— Нет, сэр! Это дал мне на сохранение путник, осел которого заболел!
— Ты хочешь сказать, путник заболел — очень заболел, попробовав твоего спецжаркого. Часто ли ты разыгрывала этот трюк с дубом, бабушка? Как это у тебя получается? Ведьмин мох? Телекинез? Сколько ты убила храбрых молодых людей, за которыми числился только один грех — желание помочь старой женщине?
— Ни одного, сэр! Ни одного! Никого я не убивала! Только грабила, сэр, вот и все! Отбирала кошельки!
— И не только у них, но и у их жен, судя по жемчугу и рубинам. А что было в жарком, бабушка? Белладонна? Смертоносный паслен?
— Мак, сэр! Только маковый сок! О, сэр, я никого не хотела убивать!
— Нет? Почему же тогда твои жертвы не приходили в себя, когда мак переставал действовать? — наобум брякнул Род, но его догадка достигла цели — подлая отравительница злобно сверкнула глазами. Он повернулся, молниеносно извлекая меч. — Вот более быстрая смерть, чем от яда, бабка, и более чистая!
— Нет, ты не можешь меня убить! — закричала она, отскакивая от острия, но за спиной ее оказалась стена, и старуха застыла, не смея пошевелиться, зачарованно глядя на лезвие. — Неужели ты убьешь бедную вдову, сэр, за которую некому заступиться? Ты не можешь поступить так бесчестно!
— Честь не имеет для меня значения. Только справедливость.
— Нет, Род!
Это голос Фесса — он прозвучал в голове, и бабушка Бен, в ужасе глядевшая на меч, не слышала его. Род нахмурился.
— Чего ты пристаешь?
— Спасибо за то, что откликнулся. Каюсь, я подслушивал, Род. Твое поведение меня тревожит.
— Забота — это хорошо, предательство — нет.
— Я никого не предавала, сэр! — завопила бабушка Бен.
— Я тоже, Род. Но подумай: справедливость требует доказательств.
— Откуда золотые монеты в крестьянской хижине? Эта груда награбленного — вот необходимое мне доказательство! Любой суд присяжных вынес бы однозначно: виновна по всем статьям!
— Сэр, это только плата, — завывала старуха, — плата за работу, которую мне не хотелось делать, но у меня не было выбора!
— Золотые монеты действительно могут служить доказательством, Род, если они на самом деле существуют.
Род заколебался. Видел ли он на самом деле золотые монеты? Или его мозг создал их из нескольких жалких пенни?
Кстати, а на самом ли деле существует дистиллятор? И этот дом? Насколько ему известно, он может говорить с тронувшейся старухой в лачуге, и та виновна лишь в том, что слишком много болтает.
Он опустил меч.
— Нет, я тебя не убью, бабка.
Старуха облегченно обвисла, а голос Фесса произнес:
— Поздравляю тебя с мудрым решением, Род.
— О, будь благословен, сэр! — бормотала бабушка Бен.
— Не волнуйся: я оставлю тебя связанной по рукам и ногам. Ложись-ка на кровать. Живо!
Старуха в ужасе застыла.
— Нет, сэр! Лучше убей меня: лучше быстрая смерть, чем гибель от голода и жажды!
— Ты не умрешь с голоду, хотя, возможно, немного замерзнешь. Я сообщу шерифу ближайшей деревни, через которую пройду. И тогда рассказывай представителю власти, какая ты святая! Давай-ка ложись. И получше укройся одеялами. Я прибавлю дров, но людям шерифа потребуется время, чтобы добраться сюда.
Несколько минут спустя он вышел из дома, плотно закрыл за собой дверь и закутался в плащ.
— Фесс?
— Я здесь, Род, — темная фигура выступила из тени меж деревьями.
— Спасибо за своевременное вмешательство, — неохотно сказал Род. — Ты, возможно, спас меня от совершения отвратительного преступления.
— Для меня всегда честь служить тебе, Род. Но все же напомню, что действительно стоит сообщить властям как можно быстрее. Недалеко отсюда я заметил дом лесничего.
Род кивнул.
— Да, хорошая мысль. Он должен лично знать бабушку Бен и сможет честно сказать, кандидат ли она на виселицу или только на колодки.
— Совершенно верно. Значит, отыщем его?
Род мрачно посмотрел на коня, борясь с подозрениями.
Потом снова кивнул и побрел по снегу к Фессу, чтобы усесться верхом.
— Прости, что усомнился в тебе, старый друг. Многое больше не кажется мне таким, как раньше.
— Само собой, Род. Трудно доверять своим чувствам, когда не убежден в истинности своего восприятия.
— Точно. Но ведь для этого и существует логика? Обнаруживать, какие восприятия реальны, а какие нет.
— Да, это одно из ее возможных использований. Однако трудно достичь логичности в состоянии эмоционального возбуждения.
— Ты знаешь, в такой момент будто весь мир на меня обрушивается. Сейчас я достаточно нормален, чтобы понять, что это только мое восприятие, но когда эмоции берут верх над логикой, я об этом забываю.
— Ну конечно, Род. Если бы ты не считал, что твое восприятие нормально, ты не был бы параноиком.
— Как это? — Род нахмурился, усаживаясь на спину коня, потом покачал головой. — Нет, не говори мне. Незнание для меня лучше. Или ты хочешь сказать, что если бы я не был параноиком, я усомнился бы в своем восприятии? Во всяком случае, когда мне кажется, что все только тем и занимаются, что пытаются до меня добраться.
— Это противоположное предположение, — согласился Фесс.
— Рад, что я это сообразил, — ответил Род. — Но главный вопрос остается, Фесс: почему у меня вдруг так внезапно начался припадок параной и?
— Это не совсем ново для тебя, Род, — медленно сказал робот.
— Спасибо за тактичное напоминание, господин Между-молотом-и-наковальней. Но обычно у меня не бывает такой обостренной мании преследования, да еще с такой полной убежденностью, что я прав.
— К счастью, это действительно новый аспект — и так как он совпадает с началом галлюцинаций, я могу предположить только, что…
— Что это химическая проблема, так? Но, Фесс, нарушено ли химическое равновесие по внутренним причинам или привнесено извне?
— Каков бы ни был источник, Род, теперь он в тебе.
— Еще немного, и ты заставишь меня в это поверить, — проворчал Род.
— Это было бы весьма желательно, — заметил робот.
Ну, ладно, принимаем рабочую гипотезу, что то, что я вижу, нереально, — продолжал Род. — Но как мне узнать, что же реально на самом деле?
— Гораздо важнее, может быть, понять, — медленно произнес Фесс, — когда это действительно важно.
Род вздохнул, и конь со всадником углубились в лес.
Глава третья
