— Я бы больше встревожилась, если б они шушукались где-нибудь за колонной в парадном зале.
Но счастливые заговорщики ничего этого не знали. Они вообще ничего не замечали. Напялив просторные плащи и спрятавшись под глубокими капюшонами, они без конца совещались и строили планы.
— Не знаю, дядя, как все пройдет, — вздыхал сэр Лионель. — Я же такой неопытный, даже великана ни разу в жизни не видывал.
— Успокойся, дитя мое, все будет нормально. Когда я был во Франции, мне доводилось иметь дело и с великанами, и с драконами. Ты тоже увидишь их, когда придет время. Скажи лучше: ты распорядился насчет лошадей? Чтобы они ждали нас за стенами?
— Так точно, сэр.
— А слуг предупредил, чтобы не болтали?
— Конечно, сэр.
— Перед отъездом нам надо исповедаться и получить отпущение грехов, — напомнил Ланселот. — Отправляясь в странствие, рыцарь должен быть готов ко всему — и к встрече с врагом, и к внезапной смерти.
— Хорошо, что вы об этом заговорили, я бы сам не вспомнил, — притворно вздохнул Лионель.
Естественно, слуги и оруженосцы разболтали все многочисленным подружкам. Те, в свою очередь, доверили секрет сестрам, после чего о нем узнали любовники сестер и так далее. Кончилось дело тем, что король Артур сказал своей супруге:
— Хоть бы уж поскорее они уехали! А то весь город гудит от слухов и пересудов.
— Полагаю, осталось ждать недолго, — отвечала Гвиневера. — Не далее как сегодня сэр Ланселот попросил у меня мою вуаль. Сказал, будто хочет обновить цвета на своем гербе.
Когда наконец два рыцаря под покровом ночи выехали из города, их провожали сотни глаз, а на крепостной стене собрались зрители, как на праздничном турнире. Юные оруженосцы насилу вырвались из объятий своих барышень.
Однако наши беглецы (по крайней мере, один из них) так и остались в счастливом неведении относительно того переполоха, который они учинили в Камелоте. Они ехали всю ночь, и на рассвете перед ними открылся замечательный вид, словно сошедший с картинки из рыцарского романа. День был словно специально предназначен для совершения ратных подвигов — восходящее солнце ярко освещало темневший вдалеке густой лес и петлявшую ленту дороги. На обочине пасся крупный олень. Завидев приближавшихся всадников, он вскинул голову, увенчанную парой ветвистых рогов, и равнодушно проводил их взглядом. Олень будто понимал, что сегодня людям не до охоты. Рыцари проехали еще немного и на солнечной лужайке увидели павлина. Царственная птица распустила свой роскошный хвост, напоминавший гигантский многоцветный веер. Местность кишела непугаными кроликами: они сидели неподвижными столбиками вдоль дороги и умильно прижимали к груди передние лапки. Вскоре кавалькада въехала в лес и окунулась в несмолкаемый хор птичьих голосов. Сэр Ланселот недовольно оглянулся на оруженосцев, и одного его взгляда оказалось достаточно, дабы утихомирить не в меру разболтавшихся парней.
— Похоже, погода нам благоприятствует, сэр? — подал голос его племянник.
— Замечательный день, — согласился Ланселот.
— Не желаете побеседовать, дядя, или, может, мне лучше помолчать?
— Сие зависит от качества беседы. Если твоя речь будет столь же уместной, как и сегодняшний денек, столь же гордой, как этот олень, столь же благородной, как павлин, и столь же скромной, как дикие кролики, — тогда да, тогда говори.
— А можно вопрос?
— Если это подходящий вопрос.
— Поскольку я впервые отправился в такое путешествие, то ничего о нем не знаю. Но при дворе мне не раз доводилось слушать рассказы рыцарей, возвратившихся из странствий. Они клялись всеми святыми, что говорят чистую правду.
— Они и должны говорить правду — если, конечно, это истинные рыцари, уважающие свое рыцарство.
— Так вот, мне интересно: как так получается, что рыцарь, выехавший в сопровождении своего оруженосца (а то и целой свиты) вдруг в какой-то миг оказывается в одиночестве?
