назначили себя на пост сами». Балабахер стихает и его лицо приобретает удивительный оттенок...
— Вишневый? — предположил Корв.
— Оранжевый? — предложила свой вариант Самми.
— Неужели фиолетовый? — засомневался Дар.
— Никто не угадал, — засмеялся Коска. — Скорее, лиловый, ближе к свекольному. Потом Балабахер взрывается: «Меня обманули!» — «Да, соглашается с ним Шаклер, — кто-то воспользовался вашей доверчивостью. Во всяком случае, происшествие ставит нас обоих в неловкое положение. Бюро действительно могло вас послать заменить меня». Балабахер говорит: «Но это на самом деле так». — «Но документов, подтверждающих ваше заявление, нет», — указывает Шаклер. — «У меня есть свидетели! — разоряется Балабахер. Моя свита охотно подтвердит факт беззастенчивого грабежа!». — «Не сомневаюсь, — мягко увещевает его Шаклер. — Но простите, ваше сиятельство, я вынужден заметить, что их свидетельство не может считаться полностью беспристрастным». Балабахер молчит и Шаклер продолжает: «Надеюсь, вы понимаете, что не могу же я уступить свой пост неизвестно кому и неизвестно зачем». — «Но это невыносимо, — восклицает Балабахер, — я действительно губернатор». — «Может быть, может быть», — говорит Шаклер. «Сэр, — говорит Балабахер так, будто его режут на дольки, — неужели вы намекаете, что я жулик?» — «Что вы, — отвечает Шаклер, — я и в мыслях подобного не держал. Но если вам нравится считать себя жуликом, пожалуйста. Что же прикажете думать мне?» В этом месте генерал захлопывает дверь и нам приходится довольствоваться тем, что слышно через стены.
— И что же дальше? — осведомляется Корв.
— Крик, шум, слов не разобрать, но постепенно все затихает, и тогда кому-то из нас приходит мысль проверить исправность селектора. Нам удалось прослушать небольшой отрывок беседы. Говорил Балабахер: «...началось, когда мне было четыре года. Тогда моя мать увлекалась любительским головидением и, конечно, всегда была занята. Детский сад, куда я ходил, был на хорошем счету, спору нет, но большинство детей были гораздо старше меня, и теперь, оглядываясь назад, я замечаю, что их поведение было ненормальным». Шаклер пробормотал что-то утешительно-успокоительное, но в это время адъютант с крысиной физиономией стал вякать по поводу телепатии и тому подобной чуши. Мы единодушно решили, что селектор исправен, и выключили.
— Справедливо, — согласился Дар. — Подслушивать не хорошо. Давно ты оттуда ушел?
— Полчаса назад. Сейчас они, должно быть, обсуждают неврозы школьной поры.
— Типично для Шаклера: не можешь одолеть болезнь в лоб, попытайся понять ее причину при помощи психоанализа, — заметил невозмутимый Чолли. — Чем занимается свита?
— Гоняют всех за кофе и гадают на кофейной гуще, как здешние экстрасенсы смогли узнать об их прибытии и успешно организовать фальшивый таможенный пост.
— В этом что-то есть, — вставил Дар.
— Ни черта, — возразил Коска. — Этот крысоголовый договорился до того, что выявил заговор экстрасенсов против новоназначенного губернатора, иначе, дескать, невозможно было предугадать его прилет сюда. Связь со скоростью мысли, которая, по его мнению, быстрее скорости света.
— Чушь, — фыркнул Корв.
— Ага. Впрочем, даже этот крысеныш не отважился утверждать, что можно перехватить мысль, посланную с самой Терры, поэтому остановился на том, что здесь замешана целая куча экстрасенсов. Он не то чтобы обвинил генерала в открытую, но, похоже, заподозрил в нем главаря заговорщиков...
— И тогда ты решил, Коска, что не мешает прогуляться, так? — заметил Чолли.
— Прогулка пошла мне на пользу, — подтвердил Коска. — А то я чуть было не свихнулся. Сейчас хотя бы понимаю, насколько все это смехотворно. Да-а. Однако пора возвращаться.
