Медленно, спотыкаясь о корни и невидимые норы под ногами, они стали наступать на огромную ревущую фигуру.
Кошмарное чудовище заметило противников и взревело еще яростней, замахнувшись на графа огромной лапой. Когти размером с кривой ятаган просвистели перед его носом. Конь графа отчаянно заржал и в испуге встал на дыбы.
За его спиной солдаты споткнулись о невидимую преграду, выросшую прямо у них под ногами. Раздались крики страха и ярости, и вояки посыпались наземь. Доспехи звенели, как столовое серебро, когда нерадивый слуга роняет поднос. В середине этой кучи-малы возникла крошечная тень, старательно работающая шестидюймовой дубинкой, аккуратно выбивая пыль из мозгов. Солдаты один за другим без памяти оседали наземь.
Конь графа вертелся и рвался, стремясь умчаться прочь, но граф усмирил его, рванув поводья.
— Стой, трусливая кляча! Я не побегу перед врагом!
— Эй ты, храбрец! — прогремел бестелесный голос. — Твоя храбрость заслуживает уважения — но сейчас она бесполезна!
И граф выскользнул из седла, всплывая вверх, все выше и выше, пока его лошадь не развернулась под ним и не бросилась бежать прочь, подальше от этого ужасного полуночного страшилища. Вельможа заревел от ярости, и тут его так грохнуло о толстенный ствол дерева, что он сполз по этому стволу вниз до самых корней. Граф затряс головой, пытаясь прийти в себя, схватился за меч — но клинок сам выскользнул из ножен. Граф осел наземь, тут же вскочил, пытаясь твердо встать на ноги, и снова упал с воплем — острие его собственного меча ужалило его в горло. Он поднял расширившиеся от страха глаза и увидел клинок, висящий в воздухе, острие описывало круги возле самых глаз. Граф прижался к дереву, его глаза застилал ужас.
Чудовище взревело в последний раз и исчезло. На какой-то миг наступила полная тишина. Затем в темноте раздался ворчливый голос Пака.
— Отлично, дети! Вы выбрали нужный момент и здорово помогли нам!
— Мы сделали это с удовольствием! — Джефри медленно выпрямился, потирая запястья.
— Еще бы, с удовольствием! — Корделия с гневом посмотрела на графа, пока эльф бронзовым ножом разрезал путы на ее руках и ногах. — Я выдернула его меч — и жалею, что он не напоролся на него сильнее!
— Жалеешь — не то слово. А кто выдернул его из седла?
— Джефри и я, — Магнус пошевелил пальцами, разгоняя кровь. — Да, зря я его пожалел, надо было шмякнуть посильнее.
— Нет! Сжальтесь! — завопил граф, протянув руки, — но меч вновь заплясал у него перед глазами, и он замер, со свистом переводя дыхание. Под взглядом Грегори веревка подползла к графу и самозавязалась на его руках за спиной, напоследок затянувшись крепким узлом. Эльфы обмотали ему ноги веревкой, затем дернули за связанные руки, и он с воплем грохнулся.
— Убери прочь эту поганую железяку, — поморщился Пак.
Меч вспорхнул и умчался за деревья. Джефри с сожалением проводил его глазами, но не возразил ни слова.
— Теперь он безвреден, — проворчал Пак. — Я еще раз благодарю вас, дети. Вы с честью выполнили свою часть. А теперь оставьте нас с графом наедине.
— Как! Зачем оставить?
— Нет, Пак! Почему?
— Мы помогли одолеть его, и у нас есть право на... — Магнус замолк, посмотрев на Пака. Он еще сроду не видел, чтобы лицо эльфа было таким суровым. В глазах Древнего блеснул огонек, от которого Магнуса бросило в дрожь, и он отвел взгляд. Братья и сестра тоже заметили это.
— И не забудьте про верного слугу вашего отца, — ворчливо напомнил Пак. — Он и вам послужил немало. Не оставляйте его ржаветь под открытым небом.
— Фесс!! Ой, ай! — дети обменялись виноватыми взглядами и пустились в путь по тропе назад, туда, где на них напали люди графа.
Они нашли огромного черного коня на полянке, залитой лунным светом, с головой, безвольно висящей между бабками. Магнус сунул руку под седло, нажал на шишку — переключатель рестарта. Переключатель подался, и робот медленно поднял голову, моргая глазами и обалдело оглядываясь вокруг.
— Ччч-чч-тоооо... Ккк-кк-ка-ааккк...
— Бедненький, — Корделия погладила его по носу. — Подожди, пока не придешь в себя.
— У тебя был припадок, — проинформировал его Магнус. — Постой немного.
Фесс молча переводил свой взгляд с одного лица на другое, пока туман в его глазах не рассеялся. Наконец он спросил:
— Бандиты все-таки взяли вас в плен?
— Да, нас полонили, но мы убежали, — пискнул Грегори.
— Точнее говоря, нас спасли, — поправил Магнус.
— Только это были не бандиты, — добавил Джефри, — а солдаты графа Дрожа.
— Дрож? — поднял голову Фесс. — Но что он делает здесь? Ведь это не его владения.
— Не его, но он хотел их захватить.
— А зачем его люди похитили вас?
Дети обменялись взглядами, не зная, как преподнести Фессу причину.
— Он хотел использовать вас в качестве заложников? — нарушил молчание Фесс.
— Да, — сознался Магнус.
— А я, эпилептик несчастный, стоял в бездействии! Пусть отсохнут мои микро...
— Но это же не твоя вина, — быстро перебил его Магнус, обрывая поток самобичевания. — И ничего страшного не случилось, Пак и его эльфы освободили нас.
— Мы им тоже помогли! — Джефри не смог скрыть гордости.
— Слава Герцу и Фарадею! — Фесс вздохнул с облегчением. — А где же он сейчас?
— Граф? — поинтересовался Грегори. — Или Пак?
— Они оба остались там, на тропе, где эльфы захватили графа, — пояснил Магнус. — Граф связан по рукам и ногам, и мы не знаем, что сделает с ним Волшебный Народец.
В противовес прозвучавшим словам тишину взрезал жуткий вопль, через пару секунд резко оборвавшийся — и только эхо пометалось меж деревьев.
Дети потрясенно посмотрели друг на друга.
— Что... — начал Магнус.
— Это был голос человека, — многозначительно заметил Джефри.
Зашуршали листья, и в пятно лунного света шагнули Пак с Келли.
— Кончено, дети, — проворчал Пак. — Граф Дрож никому больше не причинит зла.
Грегори посмотрел на Келли:
— А почему ты так рассержен?
— Оставь лепрекоэна в покое, — быстро цыкнул на воспитанника Пак. — Он храбро бился этой ночью.
— Может быть, может быть, — пробормотал Келли, — но я не очень-то горжусь подобными делами.
— Но и сожалеть о содеянном не стоит! Вспомни, ирландец, этот человек, вступив в Гленн, оставил за собой след смерти и разрушения. Эльфы видели, как он своими руками убил по меньшей мере дюжину людей. Только в эту ночь он ранил множество эльфов, а Боярышник лежит бездыханный.
Дети замолкли, широко открыв глаза. Они уже знали, что у эльфов и фей нет бессмертной души, как у людей, и поэтому, когда эльф умирал, он вообще переставал существовать.
На унылое лицо Келли, кажется, стала возвращаться старая ухмылка.
— Да нет, все так, как ты говоришь. Просто...
— Милосердие, — буркнул Пак.
— И это тоже. Но я не стыжусь и того, что сделал.
— А что ты сделал? — высунулся Грегори, но Магнус одернул его:
