– Бы в самом деле воображаете, что я возьму в руки пакет, не зная, что в нем лежит? Неужели вы такого низкого мнения обо мне?
– Иисусе, – пробормотал, он, снова подходя ближе, и с преувеличенной осторожностью, поднял пакет, сунул туда руку и вытащил банку диетической колы. Сунул пустой пакет в карман и снова поставил банку на подлокотник.
– Ваша содовая.
– Вижу.
– В участке вам никто не дал напиться, поэтому я и принес вам колу. Так сказать, трубка мира.
Саманта не выдержала и фыркнула:
– Вы надели на меня наручники, сняли отпечатки пальцев и засунули в клетушку с решетками на окнах.
– Отсюда и трубка мира.
– Но почему?! – спросила она, гадая, плачет или смеется Доннер, слушая разговор из своего идеального дома в Палм-Бич, где жила его дружная идеальная семья, ни один член которой никогда не оказывался в наручниках.
– Ваш… э… Аддисон звонил вчера утром. Мы и без того решили снять с вас подозрения, но он… весьма настойчиво предположил, что, если я отстану, у вас могут появиться некоторые идеи насчет того, кто все это проделывает. И я позвонил в Палм-Бич, вашему копу. Он ручается за вас.
Она подняла брови и на секунду выбросила из головы неприятную мысль о том, что прошлой ночью предала Фрэнка Кастильо.
– Кроме того, он выматерил меня и сказал что-то насчет того, что остаток карьеры я проведу в суде.
Ее герой!
Хотела бы она слышать их разговор!
– Холодная?
– Что именно?
– Кола. Холодная?
– Возможно, нет. Я купил ее около часа назад. Ехал сюда, но пришлось остановиться у дома Лока, узнать последние новости.
– Итак, что вы хотите знать?
– Можно мне сесть?
– Нет. Вот если бы вы принесли мне целую упаковку, тогда, вероятно, я и позволила бы.
Он прислонился к книжному шкафу. Сэм выключила телевизор и примостилась на журнальном столике лицом к нему. Появился Уайлдер с извиняющимся видом и ледяной колой на подносе, но она знаком велела ему уйти. Пока она и Горстайн мерили друг друга взглядами, она потянулась к телефонной трубке.
– Йелец?
– Что ты орешь, Джеллико! Это и есть твоя идея…
– Потолкуем позже. Пока.
– Кто это был? – насторожился Горстайн, когда она положила трубку.
– Джимини Крикет.[6] Валяйте, Горстайн. У меня есть дела поважнее, чем глазеть на вас всю ночь.
Ей нужно было сделать еще один звонок, и, уж конечно, не дай Бог, Николас позвонит в присутствии Горстайна! Правда, если кто-то из шайки следит за домом, она уже по уши в дерьме. Поскольку за ней одновременно присматривают и хорошие, и плохие парни, удивительно еще, что они не наткнулись друг на друга. Правда, плохиши знали о присутствии хороших парней, так что это давало первым преимущество.
– Сегодня миссис Ходжес потеряла тонну бриллиантов, а Бойден Лок – Пикассо.
– Я уже все знаю из новостей.
– Насколько мне известно, несколько дней назад вы консультировали Лока по охранным системам. И прошлой ночью были в его доме.
– Снова допрос? Если так, придется снова вызывать Джимини.
Как ни противно признавать, но она знает номер Денвера. А вот Риптона – нет. Но ничего, она это исправит сразу после ухода Горстайна.
– Как бы мне ни хотелось снова потащить вас в участок, если я арестую вас, придется арестовать Трампа, мэра и, возможно, половину городского совета.
– До чего же, должно быть, неприятно оказаться на вашем месте! И кстати, вы так и не задали свой вопрос.
– В доме Лока кто-то обошел сигнализацию с помощью медного провода и скотча. Они открыли окно аншпугом и прошли мимо трех других картин, прежде чем добраться до Пикассо, Почему?
– Почему только Пикассо?
– Да.