— Надеюсь, твои приятели помнят, где расположен бар?
Коска кивнул и под звон колокольчиков вышел. Чолли поманил Корва:
— Дружок, присмотри-ка за баром. Мне с Даром и Самми надо обсудить план торговли с аборигенами.
Корв побрел за стойку, прихватив по пути пустую бутылку. Дар и Самми переглянулись и последовали за Чолли в его кабинет.
— Что случилось? — шепнула она Дару по дороге.
— Понятия не имею. Но речь явно пойдет не о торговле — у меня набежала неделя отгулов.
Они переступили порог, и Самми раскрыла рот от изумления. Стены от пола до потолка были уставлены книгами. И не только роликами, кристаллами, голодискетами, но и настоящими бумажными книгами: томами в переплете и без, огромными фолиантами и карманными изданиями.
— Да, — подначил девушку Дар, — обычная забегаловка, каких много, а Самми?! Зачем звали, шеф?
— Присаживайтесь, мои друзья, присаживайтесь, — пробурчал Чолли, с грохотом водружая на стол большой ящик.
Дар и Самми осторожно присели.
— Проблема состоит в том, — сказал Чолли, обходя стол и повязывая Дару на шею белую простыню, — что генерал Шаклер не преминет предоставить Балабахеру и его выводку свободу передвижения.
Дар побледнел.
— То-то и оно. Мне тоже это в голову не пришло, — продолжил Чолли неторопливо. — Понятно, времени на размышление у нас не оставалось, но теперь самый раз задуматься о вашем будущем. Пока я вижу только два выхода: либо куда-нибудь скрыться, пока грозу не пронесет, либо прибегнуть к маскировке.
— Маскировка вряд ли поможет, — усомнилась Самми.
Чолли остановил ее порыв:
— Верьте в мои возможности, ребята. Как-то мне пришлось путешествовать с труппой бродячих актеров...
— За ним гнались копы, — пояснил Дар.
— Как бы там ни было, — Чолли достал из ящика субстанцию, похожую на воск, и принялся ее разминать, — мне и самому приходилось принимать участие в представлениях. Надо заметить, что справлялся я совсем неплохо и даже приобрел кое-какой опыт по части гримирования.
— Каковой опыт он собирается применить по отношению к нам, — перевел пространную речь профессора-бармена Дар.
— Закройте пасть, любезный, а то я в первую очередь займусь твоим языком, — Чолли ловко нацепил замазку на нос Дара и принялся лепить крючковатый нос. — С вашего разрешения я воспользуюсь робексом — последним великим открытием, сделанным в театральных мастерских. Восхитительное средство: быстро твердеет и так крепко пристает к коже, что без нанесения тяжелых телесных повреждений от него не избавиться.
— Ой, нос меняет окраску! — воскликнула девушка.
— Естественно. В этом-то вся прелесть, девочка. Из нейтрального серого робекс становится цвета кожи носителя. Дар, дорогой, собственная мамочка не признает тебя, когда я закончу.
— Моя собственная мамочка, — пробормотал Дар, — знать не хотела сыночка.
Спустя час Корв просунул в дверь голову:
— Эй, Чолли, я тут подумал, что может тебе захочется выйти в зал на минутку?
— Конечно, конечно, — Чолли сбросил с Самми простыню. — Сейчас буду. Айн момент.
— Э, Чолли, а это кто такие?
— Мои гости, Корв, мои гости. Эниб Мас, — Чолли похлопал Самми по голове, чтобы корни парика вживились в череп покрепче. — А это Ардам Род. Только что с рейсового грузовика. Оба учились в колледже, и я счел возможным показать им свою библиотеку.
— Добро пожаловать, добро пожаловать, — Корв уже внедрился в комнату, протягивая каждому по руке. — За что сели?
— Не будем вдаваться в ненужные подробности, — густым баритоном пророкотал Дар, пожимая ладонь. — Искренне рад знакомству.
— Я тоже, — пискнула фальцетом Самми. — К вашей планете хоть можно привыкнуть?
— В два счета, — засуетился Корв. — Ты, правда, худоват, парень, но Вольмар живо поставит тебя на
