фотографию мисс Адлер. 'Холмс вечно подтрунивал над женским умом, — пишет в заключение Ватсон, — но за последнее время я не слышал его шуток на этот счет. И когда он вдруг заговаривает об Ирен Адлер или о ее фотографии, то неизменно произносит почетный титул: 'Та Женщина''.
Может показаться странным, что Конан Дойл начал серию рассказов подобным образом, да еще и позволил женщине одержать верх над знаменитым сыщиком. В своих произведениях (хотя и не всегда в реальности) Конан Дойл восхищался сильными, независимыми женскими натурами. Следует отметить, что подобные героини были малотипичны для поздней викторианской прозы. Хотя Холмс и Fie сделал Ирен Адлер предложения, поражение от рук женщины во многом добавило пикантности рассказу и сделало более человечным его образ, который до тех пор был 'самой современной мыслящей и наблюдающей машиной'. В отличие от Дюпена, у Шерлока Холмса появился внутренний мир.
Конан Дойл простодушно ввел в рассказ ряд щекотливых подробностей, наводивших на подозрение, что в основе лежат подлинные скандалы. Сочтя, что сюжет — слегка замаскированный намек на реальные события, многие стали искать прототипы таинственной Ирен Адлер и ее незадачливого обожателя. Одной из претенденток стала певица Людмила Хубель, чьи отношения с эрцгерцогом Тосканским Иоанном- Сальватором, племянником императора Франца-Иосифа, давали повод для многочисленных сплетен. Другие склонялись к кандидатуре Лолы Монтес, бывшей любовницы Людвига I Баварского. Третьи сочли, что источник событий нужно искать поближе, и усмотрели параллель в связи принца Уэльского с актрисой Лили Лэнгтри, вызывавшей всеобщее любопытство. Что бы ни вдохновило Конан Дойла, публикация этого рассказа в июле 1891-го стала настоящей сенсацией, и каждое новое приключение Холмса из опубликованных в том же году постоянно поднимало тираж 'Стрэнда'. Читателям так не терпелось узнать, что еще совершил великий сыщик, что в день выхода номера у журнальных киосков выстраивались очереди. 'Похоже, Шерлок Холмс входит в моду, — сдержанно признался Конан Дойл матери. — Это повышает шансы следующей книги'.
Джордж Ньюнес распорядился, чтобы на каждом развороте 'Стрэнда' было по иллюстрации, и поначалу Шерлок Холмс своим успехом в немалой степени был обязан выразительным рисункам, изображавшим худощавого сыщика с курительной трубкой во рту, образ которого закрепился в читательском сознании. Подыскивая иллюстратора, Гринхоф Смит и художественный редактор У. Г. Дж. Бут вспомнили работы Уолтера Пэйджета, регулярно печатавшиеся в 'Иллюстрейтед Лондон ньюс'. Судьбе было угодно, чтобы издатели, отправляя письмо, забыли первое имя Пэйджета и не поставили его, отчего заказ по ошибке попал к его старшему брату Сиднею. Уолтер же послужил Сиднею моделью для портрета сыщика. Конан Дойл писал, что у его героя, как он его себе представлял, должно было быть 'узкое, как лезвие бритвы, лицо с большим крючковатым носом и маленькими, близко посаженными к переносице глазами'[29], но Уолтер Пэйджет, замечательно красивый молодой человек, вдохновил брата на создание более живого и эффектного образа Холмса. Конан Дойл отмечал: 'Возможно, с точки зрения моих читательниц, это было к лучшему'[30]. Пожалуй, Уолтер Пэйджет не согласился бы с этим. Мало того, что он лишился выгодного заказа, ему еще приходилось сталкиваться с восторженными читателями 'Стрэнда', узнававшими в нем новую знаменитость. Рассказывают, что однажды вечером ему испортили удовольствие от посещения Ковент-Гардена: стоило ему появиться в зале, как раздались крики: 'Смотрите, вон идет Шерлок Холмс![31]'
Гринхоф Смит почуял, что присутствует при выдающемся литературном событии. Через четыре месяца после того, как журнал стал печатать рассказы, он попросил Конан Дойла написать еще шесть. Писатель, у которого и в мыслях не было продолжать серию, поначалу отказался. ''Стрэнд' просто умоляет меня продолжить Шерлока Холмса, — написал он Мэм. — Я только что ответил им, что готов пересмотреть свой отказ, если мне предложат по пятьдесят фунтов за вещь независимо от ее длины'. Смит не колеблясь согласился, но настоял на том, чтобы новая партия появилась в кратчайшие сроки. (В течение последующих сорока лет подобные переговоры повторялись не раз и обычно велись через Смита; имя Конан Дойла приобрело такой вес, что тираж 'Стрэнда' в течение нескольких лет вырос до 100 000 в месяц.)
