Теперь его перехватила третья камера. Установленная на приличной высоте, она позволяла видеть весь вестибюль. У входа Уивера поджидал здоровяк Лоуренс, возле пальмы расположился второй охранник, еще двое укрылись в коридорчике за лифтом.
Едва Уивер вошел, как Лоуренс шагнул к нему. Сначала все шло хорошо. Они вполне миролюбиво перекинулись парой фраз, но тут на сцену выступили остальные трое. Увидев их, Уивер занервничал, даже запаниковал. По крайней мере, только так Фицхью мог объяснить тот факт, что он вдруг круто развернулся и бросился к выходу. Лоуренс оказался на высоте и успел схватить его за локоть. Уивер ударил охранника в челюсть, однако помощь уже подоспела.
Сцена получилась на удивление тихая, слышались только возня да сопение и еще изумленный вздох оставшейся за кадром Глории Мартинес. Когда все поднялись, Мило был уже в наручниках, и его повели к лифту.
Странно, но он улыбался и даже подмигнул Глории. А еще произнес пару слов, которые не уловили микрофоны. Позднее охранники доложили, что сказал Уивер: «Туризм — это жестко». Каков наглец.
Впрочем, к тому моменту когда Мило доставили в камеру на девятнадцатом этаже, ему было уже не до шуток.
— Почему ты его убил?
Фицхью начал партию с этого вопроса. Сразу показать, что к чему, установить правила и ждать. А следующий ход будет зависеть от того, что скажет Уивер.
Мило — руки у него были по-прежнему скованы за спиной — недоуменно моргнул.
— Кого?
— Тома, черт возьми! Тома Грейнджера!
Пауза. В этот миг тишины Фицхью понял, что не представляет, какой ответ даст Уивер. Тот наконец пожал плечами.
— Том приказал убить Энджелу Йейтс. Выставил ее предательницей, а потом убил. Лгал вам и мне. Лгал Компании, — Мило подумал и добавил: — Потому что я любил его, а он меня использовал.
Получается, Уивер убил Трипплхорна, а потом застрелил Тома Грейнджера? Если так, то Фицхью мог, по крайней мере, перевести дыхание — повеяло свежестью.
— Мне наплевать, что ты о нем думал. Грейнджер был ветераном ЦРУ и твоим непосредственным начальником. Ты убил его, Уивер. И что я, по-твоему, должен думать? Теперь я твой начальник — стоит ли мне ожидать чего-то подобного? Может, ты и меня пристрелишь, если я чем-то тебе не понравлюсь?
Впрочем, время для вопросов еще не пришло, а потому он с деланым огорчением объявил, что спешит на совещание.
— Реорганизация. Реструктуризация. Подтирай тут за вами. — Выходя, он шепнул Лоуренсу: — Раздеть и в черную яму.
В переводе на общепонятный язык это означало раздеть человека догола, дать ему освоиться, привыкнуть к наготе и примерно через час выключить свет.
Темнота дезориентирует, но сама по себе не страшна. Просто темнота. «Яма» будет потом, когда охранники в инфракрасных очках возьмутся за него всерьез, работая по двое, при необходимости посменно. Ни лучика света, только вылетающие из мрака невидимые кулаки.
Когда теряется ощущение времени, когда вокруг тьма, когда человека молотят, как боксерскую грушу, у него очень скоро остается только одно желание: чтобы его перевели в комнату, где есть свет и где он все-все расскажет.
Фицхью прочитал отчет Эйннера, представленный после их поездок в Париж и Женеву. Вопреки ожиданиям — как-никак он пострадал от Уивера, — Эйннер утверждал, что Мило не причастен к смерти Энджелы Йейтс. «У него была возможность подменить таблетки, но не было мотива. Как выяснилось, он хочет найти ее убийцу даже сильнее, чем я».
К отчету Туриста Фицхью сделал короткую приписку «бредовый домысел», после чего впечатал свои инициалы и дату.
В начале пятого в дверь постучали.
— Да? Войдите.
Дверь открыла специальный агент Джанет Симмонс.
Фицхью постарался не выдать раздражения. И снова, как и при первой встрече, подумал, что она производила бы приятное впечатление, если бы не так сильно стремилась к противоположному. Темные волосы сурово убраны назад, темно-синий костюм, чересчур свободные слаксы — Фицхью называл такие лесбиянскими.
— А я думал, вы еще в Вашингтоне.
— У вас Уивер, — ответила она, убирая руки за спину.
Фицхью откинулся на спинку кресла — интересно, ей-то откуда известно?
— Да, он сам к нам пришел. Явился к центральному входу.
— Где он сейчас?
— Парой этажей ниже. С ним работают. Мы пока ничего не спрашивали, но он уже признался в убийстве Тома Грейнджера.
— Причины?
— Приступ злости. Решил, что Грейнджер его использовал. Предал.
Она подошла к свободному стулу, положила руку на спинку, но садиться не стала.
— Я хочу поговорить с ним.
— Конечно.
— И как можно скорее.
Фицхью покачал головой, всем видом давая понять, что он далеко не так прост, как может кому-то показаться.
— Как только представится возможность. В этом я могу вас уверить. Но не сегодня. Сегодня никак не получится. Завтра с ним весь день буду разговаривать я. Сами понимаете, вопросы безопасности.
Симмонс все-таки села, скользнув одним глазом по панораме за окном и уставившись вторым на хозяина кабинета.
— Знаете, если понадобится, я ведь могу и власть употребить. Понимаете? Как-никак он убил Тома Грейнджера на американской территории.
— Грейнджер служил у нас, а не у вас.
— Это значения не имеет.
Фицхью сел поудобнее.
— Вы так держитесь, Джанет, будто Уивер — ваше орудие мести. А он всего лишь продажный служащий.
— Три убийства за месяц — Тигр, Йейтс и Грейнджер. Не многовато ли для продажного служащего?
— Вы ведь не думаете, что их всех убил он?
— Я составлю мнение, когда поговорю с ним.
Фицхью облизал губы.
— Вот что я вам скажу, Джанет. Дайте нам поработать с ним еще один день без постороннего вмешательства. Послезавтра, в пятницу, я разрешу вам присутствовать на допросах. — Он поднял три пальца. — Слово скаута.
Симмонс ненадолго задумалась, как будто еще могла выбирать.
— Хорошо, послезавтра. Но кое-что мне нужно сегодня.
— И что же?
— Личное дело Уивера. Не то, что в открытом доступе, а то, что хранится у вас.
— Боюсь, быстро не получится, и мне…
— Перестаньте, Теренс. Я не собираюсь ждать, пока вы перепрячете его или уберете все самое пикантное. Раз уж мне предлагается потерпеть один день, я бы хотела занять этот день интересным чтением.
Он поджал губы.
— А вот агрессивность здесь совсем ни к чему. У нас обоих одна цель. Кто-то убивает моих людей, и я