— Ну, что тебе сказать, племянничек? В странствии всякое случается. Так о чем ты хотел еще спросить?
— Видите ли, сэр, я люблю одну даму.
— Очень хорошо. Рыцарское звание обязывает тебя почитать всех женщин, но любить одну.
— Но моя дама не хотела меня отпускать. Она не верит в любовь на расстоянии и не видит в ней толку.
Сэр Ланселот резко развернулся, в его серых глазах светилось холодное неодобрение.
— Мне жаль тебя огорчать, племянник, но подозреваю, что твоя возлюбленная вовсе не благородная дама. Надеюсь, ты не давал ей никаких клятв? Тебе лучше поскорее выбросить эту женщину из головы.
— Вы не правы, сэр, она королевская дочь!
— И что из того? Да будь она хоть дочерью самого африканского императора или татарской принцессой — все это ничего не значит, коли она не имеет представления о рыцарской любви. Для такой женщины любовь — простая случка, как у дворовых собак.
— Вы, конечно же, правы, дядюшка! Прошу вас, не сердитесь и простите мне мое невежество. В конце концов я еще молод и неопытен. Можно еще один вопрос? Предположим, вы любите даму…
— Здесь не требуется никаких предположений, — пожал плечами сэр Ланселот. — Мои чувства ни для кого не являются секретом. Все знают, что я люблю королеву. Я поклялся служить ей до конца своей жизни и готов вызвать на поединок любого рыцаря, который станет отрицать, что Гвиневера самая прекрасная и добродетельная дама в мире. Я буду любить ее вечно, и пусть моя любовь принесет ей лишь радость и почет.
— Но, сэр, я не хотел проявлять непочтительность…
— Вот и не надо! А иначе не погляжу на родственные связи — мигом отправлю на тот свет.
— Да, милорд. Еще раз прошу прощения. Кто же сомневается в том, что вы — самый совершенный и благородный рыцарь всех времен? Я ведь потому и задаю вопросы, что хочу через вас приобщиться к рыцарству.
— Ты тоже не обижайся на мою излишнюю резкость, племянник. Просто я считаю, что там, где замешана дама, излишняя щепетильность не помешает.
— Благодарю вас, дядюшка, за науку. Весь мир знает вас как идеального рыцаря и идеального возлюбленного. Многие мои друзья, такие же молодые рыцари, как я сам, мечтали бы на вас равняться. Скажите, пожалуйста, может ли совершенный рыцарь вздыхать по своей возлюбленной, страдать, томиться и мечтать прикоснуться к предмету своей любви?
Сэр Ланселот вновь медленно развернулся в своем седле и увидел, что сопровождавшие их слуги едут слишком близко, чтобы слышать разговоры господ. Еще один грозный взгляд, и оруженосцы оказались вне пределов сначала слышимости, а затем и видимости. Урок был усвоен: впредь юноши появлялись лишь по зову хозяев.
— Так вот, — заговорил сэр Ланселот, когда они с племянником остались одни, — ты, наверное, знаешь о пророчестве, сделанном Мерлином. Еще в раннем детстве я узнал, что мне суждено стать великим рыцарем. Но величие не приходит само, его надо выстрадать и заслужить. И я посвятил долгие годы, дабы воплотить в жизнь то давнее пророчество. А теперь слушай внимательно: я отвечу на твой вопрос. Может ли рыцарь искать благосклонности своей прекрасной дамы? Да, он обязан это делать. Мечтать о ее любви? И снова ответ «да»! Страдает ли он от своей любви? Да и еще раз да. Однако истинный рыцарь никогда не станет вожделеть своей дамы, не поддастся плотским желаниям. Запомни, мой мальчик, только животные пускают слюни и бесстыдно бегают за самками. Ухмылки и грязные шуточки — удел простолюдинов. Для тебя это должно быть неприемлемо! Подумай сам, могу ли я вожделеть своей возлюбленной, королевы и жены моего законного короля, без того, чтобы не уронить его честь! Надеюсь, я ответил на твой вопрос?
— Может, тогда лучше любить свободную женщину, которая никому не принадлежит?