Уступив просьбе Смита, Конан Дойл написал еще пять рассказов, причем всего за несколько недель: 'Палец инженера', 'Знатный холостяк', 'Голубой карбункул', 'Берилловая диадема' и — лучший из всех — 'Пестрая лента' — классическая история преступления, совершенного за закрытыми дверьми. Удивительная скорость работы и изобретательность автора по части сюжетосложения вызывали не меньший интерес, чем сами рассказы. 'Доктор Дойл всегда сначала придумывает конец истории и потом продвигается к нему, — докладывал 'Стрэнд' читателям в одной из своих статей. — Он готовит кульминацию, его искусство состоит в том, чтобы ловко скрывать развязку. На написание рассказа, подобного тем, что уже публиковались на наших страницах, у него уходит около недели, а идеи появляются, когда он занимается разными делами: гуляет, играет в крикет или теннис, ездит на велосипеде'. Конан Дойл не раз говорил, что удивляется, когда его спрашивают, знает ли он заранее, чем кончится рассказ. 'Разумеется знаю, — написал он в автобиографии. — Можно ли прокладывать путь, не зная пункта назначения?'
В конце 1891 года Конан Дойл избрал самый неожиданный 'пункт назначения'. Он написал матери, что у него готовы еще пять-шесть новых рассказов и он намерен завершить весь цикл самым впечатляющим приключением Шерлока Холмса: 'Я собираюсь убить Холмса в шестом рассказе и навсегда с ним покончить. Он отвлекает меня от более важных вещей'.
Мэри Дойл пришла в ужас. 'Не делай этого! — ответила она. — Ты не имеешь права!' И предложила сюжетный ход, позволявший избежать насилия по отношению к знаменитому сыщику. Тронутый мольбами Мэм, Конан Дойл согласился отсрочить казнь и написал 'Медные буки', воздав должное матери за идею достойного завершения серии.
Выполнив заказ, он собирался 'надолго проститься с Шерлоком' и обратиться к другим делам. 'Он все еще жив, благодаря твоему заступничеству', — признался он матери.
После того как 'Медные буки' вышли в июньском номере 'Стрэнда' за 1892 год, первая дюжина рассказов о Холмсе была издана отдельной книгой под названием 'Приключения Шерлока Холмса'. Дойл обратился к своему учителю Джозефу Беллу за разрешением посвятить сборник ему. 'Я убежден, — писал он, — что ничье другое имя не имеет большего права на это место, чем ваше'.
Теперь медицинская деятельность Конан Дойла окончательно застопорилась, зато литературная пошла в гору: Шерлок Холмс превратил его в знаменитость, а 'Белый отряд' принес уважение британской литературной элиты. Отовсюду дождем посыпались деньги, особенно из США, наконец подписавших закон об охране авторских прав. С 'диким чувством радости' Конан Дойл принял решение, свернув убыточную врачебную практику, навсегда оставить медицину и полностью посвятить себя литературе.
Первая серия рассказов о Шерлоке Холмсе еще печаталась в 'Стрэнде', когда Конан Дойл принялся за 'дело, которое, разумеется, принесет меньше доходов, но с точки зрения литературы является более значительным'. Он, конечно же, имел в виду новый исторический роман, с помощью которого надеялся настолько увлечь читателей, чтобы заставить их позабыть очарование более низкого детективного жанра. В феврале 1892 года он закончил роман 'Изгнанники: История двух континентов', где речь идет о гонениях французских гугенотов и об их бегстве в Северную Америку в XVII веке. Роман печатался с продолжениями в 'Стрэнде', а на следующий год вышел в виде трехтомника и дома, и в Америке — в новом ежемесячнике 'Харперз'. Один из харперовских рецензентов особенно хвалил образ мадам де Ментенон, второй жены Людовика XIV: 'Конан Дойл как будто видел воочию, как медленно циркулирует кровь, окрашивая слабым румянцем ее щеки, как дрожит бледная рука. Он чувствовал на себе взгляд ее ясных серых глаз, слышал визгливые нотки дребезжащего голоса'. Может, и так, но читатели не проявили особого интереса. 'Изгнанники' неплохо продавались и переводились на другие языки, но до успеха Шерлока Холмса им было далеко.
Едва закончив этот роман — прошло всего два месяца, — Конан Дойл по заказу издательского дома 'Эрроусмит' взялся за очередной исторический роман 'Великая тень' о битве при Ватерлоо — название указывало на фигуру Наполеона Бонапарта, который 'алыми буквами начертал свое имя на карте Европы'. Эпоха Наполеона с детства занимала Конан Дойла, который всю жизнь в разных сочинениях использовал свои обширные знания по истории этого периода. Однако, несмотря на его воодушевление, 'Великая тень' обернулась новым разочарованием. При всем великолепии батальных сцен, роману не хватало динамизма 'Белого отряда'. Впоследствии писатель нашел лучшее применение этому материалу и написал цикл повестей и рассказов о бригадире Жераре. Завершая этот необычайно плодотворный период своей жизни,
