дома.
— Нет такой мне не встречался, — покачав головой, ответил Мэт. — Видел я караванщиков, видел и несколько путников, странствовавших в одиночку, но молодые бродяги не попадались.
— Ушёл, мерзавец, из хорошей, дружной семьи! — проворчал средний брат. — Весна на дворе, пахать надо, а у нас теперь рук не хватает! А все из-за чего? Из-за какой-то дурацкой кошки! Ну, две недели подождали мы — думали, сам домой явится с повинной, а вот не явился!
— Из-за кошки, говорите? — Сердце у Мэта забилось чаще, но он старательно скрыл волнение и нахмурился, изобразив удивление. — Неужто он мог на вас обидеться из-за какой-то кошки?
— Ну да, из-за самой простой маленькой рыжей кошки! Где-то подобрал её и тайком подкармливал, скотина, объедками с нашего стола, да ещё и коровьим молоком поил! Мы-то просто поиграть с ней хотели — побаловаться, стало быть, а он прямо-таки взбесился и как накинется на нас — ну чистый зверь!
— Прежде за ним такого не водилось, — буркнул Филипп.
У Мэта не осталось никаких сомнений. Он прекрасно понял, в какие игры намеревались поиграть с кошкой эти неотёсанные дуболомы.
— А давно ли вы в дороге? — осведомился Мэт.
— Да уж больше двух месяцев будет, как ноги сбиваем, — проворчал темноволосый. — Мы аж до той долины дошли, где весь народ в крепостях ютится, потому как за стенами бродят огроменные муравьи и только и глядят, как бы человека слопать. Как пить дать, наш дурень Антоний туда вляпался и попался на зубок этим муравьищам.
— Ну, хоть быстро помер, — кивнул Кемаль.
Похоже, ни один из троих не был так уж сильно огорчён. То ли настолько огрубели их сердца, что они могли так жестоко шутить, то ли на самом деле не верили в гибель брата.
— Так что теперь мы, пожалуй, домой вернёмся, в горы. Там у нас чисто, прохладно, — сказал Филипп. — Так и скажем папаше, что помер наш Антоний, наверное. Ну, поплачет маленько, а все ж переживёт, так я думаю.
Мэт задумался о том, насколько же не любили в семье юношу, который сопровождал Балкис в её странствиях. Ему хотелось верить, что на самом деле отец будет сильнее горевать по утраченному сыну, чем думали парни, но скорее всего сами они не имели бы ничего против того, чтобы Антоний не вернулся домой.
— Что ж, удачи вам в поисках, — сказал Мэт. — Ну а я разыскиваю юную девушку, ростом мне по плечо, прехорошенькую, с темно-каштановыми волосами, большими тёмными глазами и золотистой кожей. Не встречали такую?
Мэт ещё не успел перечислить всех примет Балкис, а у всех троих братьев похотливо заблестели глаза. Темноволосый отозвался:
— Нет, не встречали. Да только ты не бойся, странник. Ежели встретим — уж мы о ней позаботимся как надо.
На этот счёт у Мэта возникли сильные сомнения. Когда он вернулся к Стегоману, тот сказал:
— Похоже, ты наконец обзавёлся кое-какими вестями о пропавшей девочке.
— Видимо, да, — кивнул Мэт. — Вот только эти трое крестьян ни разу не видели её в человеческом обличье.
— Хочешь сказать, что перед ними она предстала, обратившись в кошку? Но как же, интересно, они могли отличить её от обычной кошки, которая ловит в амбаре мышей?
— Нет, конечно, они ни о чем не догадались, но нашей Балкис, судя по всему, удалось уговорить всеми обижаемого младшего брата уйти из дома и сопровождать её в пути.
— Что, не слишком приятные ребята оказались, да?
— Не то слово, — кивнул Мэт, забрался на спину Стегомана, посмотрел на юг, прищурился и проговорил: — Мы ведь видели на юге горы, верно?
— Видели, — подтвердил дракон, считавший орлов близорукими.
— Значит, так, — рассудительно изрёк Мэт. — Эти парни возвращаются домой, в горы. Назад они повернули недалеко от долины гигантских муравьёв. Мы же предполагаем, что их младший братец и наша маленькая рыжая кошечка прошли здесь раньше и продолжили свой путь… — Мэт провёл взглядом воображаемую линию от юга к северу. — Если так, теперь они уже не так далеко от Мараканды.
— Стало быть, мы каким-то образом упустили их.
— Если я тебя правильно понимаю, теперь нам следует вновь отправиться на север и поискать их в той стороне?
— Ну да, — вздохнул Мэт. — Если сразу не нашёл, всегда приходится поискать снова.
— Это что же — закон жизни, Мэтью?
Мэт пожал плечами:
— Что сказать? Со мной этот закон срабатывал. Полетели, дружище!
Балкис осторожно подошла к единорогу. Тот все ещё пытался высвободиться — упирался ногами, дёргался. Девушка ухватилась за рог обеими руками и потянула изо всех сил. Она ещё не перестала удивляться тому, что прикасается к живому, настоящему единорогу, когда злосчастный рог вдруг вылетел из ствола. Зверь отлетел и присел на задние ноги, а Балкис кувыркнулась через голову. Проворно поднявшись, она обернулась, боясь, как бы на неё не напал тот, кому она только что помогла обрести свободу, но единорог гордо и грациозно встал, подошёл и потёрся носом о её руку.
Балкис улыбнулась. Прикосновение нежного, бархатистого носа чудесного зверя вызвало у неё благоговейный трепет.
— Ты благодаришь меня, да? — проговорила она. — О, я рада, что сумела помочь тебе. Ты так красив, что я не могла позволить, чтобы ты пропал — и уж тем более в утробе льва.
Единорог подошёл ближе и лизнул Балкис в щеку.
Балкис невольно отступила, рассмеялась, заслонилась руками, но тут же принялась гладить единорога по гладкой тёплой шерсти.
— Так ты готов меня отблагодарить?
Единорог кивнул. После встречи с говорящей птицей Балкис не слишком сильно изумилась тому, что единорог понимал человеческую речь.
— Что ж, если так, то услуга за услугу. Мой товарищ был ранен, защищая тебя. Не мог ли бы ты отвезти его к кому-нибудь, кто окажет ему помощь?
Единорог немного опасливо, неуверенно кивнул.
Балкис встревожила его неуверенность. Она повела единорога к Антонию, по пути рассыпаясь в комплиментах:
— Никогда ещё я не видела такого прекрасного зверя, как ты! Ты так изящен, так благороден, так великолепен в своём могуществе!
Единорог запрокинул голову. Казалось, он готов довольно заржать. Подходя к Антонию, он пританцовывал.
— Ты — такое восхитительное существо, — продолжала ворковать Балкис, — такое отважное, такое…
— Такое слащавое и тошнотворное, — фыркнула птица сидикус. — Будь у тебя хоть толика скромности, лошадиная башка, у тебя бы уже шкура порозовела от стыда!
Единорог искоса глянул на сидикуса и нацелился рогом на красную полоску вокруг шеи птицы.
— Вот мой Антоний, — поспешно встряла Балкис. — Сможешь повезти его?
Единорог опустил голову, быстро взглянул на Антония и, кивнув, улёгся на землю рядом с юношей. Балкис догадалась, что зверь предлагает ей уложить Антония ему на спину. Она бережно потянула юношу за руку, перевернула и уложила лицом вниз вдоль спины единорога, дивясь тому, как тяжёл её раненый друг.
— Вставай осторожнее, — умоляюще проговорила она, обращаясь к своему четвероногому знакомцу. —
