Альф пробормотал:
— Судя по тому, что ребята вчера говорили, они вот-вот должны забастовать. Какое задание для меня?
— Смотри, котлеты сгорят.
Альф, ловко держа в одной руке две тарелки, положил в каждую по котлете, добавил картофельного пюре, моркови, репы.
— Вам с подливкой, ребята?
— Капни чуток.
Альф добавил соуса в обе тарелки и поставил перед гостями.
— Принимайтесь!
Не успев прожевать. Мак обратился к Альфу, слова было трудно разобрать.
— Ты говорил, у твоего старика есть хозяйство.
— Да. Хотите там укрыться?
— Нет, — Мак ткнул вилкой в сторону Альфа. — Но больше ни одного яблока в долине не соберут.
— А… как же, мистер…
— Подожди. Сперва выслушай. А свободная земля у твоего отца есть?
— Да, акров пять луговины. Сейчас уж все скосил.
— Так вот, — продолжал Мак. — Тысяче, а то и двум, забастовщиков некуда податься. Из садовых бараков нас выгонят, при дороге лагерь разбить запретят. А вот если бы на этих пяти акрах палатки поставить, людей это бы выручило.
Лицо у Альфа сморщилось в страхе и сомнении.
— Ой, мистер, боюсь, мой старик на такое не пойдет.
Мак тут же вставил:
— Зато у него будут собраны яблоки, все до единого и даром. А раз других яблок не будет, он свои втридорога продаст.
— Ну да, а потом городские на нем отыграются!
— Кто?
— Ну, головорезы из Легиона и прочие. Заберутся к нему да изобьют до полусмерти.
— Никто его не тронет. Земля его собственная — кого хочет, того и пускает. Доктор по всем правилам разобьет там лагерь, за чистотой последит, а твоему старику задарма урожай соберут.
Альф покачал головой.
— Не знаю, право, не знаю.
— Так давай узнаем, — решил Мак. — Поехали, потолкуем с твоим стариком.
— Мне ж нельзя отлучаться. Не закрывать же кафе.
Джим только сейчас заметил, что и не прикасался к котлете, и принялся есть.
Мак, прищурившись, пристально смотрел на Альфа. Сидел за стойкой, жевал и не отводил от него взгляда. Альфу стало не по себе.
— Вы, небось, решили, что я испугался? — начал он.
— Я ничего не решаю, пока собственными глазами не увижу, — перебил его Мак. — Мне только удивительно: почему это владелец кафе не может его на часок закрыть, раз ему самому нужно.
— Но через час придут те, кто рано ужинает.
— Через час ты уже вернешься.
Альф смущенно заерзал.
— Вряд ли отец согласится. За него и заступиться-то некому.
— А на него еще никто и не нападал. Откуда тебе знать, как все обернется? — уже с холодком, недружелюбно сказал Мак.
Альф взял тряпку, вытер стойку. Встретившись с Маком взглядом, не выдержал, сразу отвел беспокойные гла за, но потом нашел в себе силы посмотрел в упор, даже шагнул навстречу.
— Хорошо, будь по-вашему. Оставлю записку на двери. Вряд ли отец согласится, но отвезти вас к нему отвезу.
Мак широко улыбнулся.
— Славный ты парень. Мы этого не забудем. В следующий раз всякого бродяжку, у кого хоть грош есть в кармане, к тебе пошлю, пусть твоих котлет отведает.
— За деньги я хорошим обедом кормлю. — Альф снял высокий поварской колпак, опустил закатанные рукава, выключил газовую плиту.
Мак, наконец, покончил с едой.
— Вкусно, ничего не скажешь!
Джиму пришлось наскоро проглотить свою порцию, чтобы не отстать.
— У меня тут невдалеке машина. Небольшая, правда. Так что, вы лучше поезжайте следом за мной на своей. И мне так безопаснее, а вам все равно.
Мак допил кофе.
— Правильно, Альф. Не водись с плохой компанией.
— Пойми меня…
— Да понял, понял. Пошли, Джим.
Альф написал объявление, приколол записку изнутри к стеклянной двери. С трудом всунул толстые руки в ру кава пиджака, открыл дверь, пропуская Мака и Джима. Мак завел машину и прыгнул на сиденье, а Джиму при шлось долго дожидаться, пока Альф выведет свой «Додж» со стоянки. Джим двинулся следом, в восточном направлении; пересекли бетонный мост через реку, и взору пред стал приятный сельский пейзаж. Солнце почти зашло красные отблески легли на еще теплую пыльную дорогу, а на пропыленные яблони у обочины уже опускались суме речные тени.
Мак повернулся, провожая взглядом ряды яблонь.
— Не видно, чтобы кто-то работал, — заметил он. Неужто все уже договорились не выходить? Ящики стоят, а сборщиков не видно.
Они свернули с шоссе на грунтовую дорогу, машина запрыгала на колдобинах. Проехав с милю, окутанная об лаком пыли, машина Альфа въехала в воротца. Джим, не отставая, подогнал свою машину и поставил рядом с «Доджем». Прямо перед ними стоял высокий бак, на ко тором крутились блестевшие на солнце крылья ветряка он приводил в движение басовитый и ворчливый насос. Место было весьма приятным. Вплотную к маленькой белой усадьбе подступал яблоневый сад. Под баком, в лужице копошились дикие, но, очевидно, привыкшие к дому, утки. У большого сарая подле обнесенной проволокой конуры стояли два пойнтера и коротко, тоскливо лаяли на людей. Усадьба была окружена невысоким штакетным забором, за ним буйно разрослась красная герань, виргинский вьюнок, развесив красные листья, обрамлял крыльцо. По двору разгуливали крупные куры, сыто кудахтали и, скособочив головы, поглядывали на чужих.
Из машины вылез Альф.
— Полюбуйтесь на собак! Лучше пойнтеров в долине не сыскать. Отец их крепче, чем меня, любит.
— А где у него свободная земля?
— Вот там, за садом, еще дорогу перейти.
— Что ж, давай твоего старика разыщем. Так, говоришь, он собак своих любит?
Альф усмехнулся.
— А ты попробуй, погладь хоть одну, так он тебя заживо сожрет.
Джим загляделся на дом, на свежепобеленный сарай.
— Хорошо здесь, — вздохнул он, — хочется остаться насовсем.
Альф покачал головой.
— А сколько труда надо, чтоб все в таком виде содержать. Отец с утра до ночи покоя не знает, и то всей работы ему не переделать.
Мак снова поинтересовался:
— Так где ж он сам? Пойдем поищем.
