел, чтобы подогнать к крыльцу грузовик. Ни я, ни Гейвин не были в настроении разговаривать с тетей Ферн. Мы не обратили на нее внимание и продолжали спускаться по лестнице.
– Мне скоро понадобится кофе! – заорала она.
– Не давайте ей ничего, тетя Шарлотта, – попросила я, когда мы дошли до конца лестницы. – Даже стакана воды. Она этого не заслужила.
Тетя Шарлотта кивнула, но ее внимание и забота были обращены к Джефферсону. Она проводила нас до грузовика.
– Ты сядешь с ним впереди, – сказал Гейвин, – а я сяду в кузов. Ты забирайся первой, а потом я передам тебе Джефферсона.
Лютер подошел к нам, чтобы помочь, но Гейвин взял ситуацию под свой контроль. Он аккуратно посадил Джефферсона мне на колени. Его голова удобно устроилась на моей груди, и я укачивала Джефферсона, пока Лютер забирался назад в грузовик.
– О, Боже, Боже, – причитала тетя Шарлотта, стоя в стороне.
Гейвин прыгнул в грузовик, и мы тронулись по разбитой дороге.
– Нам придется ехать до Лингбурга, – сказал Лютер. – Только там ближайшая больница, а этому малышу сейчас именно она и нужна.
Я не ответила. Я не могла глотать. Все, на что я была способна, это только кивать и смотреть на болезненное выражение лица моего братика. Его губы чуть-чуть разомкнулись, но глаза были плотно закрыты и неподвижны.
«О, мама, – плакала я в душе, – я не думала, что все так обернется. Прости меня, прости».
Я не почувствовала слез, пока слезинки не закапали у меня с подбородка Джефферсону на щеку.
Я откинулась назад, глубоко вздохнула и начала молиться. Я услышала, как в заднее окошко постучал Гейвин, и обернулась.
