— Я тоже рада вас видеть.
Фицхью на улыбки не тратился.
— С кем разговаривать, решать не мне и не тебе.
— А вы не очень хорошо выглядите, — заметила спецагент.
Левый глаз у Мило распух, нижняя губа была рассечена, ноздрю запечатывала корка засохшей крови, но самые страшные синяки скрывала оранжевая роба.
— Постоянно натыкаюсь на стены.
— Я так и поняла, — сказала Симмонс, занимая свободный стул.
Фицхью пришлось отправить охранника за другим. Все ждали. В паузе Симмонс в упор смотрела на Мило, он отвечал ей тем же.
Принесли стул. Фицхью сел.
— Не забывай, Мило, о чем мы говорили вчера. О темах, не подлежащих обсуждению.
Симмонс нахмурилась.
— Я помню, — отозвался Мило.
— Хорошо. Для начала я хотел бы кое-что показать.
Фицхью потянулся к нагрудному карману пиджака, но Симмонс положила руку ему на лацкан.
— Не сейчас, Теренс. — Она убрала руку. — Для начала я хотела бы услышать всю историю.
— Что такое? — Мило выпрямился. — Что у него там?
— Насчет этого не беспокойся, — Фицхью не стал ничего доставать. — Расскажи нам все, ладно? С того же места.
Мило посмотрел на Фицхью.
— Вы улетели во Флориду, — Симмонс дала понять, что с протоколом допроса ознакомилась, пусть даже и бегло. — Должна признать, — она, как и положено опытному дознавателю, развернула руки ладонями вверх, — сбежали вы ловко. Мастерская работа.
— Она что, и дальше в таком же духе разговаривать собирается?
Мило посмотрел на Фицхью, который в ответ пожал плечами.
— Я буду разговаривать так, как сочту нужным, пользуясь в том числе и сарказмом.
— Да, конечно, — согласился Фицхью. — Давайте продолжим. — Он повернулся к Симмонс. — А сарказм постарайтесь умерить, ладно?
Мило еще раз пересказал все, что произошло с ним в «Дисней уорлде», опустив только одну деталь: встречу с Примаковым у «Космической горки». Старика действительно интересовало, что случилось с Энджелой Йейтс, — в этом пункте он Тине не солгал.
В любом следствии дознаватель озабочен в первую очередь тем, чтобы вскрыть причинно- следственные связи, а поскольку визит Примакова никак на этих связях не отразился, то и обойти его было совсем не трудно. Напрягаться не пришлось, и Мило получил возможность оценить поведение противников.
Фицхью был напряжен, сидел выпрямившись и вел себя сдержаннее. Накануне он давал понять, что спешить некуда, что время не поджимает, теперь же заметно торопился, словно допрос проводился для формы, и время от времени повторял нетерпеливо:
— Да, да, это мы уже знаем.
И каждый раз Симмонс сдерживала его одними и теми же словами:
— А я, может быть, не знаю. Вам, Теренс, прекрасно известно, насколько плохо информировано Министерство безопасности. — Она поворачивалась к Мило. — Продолжайте, пожалуйста.
Симмонс желала знать все.
И Мило продолжал. Он излагал свою историю неспешно, последовательно, подробно и даже не забыл назвать цвет «рено» Эйннера, на что Симмонс задумчиво кивнула.
— Симпатичная машина.
— У агента Эйннера хороший вкус.
Когда Мило добрался до встречи с Угримовым, Симмонс снова вмешалась, обратившись к Фицхью:
— Этот Угримов, у нас выдан ордер на его арест?
Фицхью пожал плечами.
— Я об этом ничего не знаю. А ты, Мило?
— Нет, не выдан. В Соединенных Штатах он закон не нарушал. Может приехать в любое время, когда пожелает. Только вряд ли захочет.
Симмонс кивнула и положила руки ладонями на стол.
— Мы до этого еще дойдем, но сейчас меня вот что беспокоит. Вы неплохо поработали, установили столько связей, а потом вернулись и убили Тома Грейнджера.
— Так.
— В приступе гнева?
— Вроде того.
— Не верю.
Мило тяжело посмотрел на нее.
— Знаете, Джанет, мне ведь пришлось очень нелегко. Под стрессом не всегда себя контролируешь.
— Убив своего босса, вы уничтожили важнейшего свидетеля, который мог бы подтвердить по крайней мере часть ваших показаний.
— Я не гений.
Затянувшуюся паузу прервал рингтон сотового. Симмонс взглянула на дисплей, поднялась и отошла в угол. Мужчины молчали.
— Да. Погоди-погоди. Помедленнее. Что? Да… то есть нет. Нет, я этого не делала. Поверь, я не имею к этому никакого отношения. Нет… не надо. Без меня ничего не трогай. Ясно? Я буду… — она посмотрела на Мило и Фицхью, — через полчаса… может быть, чуть позже. Жди. Ты понял? Пока.
Симмонс закрыла телефон.
— Мне нужно идти.
Никто не ответил.
— Мы можем продолжить завтра?
Мило промолчал, а Фицхью, вставая, проворчал:
— Наверное.
Симмонс обвела взглядом комнату.
— Я хочу, чтобы его перевели отсюда.
— Что? — удивился Фицхью.
— По моей просьбе для него освободили одиночную камеру в ГЦПЗ. Позаботьтесь, чтобы к завтрашнему утру он был там.
ГЦПЗ, Главный центр предварительного заключения, находился рядом с Фоули-сквер, на Манхэттене.
— Почему? — спросил Мило.
— Да, — не скрывая раздражения, поддержал его Фицхью. — Почему?
Ему Симмонс и ответила, причем тоном, в котором определенно проступали угрожающие нотки.
— Потому что хочу разговаривать с ним в таком месте, которое вы не сможете контролировать.
Мало того, она стоически выдержала их взгляды, повернулась и вышла.
— По-моему, мисс Симмонс не доверяет ЦРУ, — изрек Мило.
— Да пошла она! — отмахнулся Фицхью. — Не ей мне указывать, когда начинать допрос, а когда заканчивать. — Он ткнул пальцем за спину. — А знаешь, почему она такая дерганая?
Мило покачал головой.
— У нас русский паспорт с твоей фотографией. На имя Михаила Евгеньевича Власова.
Мило растерянно уставился на него. Вот так новость. Какой бы план ни разработал Евгений, он никак не мог предусматривать разоблачение его тайной жизни.
— Как он к вам попал?
