— Декларация чего? — спросил Закери, когда девушка направилась к своему месту за столом.
Элинор собиралась вызывающе стоять рядом с Себастьяном, пока он будет читать ее послание, но теперь более мудрым казалось отодвинуться от брата на небольшое расстояние.
— Независимости. Моей независимости. Это я сообщаю на тот случай, если таковым будет твой следующий вопрос.
Она спустилась к столу, готовая к битве, которая будет вестись с использованием разума и воли, так что им придется смириться с этим. Пип, сидевшая рядом с ней, наклонилась ближе.
— Тетя Нелл, у Колоний[2] были неприятности, когда они решили получить это.
— Да, я знаю, — прошептала девушка в ответ. — Вероятно, у меня будут похожие трудности.
— О, Боже, — прошептала Пип, так сильно качнув головой, что ее темные, кудрявые волосы подпрыгнули.
Себастьян не разворачивал послание. Он даже не взглянул на него еще раз. Вместо этого герцог пристально смотрел на Элинор, пока та упрямо не отводила от него глаз. Все происходящее было серьезным делом, и чем скорее он это поймет, тем лучше.
— Стэнтон, — тихо произнес герцог, — пожалуйста, сопроводите леди Пенелопу наверх к миссис Бевинс, а затем уведомите повара, что обед ненадолго откладывается.
Герцог Мельбурн понял.
— Сию минуту, ваша светлость.
— Я не хочу уходить, — запротестовала Пип, когда дворецкий обошел вокруг стола, чтобы выдвинуть ее стул. — Я хочу помочь тете Нелл.
— Нет, ты не будешь этого делать, — ответил ее отец. — Наверх. Я прикажу отнести твой обед в детскую.
Дворецкий и его подопечная вышли, а после единственного взгляда Мельбурна, оба лакея, находившихся в столовой, тоже исчезли. Было бы справедливее, если бы Себастьян заставил уйти также Закери и Шея, но они, конечно же, не могли пропустить возможность сплотиться против нее. Элинор сложила руки на коленях и ждала, пытаясь игнорировать противную дрожь внутри живота. Она все продумала. Она сможет это сделать.
Как только дверь закрылась, Себастьян обратил свое внимание на свернутый листок бумаги, который держал в руке. Он развернул его, прочитал пару строк и снова поднял взгляд на сестру.
— Это — смешно.
— Это — совершенно серьезно, уверяю тебя. И я настроена решительно.
Шей потянулся за листом.
— Что это все…
Герцог увернулся от руки своего брата.
— В интересах экономии времени, позвольте мне прочитать. «Я, Элинор Элизабет Гриффин», — продекламировал он, — «будучи в здравом уме и теле, настоящим объявляю следующее. Я…»
— Звучит, как чертово завещание, — пробормотал Закери, бросив взгляд в сторону Элинор. — Надеюсь, что оно не окажется пророческим.
— Не прерывай меня, — упрекнул его Мельбурн. Его невыразительный голос был единственным признаком того, что герцог вовсе не так спокоен. — «Я достигла совершеннолетия и могу принимать решения. Я способна самостоятельно принимать решения. Я осведомлена о последствиях неправильных решений. Я способна взять на себя ответственность за все и каждое в отдельности решения, неправильные или иные».
— «В дополнение к этому вопросу», — продолжил Себастьян, — «я тем самым прошу — нет, настаиваю — чтобы мне позволили принимать свои собственные решения без ограничений, вплоть до выбора спутника жизни. Никакая дальнейшая тирания или запугивание не будут позволяться, в противном случае я буду вынуждена публично обратить внимание на то, как со мной обращаются в этом доме».
Элинор показалось, что голос Себастьяна слегка дрогнул, когда он читал эту часть, но ее собственные нервы были немного расшатаны, так что она не могла быть в этом уверена.
«Исходя из выше сказанного, я тем самым освобождаю своих братьев — Себастьяна, герцога Мельбурна; лорда Шарлеманя Гриффина и лорда Закери Гриффина — от любых обязанностей, связанных с моей жизнью сразу после этого заявления, а в случае любых неблагоприятных обстоятельств, я разъясню каждому, кому это необходимо, что все остальные члены семьи Гриффин не могут быть виновны в моих поступках ни в какой форме, способе или виде». Ниже следует подпись и дата: 23 мая 1811 года.
Долгое время все молчали. Если судить по тону, с каким произносились слова, то от начала и до конца было неясно, читал Мельбурн список вещей, предназначенных для стирки, или объявление о войне с Францией. Реакцию других братьев расшифровать было гораздо проще, хотя она почти хотела, чтобы ей это не удалось. Закери, самый близкий к ней по возрасту и темпераменту, выглядел ошеломленным, в то время как челюсти Шея были крепко стиснуты от очевидного гнева. Отлично, она бросила им перчатку. Единственный вопрос был в том, кто первый поднимет ее.
Наконец темно-серые глаза Себастьяна оторвались от послания и снова встретились с ее глазами.
— «Тирания»? — медленно повторил он, произнося это слово так, что это заставило сестру вздрогнуть.
— Когда ты отказываешься выслушать мою версию какого-либо события или принять во внимание мои чувства и желания, а вместо этого делаешь решительные заявления, которые ставят крест на любой моей надежде на счастье, тогда — да, я называю это тиранией, — девушка наклонилась вперед. Везувий начал извергаться, берегись, Помпеи. — А как вы это назовете, ваша светлость?
— Мы — твои старшие братья, — не сдержался Шей. — Наша обязанность, наш долг — предложить свое руководство и…
— Предложить? Я едва ли…
— Я предполагаю, что в дополнение к своей абсолютной свободе ты потребуешь продолжать выплачивать тебе ежемесячное содержание? — прервал ее герцог, словно они были в комнате только вдвоем.
Ах, угрозы!
— Я не отрываюсь от действительного положения вещей, — ответила Элинор. — И это — не полет моей фантазии. Я просто буду принимать свои собственные решения в личных интересах. У меня нет желания сторониться семьи, — Элинор предчувствовала, что это будет самым трудным моментом, и поэтому потратила несколько часов, обдумывая ответ. — Я настаиваю на том, чтобы мой выбор был независимым и свободным от вашего вмешательства.
— Вмешате… — начал говорить Шей.
— Договорились, — заявил вдруг Себастьян.
Шарлемань захлопнул рот.
— Что? — выпалил он, его лицо потемнело. — Мельбурн, ты не можешь говорить это серьезно.
— Я совершенно серьезен, — герцог сунул письмо себе в карман. — Твоя независимость будет предоставлена тебе, но при одном условии.
Ха! Она догадывалась, что это всего лишь уловка.
— И что оно из себя представляет?
— Я не намерен позволять твоей «декларации» обсуждаться в обществе, как не разрешил бы публично выражать обиды, нанесенные тебе в этом доме. И что бы здесь не было написано, это не сможет избавить нашу семью от скандала, если ты окажешься в него вовлечена. Поэтому, если в обществе станет известно о любом скандале с твоим участием, наше соглашение будет расторгнуто.
У Элинор ушло всего одно мгновение на то, чтобы все обдумать. Если быть откровенной, то она думала, что у брата на уме что-то намного более противное.
— Договорились.
— Я еще не закончил. Наше соглашение не только будет расторгнуто. Как только я разберусь со всеми причиненными тобой неприятностями, ты согласишься выйти замуж за джентльмена, которого выберу я, без…
